Но большинство не покинет поля боя, не спрячется, не окаменеет от ужаса. Долгие годы наблюдая за жизнью и смертью людей, Киан понял: когда отступать некуда, они бьются, словно демоны.

Если люди победят, появится огромное количество песен и легенд. Через много-много лет старики будут сидеть у камина и рассказывать внукам и правнукам о славных деньках, демонстрируя боевые шрамы.

А кто-то будет просыпаться в холодном поту, вновь и вновь переживая во сне ужас войны.

А что ждет его, если он останется в живых? Дни славы или ночные кошмары? Ни то, ни другое, потому что в нем слишком мало человеческого, и он не станет тратить время на то, что ушло навсегда.

А если верх возьмет Лилит – ну что ж, настоящую смерть можно отнести к ощущениям, которые он еще не испытывал. И это может быть интересно.

Острый слух Киана уловил звук шагов на каменных ступенях. Шаги Мойры – ее походку он знал так же хорошо, как и запах.

Киан хотел было скрыться в тени, но потом отругал себя за трусость. Она всего лишь женщина, всего лишь человек. И никем иным для него быть не может.

Когда Мойра вышла наружу, он услышал вздох, словно новоиспеченная королева сбросила с себя огромный груз. Подойдя к парапету, девушка откинула голову назад и закрыла глаза. Она вдыхала ночной воздух полной грудью.

Лицо девушки раскраснелось, но под глазами залегли тени усталости.

Из ее длинных волос служанки заплели несколько тонких косичек, украшенных золотистыми нитями, которые поблескивали в струящемся каштановом водопаде.

Киан заметил то мгновение, когда она почувствовала, что рядом кто-то есть. Плечи ее вдруг напряглись, рука скользнула в складки платья.

– Если у тебя там дротик, – сказал Киан, – то ты даже не успеешь направить его на меня.

Плечи Мойры остались напряженными, но рука опустилась, и девушка повернулась к нему.

– Я тебя не видела. Хотела подышать свежим воздухом. Внутри так жарко, а я слишком много выпила.

– Скорее мало съела. Я оставлю тебя, наслаждайся.

– Не уходи. Всего минутка, и этот чертов воздух будет целиком и полностью твоим – я скоро вернусь обратно.

Киан внимательно посмотрел на ее лицо, заглянул ей в глаза и понял, что маленькая королева действительно на грани обморока.

– А ты поднялся сюда для философских размышлений? Никак не могу понять, что лучше для серьезных мыслей: открытое место вроде этого или замкнутое пространство? Наверное, у тебя много мыслей – судя по тому, сколько всего ты повидал.

Мойра покачнулась, и Киан схватил ее за руку. И тут же отпустил. Она рассмеялась.

– Ты так стараешься не дотрагиваться до меня, – заметила она. – За исключением тех случаев, когда спасаешь меня от смерти или от раны. Или случайно сталкиваешься со мной во время занятий. Мне это кажется интересным. В тебе много интересного, да?

– Нет.

– За исключением одного раза, – продолжала она, не обращая внимания на его ответ, и шагнула ближе. – Тогда ты прикоснулся ко мне как мужчина. Руками и губами. Я долго размышляла над этим.

Киан хотел было отступить, но, осознав, что Мойра может расценить это как трусость, разозлился.

– Нужно было преподать тебе урок.

– Я ученый, и мне нравится учиться. Преподай мне еще один.

– Это глупо. Вино затуманило твой мозг. – Киана раздражал собственный тон, напряженный и высокомерный. – Возвращайся, и пусть служанки уложат тебя в постель.

– Затуманило. Завтра я буду жалеть, но это будет завтра, правда? Боже, какой сегодня был день! – Она медленно повернулась, и ее юбка скользнула по камням. – Неужели только сегодня утром я шла к камню? Просто невероятно. У меня такое чувство, что я весь день таскаю с собой этот меч, да еще вместе с камнем. Теперь я их откладываю – до завтра. Откладываю. Я и вправду пьяна, и что с того?

Мойра еще ближе подошла к Киану, но гордость не позволила ему отступить.

– Я надеялась, что ты сегодня потанцуешь со мной. Надеялась и представляла, что я буду чувствовать, когда ты прикоснешься ко мне – не в бою, не из вежливости и не по ошибке.

– У меня неподходящее настроение для танцев.

– О, тебе так трудно угодить. – Она так внимательно разглядывает его лицо, подумал Киан, словно это страница книги. – Мне тоже. Я разозлилась, когда ты поцеловал меня. И немного испугалась. А теперь не злюсь и не боюсь. Мы поменялись местами.

– Теперь это было бы не только глупо, но и смешно.

– Тогда докажи. – Мойра подошла вплотную к Киану и подняла к нему лицо. – Преподай мне еще один урок.

Вряд ли его ждет проклятие. Он уже давно проклят. В его порывистых движениях не было ни нежности, ни ласки. Киан резко дернул Мойру к себе, так что ее ноги едва не оторвались от каменного пола, и быстро поцеловал ее.

Ее теплые губы пахли вином. Киан почувствовал безрассудство Мойры, которого он никак не ожидал от нее. И понял, что совершает ошибку.

Мойра ждала его. Пальцы перебирали его волосы, губы жадно приоткрылись. Она не прильнула к нему, уступая, и не дрожала под его напором. Она жаждала большего.

Желание когтями раздирало его плоть – еще один демон, посланный ему на погибель.

Мойра удивлялась, почему воздух между ними не задымился и они оба не запылали, словно факелы. Огонь бурлил в крови, проникая до самых костей.

Как же она жила, не зная этого чувства?

Жар не погас, остался внутри, даже когда Киан отпустил ее и отстранился.

– Ты почувствовал? – Ее шепот был полон удивления. – Ты почувствовал?

Вкус ее губ не покидал Киана, и он всем своим существом желал ее. Поэтому он ничего не ответил – вообще не произнес ни слова. Просто ускользнул в темноту и исчез, прежде чем она успела вздохнуть.

Мойра проснулась рано, бодрая и полная сил. Весь предыдущий день она чувствовала на себе такой груз, словно ноги ее были скованы кандалами. Теперь цепь порвалась. И даже дождь, лившийся с мрачного серого неба, и отсутствие малейшего намека на появление солнца не могли испортить ее настроения. Внутри у Мойры снова зажегся свет.

Королева надела ирландский костюм, как она его называла, – джинсы и фуфайку. Время парадных церемоний и пышных украшений прошло, а чувства подождут, пока у нее не появится время подумать о них.

Хоть она и королева, но это не значит, что ей можно бездельничать, решила Мойра, заплетая волосы в толстую косу.

Она будет воином.

Зашнуровав сапоги, она пристегнула к поясу меч. Женщину, которая смотрела на нее из зеркала, Мойра узнавала и одобряла. У этой женщины есть цель, власть и знания.

Повернувшись, она обвела внимательным взглядом комнату. Королевская спальня. Некогда комната матери – а теперь ее самой. Широкая кровать обтянута темно-синим бархатом, а постель украшена белоснежными кружевами – мать любила красивые вещи. На толстых колонках кровати из полированного дуба вырезан орнамент – символы Гилла. Пейзажи на стенах тоже изображали Гилл: его поля, холмы и леса.

На прикроватном столике стоял небольшой портрет в серебряной рамке. Каждую ночь отец Мойры смотрел на ее мать; теперь он будет смотреть на дочь.

Мойра бросила взгляд на дверь, ведущую на балкон. Занавеси там по-прежнему были плотно задернуты, и она решила оставить все, как есть. По крайней мере, пока. У нее не хватает духу открыть эту дверь и ступить на каменный пол балкона, где убили ее мать.

Лучше вспоминать счастливые часы, проведенные с матерью в этой комнате.

Выйдя из спальни, Мойра направилась к комнате Гленны и Хойта и постучала в дверь. Ожидая ответа, она вдруг вспомнила, что еще очень рано. Она уже собиралась уйти, надеясь, что ее стук не услышали, когда дверь открылась.

Хойт натягивал халат. Волосы у него были всклокоченными, глаза сонными.

– Прошу прощения, – пробормотала Мойра. – Я не думала…

– Что-то случилось? Беда?

– Нет, нет, ничего. Просто я не подумала, что еще рано. Ложись.

– Кто там? – За спиной Хойта появилась Гленна. – Мойра? Что произошло?