Когда Шарлотта ворвалась в гостиную, ее суженый, налив своей маме шампанского, наслаждался обществом бутылки виски.
Шерли начала с того, что выбила из руки Дэвида стакан и залепила ему звонкую пощечину.
В гостиной воцарилось гробовое молчание.
Это не остановило Шарлотту. До сих пор она изо всех сил стремилась создать в глазах своих будущих родственников образ разумной, послушной и доброй девушки — этакого ангелочка. Но сейчас явно перестала играть эту роль.
С яростью она обрушилась на жениха и на все его достоинства. Для начала был помянут дьявол, который должен был прибрать Дэвида и бросить его в ад, где по нему стонали и плакали души проклятых грешников.
На голову Дэвида посыпались слова: «преступник», «крыса», «подонок» и все предметы, которые попались под руку Шарлотте. Гнев придал ее руке меткость.
Наконец Дэвиду удалось схватить и прижать Шерли к себе.
Это, однако, не помешало ей продолжать бомбардировать жениха оскорблениями. Прозвища, которыми она его награждала, заставили покраснеть гостей, а будущие свекровь со свекром засомневались, стоит ли им любить Шарлотту, как родную дочь.
Выход из положения нашел Дэвид. Он крепко схватил Шарлотту и, перебросив ее через плечо, как мешок с мукой, выбежал со своей ношей на лестничную площадку. Среди родственников начались довольно громкие пересуды. Хлопнула входная дверь, и родня осталась предоставленной самой себе.
К счастью, лифт стоял на их этаже. Хотя Шарлотта шипела и извивалась, как разъяренная кошка, Дэвиду удалось затащить ее в кабину и нажать кнопку подвального этажа, где располагался гараж.
Под изумленными взглядами находившихся в гараже людей он протащил Шерли к своему автомобилю и посадил на переднее сиденье. Невзирая на отчаянное сопротивление, Дэвид обхватил женщину поперек живота и, передвинув ее с водительского места, сел за руль, завел мотор и тронул машину с места.
— Остановись! — прерывающимся от бешенства голосом закричала Шарлотта. — Дэвид, немедленно остановись! Я не хочу никуда с тобой ехать. Мне не о чем с тобой разговаривать, я хочу немедленно выйти из машины!
Никакой реакции не последовало. Автомобиль свернул с Тринадцатой улицы на Логан-стрит и поехал в направлении Тремонт-плаза.
Здесь Дэвид поискал место для парковки, остановил автомобиль и вытащил Шарлотту наружу. Он потянул ее дальше, в Лоусон-парк, где из-за непогоды почти никого не было. В парке, около намокшего под дождем памятника Линкольну, Дэвид решил, что нашел идеальное место для разговора.
Ярость Шарлотты между тем превратилась в холодное бешенство. Она с удовольствием изжарила бы Дэвида на костре, но осознавала, что открытое нападение только повредит ей самой. К тому же, если его разозлить, он может стать опасным.
— Как прикажешь понимать эту сцену? — в страшном недоумении спросил Дэвид.
Шарлотта упрямо вскинула подбородок и вперила в мужчину ледяной взгляд.
— Как понимать? — передразнила она его. — Как благодарность за твою заботу.
Дэвид вздохнул. Он не стал разыгрывать из себя непонимающего и непричастного, а только кивнул и упер руки в бока.
— Я ожидал похожую реакцию и боялся. С тех самых пор, как всучил тебе эти таблетки. Но я не мог и не хотел, чтобы все так и дальше продолжалось.
— Ах вот как! — Гнев Шерли вспыхнул с новой силой. — Ты еще скажи, что страдал, переживал, но был вынужден так поступить из любви ко мне. Ты научился этому дурацкому трюку у своего идиота-приятеля Бобби и решил провернуть то же самое со мной.
— Шарлотта, я…
— Ах, прекрати! — Она не желала выслушивать никаких оправданий и извинений. — Ты совершил надо мной насилие. Против воли принудил меня к материнству! Тут не помогут «прости, мне очень жаль» и «ну вот, такой я плохой». Ты обманул меня, Дэвид Эллисон, обманул самым низким образом. Я больше не хочу тебя знать.
— О, Шерли… — Он попытался что-то сказать, но Шарлотта не дала ему произнести ни одного слова.
— Господи, да заткнись ты! Мерзкий эгоист, который думает только о себе. Ты делал вид, что заботишься обо мне и все понимаешь, но для тебя было совершенно безразлично, как я представляю себе свою жизнь и чего я хочу в ней добиться.
— Ну, хватит! — Дэвид внезапно резко переменился. Куда девались смущение и чувство вины! Он схватил Шарлотту за плечи и как следует ее встряхнул. — Ты когда-нибудь поинтересовалась, что чувствую я? Ты знаешь, как я воспринимал наши отношения? Ведь сколько раз я просил тебя не так сильно увлекаться своей работой, но нет! Работа и искусство — прежде всего! — Он чуть было не схватил Шарлотту за горло, но, опомнившись, резко заломил ее руки назад. — Хорошо, согласен, — продолжал Дэвид, несколько успокоившись. — Я, возможно, поступил плохо, но мне было очень больно следовать за тобой тенью, видеть тебя урывками, по два-три часа. Любоваться тобой только на сцене или на экране телевизора. Черт подери, Шерли, тебя никогда не было рядом со мной! Я хочу сказать, по-настоящему рядом. — Он замолчал и перевел дух. — Даже Глория сочувствовала мне, когда я говорил ей, что ты стала недосягаемой, — то у тебя фотопробы, то показ моделей, то конкурс, то съемки, то собеседование. Тебя пожирает честолюбие, Шарлотта. Мне кажется, что ты пожертвовала бы и ребенком, если бы вовремя заметила беременность. И все это ради сцены! Ты понимаешь, что она мало-помалу поглощает тебя?
— А сам ты разве нечестолюбив? — зло огрызнулась Шерли.
В ответ Дэвид только грустно улыбнулся.
— У меня мало честолюбия, — серьезно возразил он. — Разве я не распределял неоднократно свое рабочее время, чтобы иметь возможность видеться с тобой хотя бы в перерывах между съемками? И разве не я предлагал тебе ухаживать за ребенком, пока ты будешь в театре или на съемках? — Он отвернулся. — Я могу понять и объяснить твою вспышку, — произнес Дэвид. — Эта проделка с пилюлями действительно была нечестной игрой. Ладно, я готов нести ответственность за последствия. Если ты даже откажешься выйти за меня замуж, я буду сидеть с ребенком, чтобы ты могла заниматься своим любимым делом. Я возьму над ним опеку, если ты захочешь. Мне это ничего не стоит. Но пообещай мне, что ты не совершишь необдуманных поступков!
«Ну, это вообще не лезет ни в какие ворота! Этот паразит сделал ей двоих детей, а теперь разыгрывает из себя благородного папашу и великого благодетеля».
— Как ты благороден! — съязвила Шарлотта. — Какой хороший правильный мальчик! Но ты же ничего не понял из того, что я тебе сказала.
Дэвид пошел прочь. С него хватит. Расставание тяжело действовало ему на нервы, но, продлись разговор, он мог бы совершить нечто такое, о чем потом пришлось бы пожалеть.
Однако Шарлотта догнала его.
— Ты не получишь детей! Это не ты вынашиваешь их месяцами в своем животе, это не у тебя жутко болит спина. Ты вообще можешь себе представить, что делают во мне эти два малыша? Нет! — Она подавилась коротким рыданием и всхлипнула. — Я пока тоже этого себе не представляю, но у меня все впереди. Черт возьми, Дэвид, ты же, по крайней мере, мог спросить моего согласия?
Мужчина застыл на месте. До него медленно доходил смысл слов Шерли. Он подошел к ней и посмотрел ей в глаза.
— Ты хочешь сказать, что их там двое? — тихо спросил Дэвид, ласково коснувшись пальцами живота Шарлотты.
— Да, будь ты проклят! — Она не успела ничего больше добавить, как по ее щекам потекли обильные слезы. — Две штуки, и я не могу понять, откуда там столько места. Ох, Дэвид, ну что тебе стоило сделать их хотя бы одного за другим, а не вместе?
— Потому что я просто насмерть влюбленный в тебя дурак, — нежно прошептал он. — И хотел только одного — чтобы ты была со мной. Кроме того, я полагаю, что родить двойняшек зависит только от женщины.
— Это правда или ты опять врешь? — Шарлотта в раздумье потерла лоб.
— Правда. — Дэвид снова взял ее руку и на этот раз она не оттолкнула его. — Я только хотел, чтобы ты осталась со мной, — снова прошептал он ей на ухо. — Когда Бобби рассказал мне о своем трюке, который я посчитал простым и гениальным, я загорелся идеей достать такие же таблетки и даже слетал за ними в Нью-Йорк. Но, когда я всучил их тебе, в голову мне полезли разные нехорошие мысли. — Дэвид сделал небольшую паузу, в голосе его появились нотки смущения. — Через пару дней я решил заменить пустышки настоящими таблетками, но здесь, в Денвере, легче найти атомную бомбу, чем противозачаточное. Я искал, где только мог, но не представлял себе, насколько у нас целомудренный народ.
