Подпись под фотографией гласила: «Не стоят ли на пороге счастливого воссоединения тридцатичетырехлетний импресарио Джеффри Колдуэлл и его бывшая жена, тридцатичетырехлетняя актриса Бланш Даймонд? На снимке вы видите их в Голливуде на презентации нового фильма с Бланш Даймонд в главной роли…»

Дальше следовало еще несколько строчек о новом фильме, но Кэйси не стала их читать. Она швырнула журнал обратно Люси и тихо произнесла:

— Разве это предмет, достойный столь бурного обсуждения? А теперь собирайтесь и пошли.

Она повернулась к ним спиной и на негнущихся ногах вышла из спальни. Ровно через пять секунд из дверей выпорхнули девочки, готовые идти собирать чернику на территории Джеффри Колдуэлла.

— Ты думаешь, он придет? — шепотом спросила Хуанита.

— Сомневаюсь, — ответила Кана. — Хотела бы я знать, кто по собственной воле захочет собирать чернику в такую жару…

— Наверняка он купается. Представляешь?.. — хихикнула Дебби.

— Может, — начала было задумчиво Эмба, — если мы устроим пожар, он…

Кэйси стояла сзади и, чтобы выдать свое присутствие, кашлянула. Девочки, согнувшись, срывали ягоды с низкорослых кустиков черники вдоль каменной стены, отделяющей владения Колдуэлла от их лагеря. Сестра Джоан снабдила их десятью бидонами.

— Мы просто шутим, Кэйси, — просияла в ответ Эмба невинной улыбкой.

Кэйси поспешила отвернуться, чтобы не сказать чего-нибудь такого, о чем потом будет жалеть. Она старалась держаться спокойно и рассудительно, но усталость, чувство одиночества, два дня непогоды, а теперь еще и Бланш Даймонд окончательно выбили ее из колеи.

Почему Джеффри ничего не сказал ей о своей жене? Потом она припомнила, что во время их встреч вопросы задавал в основном он, а она отвечала. На самом деле она мало что знала о Джеффри Колдуэлле… Только в одном она была уверена — он ей был нужен. Кэйси хотела видеть его, говорить с ним, быть в его объятиях.

Она призналась себе, что больше всего желала бы услышать сейчас его разъяснения по поводу Бланш Даймонд. Действительно ли она была его бывшей женой? Зачем человеку, женатому когда-то на Бланш, понадобилось ухаживать за женщиной, знающей семь языков и преподающей в монастырской школе на общественных началах? Не было ли это обычным легким флиртом?

— Эй!

Приветливый мужской голос, донесшийся из-за стены, был так не похож на тот, каким Джеффри — а это был, конечно, он — извергал на них проклятия с берега реки всего четыре дня назад! Все посмотрели в его сторону. Джеффри помахал им свободной рукой, в другой он держал огромный красный кувшин. Выглядел он беспечным и счастливым.

— А, — сказала сестра Джозефина, — вот и мистер Колдуэлл.

Похоже, она вовсе не была удивлена.

— Самый милый сосед на свете, — заметила, улыбаясь, сестра Джоан и помахала ему в ответ. — Он вызвался принести нам лимонад.

— Вызвался?!

— Да. Мы звонили ему утром. Хотели предупредить, что придем собирать чернику сегодня, и он спросил, может ли быть чем-нибудь нам полезен. Я ответила, что, наверное, может, если есть желание. И тогда он предложил принести лимонад. Он добавил также, что на Восточном побережье даже натуральные лимоны намного дешевле, чем лимонад мистера Пуласки в его лавке… Ну, пожалуй, он выразился несколько резче.

Кэйси была поражена.

— Вы хотите сказать, что он сам приготовил лимонад?

— Очевидно.

Девочки были более чем рады получить передышку, и теперь окружили Джеффри.

Кэйси отошла назад и, укрывшись в тени дуба, с изумлением следила за происходящим. Джеффри заразительно смеялся, доставляя всем удовольствие, а у нее щемило сердце от тоски по нему. На Джеффри были спортивные шорты и рубашка для поло, темно-каштановые волосы блестели в лучах полуденного солнца. Он вежливо разговаривал с девочками. Это было так не похоже на обращение с ними Сэса Рэсбоуна, который клялся, что начинит дробью задницу любой девчонке, которая посмеет хоть одной ногой ступить на его землю! Сестры всегда боялись исполнения этих угроз.

Кэйси опиралась на трость, в которой теперь не так уж часто нуждалась, и наблюдала, как Джеффри раздает девочкам бумажные стаканчики и наполняет их лимонадом.

Она отвернулась и стала перебирать пуговицы на своей кофточке в бирюзовую полоску, гармонировавшую по цвету с шортами. В Вашингтоне ее гардероб был битком набит дорогими, классического покроя платьями из шелка, импортного хлопка и полотна. Но женщина, которая стояла сейчас под дубом с разбитой коленкой, шарфом на голове, скрывающим светлые локоны, скорее походила не на вашингтонскую Кэйси Грэй, а на обыкновенную жительницу провинциального городка, одевающуюся в местном магазине готового платья. Похоже было, однако, что для Джеффри это не имело никакого значения.

— Я вижу, ты решила не принимать участия в общем веселье? — прозвучал рядом его низкий волнующий голос, заставивший ее вздрогнуть от неожиданности.

Кэйси обернулась.

— Здравствуйте, мистер Колдуэлл, — чопорно произнесла она.

— Сейчас ты можешь называть меня Джеффри, — сказал он подбадривающе. — Твои милые воспитанницы снова занялись черникой. Уверен, что они нас не услышат.

Она смотрела в сторону и молчала.

Он дотронулся до ее руки и спросил упавшим голосом:

— Что случилось, Кэйси? Скажи!

— Девочки увидели вашу фотографию в иллюстрированном журнале. Вы на фоне «Ягуара» с женой.

— С женой? Я не женат.

— Но были. На Бланш Даймонд.

Ненадолго наступило тяжелое молчание. Кэйси взяла стаканчик с лимонадом и отпила глоток. «Ну вот, — подумала она. — Не тратя лишних слов, я все же собралась с духом и высказалась».

Он прислонился к дубу.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — произнес он не слишком дружелюбно, — и если я не ошибаюсь, то это просто глупо. Мы с Бланш были женаты всего восемь месяцев три года назад. Это была большая ошибка с обеих сторон, но с этим все кончено.

— Судя по сопроводительной надписи, этого не скажешь.

— Кому ты собираешься верить, Кэйси: мне или какому-то глупому бульварному писаке? — Он помолчал. — И потом, я никогда не утверждал, что вел в прошлом пуританский образ жизни.

— Как же тогда вышло, что на этой фотографии вы вместе?

— Думаю, она была сделана на презентации фильма, в котором Бланш впервые сыграла главную роль. Его снимали, когда я еще представлял ее интересы. Я бы не сказал, что мы были на этой презентации вместе. Просто она увидела, как я выхожу из автомобиля, и подошла поздороваться. Вокруг роились тучи фоторепортеров, а она хотела быть запечатлена на всех снимках подряд. Бланш очень находчивая леди.

— О!

— Прекрати хихикать в стакан. Тебе следовало бы извиниться за такие гадкие мысли обо мне.

— Какие именно?

— Кэйси… За нами наблюдают твои тетушки. У них непревзойденный дар знать обо всем, что происходит вокруг.

Она сделала еще один глоток.

— Тебе лучше рассказать мне о ней, Джеффри.

— Может быть, но, откровенно говоря, последние несколько дней меньше всего на свете я думал о Бланш. Она не может соперничать с тобой, Кэйси. А теперь тебе надо допить свой лимонад и навсегда забыть о ней.

Кэйси вздохнула, но по блеску ее голубых глаз нельзя было сказать, что она мучается угрызениями совести за этот допрос.

— Наверное, мне бы должно быть стыдно…

— Думаю, да.

— Но я не стыжусь. — Она улыбнулась. — Я ощущаю только большое облегчение.

Теперь уже заулыбался он. Последние два дня были самыми долгими в его жизни, и сейчас ему было просто необходимо обнять Кэйси.

— Естественно, ты не знаешь всего обо мне — так же, как и я о тебе, — но нет ничего такого, что мне бы хотелось скрыть от тебя.

— Я верю.

— Мне жаль, что тебе пришлось узнать о Бланш не от меня, а из иллюстрированного журнала. Когда-нибудь ты с ней познакомишься и поймешь не только то, почему мы разошлись, но и почему я не держу на нее зла.

Он казался абсолютно уверенным, абсолютно убежденным в том, что они будут вместе и после того, как покинут Беркшир. Для нее же обстоятельства, которые могли помешать этому, выглядели такими неопределенными, что Кэйси не хотела о них даже думать. Он был рядом, излучая чувственность и желание, от чего у Кэйси перехватывало дыхание. Он был всем, что имело для нее значение, всем, чего она хотела. Она знала, что ее глаза ясно говорят ему об этом.