— О Кэйси!

Голос его звучал глухо, как отдаленные раскаты грома, как предупреждение о том, что сейчас произойдет. И словно сверкнула молния, и готова была ударить снова…

И это случилось.

Его рот приоткрылся и нашел ее губы. Не дожидаясь приглашения, языком он раздвинул их и проник внутрь, наслаждаясь ощущением сладости. Она еще могла бы остановить его, если бы захотела, но не стала этого делать, а наоборот, раскрыла губы шире, и это лучше всяких слов говорило о том, что она хочет от него большего. Она стремилась полностью раскрыться для него. Об этом она мечтала и тосковала всю ночь напролет.

Кэйси обвила Джеффри за шею руками и прильнула к нему.

— Джеффри, о Боже… но тебе, наверное, холодно.

— Мне — холодно? — переспросил он, целуя ее губы, исследуя уголки ее рта и постанывая от этих прикосновений.

Не в состоянии дольше сдерживаться, Кэйси отвечала ему со все большей смелостью и раскованностью, давая выход своей страсти. Она обводила языком его губы, вонзалась им в сладкую влажность его рта и все крепче прижималась к его твердой обнаженной груди. Что-то происходило с ней, даже более сильное, чем это радостное, упоительное желание. Она ощущала, будто воспарила над вершинами деревьев, поднимается все выше к солнцу вместе с облаками, как бы растворяясь в них и отрешаясь от всех земных проблем. Прильнув к нему, она с силой впивалась пальцами в его затылок и тихий стон вырывался из его груди. Испытывала ли она что-нибудь подобное с другим мужчиной? Желала ли она когда-нибудь кого-либо так же сильно, как Джеффри? Вопросы роем проносились в ее голове, но ответа они не требовали — в глубине души она знала, что никогда ничего подобного с ней не случалось.

— Кэйси, — надтреснутым голосом спросил он, — знаешь ли ты, что говорит мне твое тело?

Она улыбнулась и, проведя кончиками пальцев по его подбородку, прижала их к его губам.

— Да. Знаю.

Джеффри поцеловал ей руку и понес на берег, где положил на согретую солнцем траву. Он смотрел на нее сверху вниз, и по его потемневшим глазам она увидела, как он не хочет, чтобы что-то заставило их остановиться. Она потянулась к нему и обхватила руками за плечи, давая понять своим жестом, что тоже не хочет этого.

Джеффри вновь поцеловал ее проникающим поцелуем. Ее пальцы ласкали его гладкую загорелую спину. Плывя сюда вниз по реке на байдарке, она размышляла, может ли все это случиться, но не смела и надеяться. Она могла только рискнуть быть искренней и думать, что он ответит ей тем же.

Джеффри приподнял повыше ее блузку и залюбовался шелковистой кожей ее плоского живота, маленькими темными окружностями, просвечивающими через тонкий лифчик. Затем медленно, но ловко расстегнул на нем переднюю застежку и спустил его с ее плеч.

— Ты очень красива, Кэйси, — прошептал он и, наклонившись, захватил губами ее темный сосок.

Кэйси вскрикнула от сладостной дрожи, пробежавшей по всему телу. Джеффри застонал и вобрал сосок в рот целиком. Горячий язык обжигал и ласкал его, описывая вокруг него круги, доводя Кэйси до исступления. Она вся затрепетала, когда он теснее прижался к ней, нежно раздвинул ее бедра и она, почувствовав, как наливается силой его мужское естество, изогнулась под ним, желая вобрать его в себя еще глубже.

— О, Кэйси, дорогая Кэйси, — так тихо прошептал он, что она едва могла различить слова, — как я хочу любить тебя…

Его голос совсем пропал, когда он стал прокладывать тропинку вниз, к ее животу, своими жаркими поцелуями.

«И все это происходит со мной, — промелькнуло в голове Кэйси, — со мной, Кэйси Грэй!» Но эта мысль не успела исчезнуть, вытесненная огнем желания, как Джеффри немного отстранился и, приподнявшись над ней, взялся за ремешок ее шортов. Он тяжело дышал от переполнявшей его страсти, которая, казалось, не имела пределов.

— Кэйси, все в порядке, ведь правда? Насчет моего деда?

Ее большие голубые глаза встретили его взгляд.

— Сэс Рэсбоун? Джеффри Колдуэлл, как ты можешь думать о нем сейчас?!

Он перекатился на траву рядом с ней и поднял голову, устремив взгляд в небо.

— О черт!

— Джеффри, что случилось?

Он посмотрел на нее с кривой усмешкой.

— Во мне только что проснулось чувство ответственности. Вообще-то это на меня не похоже, особенно в подобные моменты, но тем не менее это так. Нам надо поговорить, Кэйс.

Она уставилась на него, не веря своим ушам. Взгляд ее стал жестким.

— Поговорить! У тебя что, такая привычка — довести женщину до исступления и остановиться, чтобы… чтобы поговорить?!

Она в ярости выдрала пучок травы и швырнула его в сторону.

— Ты поступаешь так со всеми своими женщинами?

Джеффри перевернулся набок и удивленно поднял брови. Он рассчитывал на совсем другую реакцию, полагая, что совершает акт высочайшего самопожертвования, подавив свои чувства. Он и сам не знал в точности, чего ожидал от нее — обвинительной речи в адрес деда или проявления благодарности. Она же утверждала, что бурные летние романы ее не интересуют, и поэтому вспышку гнева он не ожидал никак. Создавшаяся ситуация поразила его.

— Нет, — ответил он наконец с неопределенной гримаской.

Она бросила на него хмурый взгляд.

— Тогда почему ты так поступил со мной?

— Ни одна из моих «других женщин» не имела бы ничего против того, что я внук Сэса Рэсбоуна, — сказал он, сдерживая улыбку.

— Имели бы, если бы были с ним знакомы, — пробормотала Кэйси. — Ну ладно, давай поговорим.

Джеффри сел и нежно нажал пальцем на кончик ее носа.

— Сейчас у тебя вряд ли подходящее настроение, Кэйс. Почему бы мне не приготовить для нас по чашечке кофе со льдом? Встретимся в доме.

Он поднялся и направился к холму, но вдруг остановился и ухмыльнулся.

— Знаешь, нам совсем не обязательно заниматься только одними разговорами.

Кэйси было нахмурилась, но лишь на мгновение. А потом улыбнулась, почувствовав вдруг себя свободнее и счастливее, чем когда-либо. Джеффри Колдуэлл благотворно влиял на ее излишне импульсивную натуру. Неужели это она снова отправилась на байдарке через пороги, да еще с больной ногой? Едва не упала в его объятия прямо там, в воде? Наговорила ему неизвестно что? Была так откровенна, так прямодушна? Что случилось с Кэйси Грэй, которая всегда держала себя в руках?

Она попыталась встать, но глухая боль и тяжесть в колене напомнили ей о травме, а свежий ветерок — о беспорядке в одежде. Если бы Кэйси из группы Магинна увидела сейчас себя в таком виде, то пришла бы в ужас…

Она быстро застегнула лифчик, заправила блузку и по-новому повязала шарф на голове.

— А теперь, — произнесла она вслух, — разве ты не чувствуешь, что к тебе вернулись покой и достоинство? И благоразумие?

Кивнув сама себе в ответ, она позвала Джеффри, чтобы тот оказал ей любезность и принес трость из байдарки.

Через десять минут они сидели на крыльце каменного домика и пили кофе со льдом, изображая двух благопристойных людей, наслаждающихся прекрасным солнечным утром. Джеффри успел натянуть рубашку и собрать разбросанные страницы сценария, пока Кэйси отдыхала, подставив разгоряченное тело под освежающие дуновения горного ветерка.

— Вам вовсе не обязательно так строго соблюдать приличия только потому, что мои родственницы — монахини, — неожиданно произнесла она.

— Кэйси, какого черта, что вы имеете в виду?

— Как-то я встречалась с одним человеком — недолго, — который был большим любителем сквернословия. Он мог выругаться как угодно и при ком угодно. Но в моем присутствии сидел, выпрямив спину и тщательно подбирая слова в разговоре. Только потому, что мой отец — епископ и… — Она вздрогнула. — Ох!

Джеффри, казалось, был целиком поглощен размешиванием льда в кофе.

— Ваш отец — епископ?

— Преподобный отец Алистер Грэй, — промямлила она.

— В сутане, расшитой шапочке, с четками?

— Иногда. Правда, дома он предпочитает носить джинсы фирмы «Levis» и водолазки.

— А ваша мать?