Джош негромко рассмеялся.

– Сейчас ты в Мельбурне, солнышко! Здесь другой воздух, или, лучше сказать, атмосфера. Иной стиль жизни и все такое. Поэтому я и призываю тебя сменить твой собственный стиль. Здесь он неуместен. Если послушаешь меня, станешь более элегантной… в местном понимании этого слова.

– По-твоему, я недостаточно элегантна? – спросила Пэм, не сумев исключить из голоса дрожь обиды.

– В мешковатых шароварах, которые были на тебе в первой половине дня? Прости, но вряд ли найдется человек, способный назвать их элегантными. Кстати, кхм… они до сих пор на тебе?

Несмотря на то что Джош ее не видел, Пэм гордо подняла подбородок.

– Представь себе!

– К сожалению, представляю, и меня это убивает. Думаю, мне было бы легче, если бы я хотя бы знал, что под шароварами на тебе находятся стринги!

– Что? Это такие… состоящие из одних тесемок? Я скорее умру, чем надену их!

Джош сокрушенно вздохнул.

– Очень жаль. На тебе они смотрелись бы превосходно.

Или это я в них превосходно смотрелась бы? – проплыло в мозгу Пэм.

– Послушай, тебе не кажется, что наш разговор все больше напоминает так называемый секс по телефону?

– Да-да… и очень жаль, – механически произнес Джош.

– Что жаль?

– Что по телефону.

– Ну знаешь! – возмущенно воскликнула Пэм. – Все, я кладу трубку!

– Прости-прости, не нужно! Я не это хотел сказать. Пожалуйста, воспринимай мои слова как шутку!

– Хорошо, но…

– Ох, Пэм, какая же ты скованная! – вместе со вздохом невольно вырвалось у Джоша.

– Ах вот как? Похоже, ты видишь во мне одни недостатки! Тогда скажи, что тебе от меня нужно? Почему тебя заботит то, как я одета? Почему ты помогаешь мне избавиться от наглой родственницы? Почему вообще звонишь мне, а?

Воцарилось молчание.

Наконец, когда Пэм уже казалось, что разговор окончен, равно как и знакомство, Джош произнес:

– Потому что я считаю тебя самостоятельной, целеустремленной и одновременно красивой женщиной, которая по какой-то странной прихоти – или в силу воспитания, если угодно, – поставила перед собой цель скрыть от окружающих свою женственность.

Вновь повисла пауза. Пэм размышляла над словами Джоша, одновременно прислушиваясь к возникшему в груди странному щемящему ощущению. Ей хотелось и смеяться и плакать одновременно.

Спустя несколько мгновений она тихо спросила:

– Ты это серьезно говоришь?

– Серьезнее некуда.

Хотелось бы верить, подумала Пэм. И вздохнула: ее всю жизнь приучали к обратному.

– Ладно, тогда до встречи. В понедельник в десять утра. Куда подойти?

– Просто выйди из гостиницы – и все. Я за тобой заеду.

Попрощавшись с Джошем и повесив телефонную трубку, Пэм машинально взглянула на часы и изумленно констатировала, что они с Джошем болтали целый час! Позже, лежа в постели, она засыпала с таким чувством, будто провела с Джошем целый день…

Она притихла, пытаясь вспомнить, когда в последний раз так долго разговаривала по телефону и с кем.

Напрасные усилия. Продиктованный внушительной финансовой состоятельностью образ жизни Пэм – да и ее родителей тоже – не подразумевал большого количества друзей. На практике же их, можно сказать, не было совсем. Исключение составляли, пожалуй, лишь студенческие годы, да и то девчонок, с которыми Пэм поддерживала отношения, скорее следовало бы назвать приятельницами, а не подругами. Поэтому, пораскинув мозгами, она пришла к выводу, что телефонная болтовня продолжительностью в час случилась в ее жизни впервые.

Данный факт был знаменателен сам по себе, но то, что Пэм беседовала с Джошем, о существовании которого узнала лишь несколько часов назад, выходило за рамки всякого воображения. Этого просто не должно было быть.

Пэм не узнавала себя. Ей хотелось крикнуть «Ущипните меня!», чтобы проверить, не снится ли ей все это. Каким-то необъяснимым образом Джош умудрился стать для нее… не другом, нет… и не приятелем, но кем-то достаточно близким, чтобы можно было всерьез отнестись к его советам.

И еще, конечно, он вызывал у Пэм весьма ощутимую чувственную реакцию. Как ни верти, а приходится это признать. Да и могло ли быть иначе? Пэм не представляла себе, что найдется женщина, которая умудрится остаться равнодушной к подобному красавцу.

– Сейчас вспомню, не волнуйтесь, – сосредоточенно сморщив лоб, произнес Джи-Джи.

Он стоял посреди захламленного сарая и переводил взгляд с одного предмета на другой, пытаясь сообразить, куда сунул гамак.

– Мы и не волнуемся. Правда, солнышко? – Джош улыбнулся, сверху вниз взглянув на Пэм. Одновременно и как бы невзначай он слегка обнял ее за плечи.

Ощутив его прикосновение, Пэм замерла с устремленным себе под ноги взглядом. Не то чтобы ей было неприятно, скорее наоборот, но именно это и настораживало. В последние дни ее вообще тревожили собственные чувства. Они почему-то стали слишком бурными, того и гляди вырвутся из-под контроля. Что произойдет затем, Пэм не знала – у нее отсутствовал подобный опыт.

Только сейчас, в эту самую минуту, стоя у порога сарая, в который привел их Джи-Джи, она со всей ясностью осознала, что никогда не была по-настоящему влюблена. Это открытие обескуражило ее.

Почувствовав, что Пэм напряглась, Джош сразу убрал руку. Форсировать события не входило в его планы. Если Пэм не желает, чтобы ее вот так, запросто, обнимали – не нужно. Как говорится, всему свое время.

– Кажется, я положил гамак в этот шкаф, – произнес тем временем Джи-Джи. – Только как к нему добраться…

Действительно, подступиться к шкафу было непросто, впритык к нему стояла на специальных козлах накрытая брезентом лодка.

Джош поскреб в затылке.

– Придется отодвинуть. Давай берись за этот край, а я за тот и…

– Не получится, – качнул головой Джи-Джи. – Прежде чем отодвинуть лодку, ее нужно приподнять, иначе козлы затормозят движение.

– Хорошо, – кивнул Джош, – поднимем.

Они подошли к лодке с двух концов и попытались ее приподнять, но им сильно мешал брезент, свисавший с бортов до самого земляного пола.

– Стой, – сказал Джи-Джи. – Давай снимем эту штуку, она только путается под ногами.

Но, когда они потянули брезент, поднялось столько пыли, что Пэм расчихалась и выскочила наружу.

Во дворе было хорошо. Напротив сарая росло дерево с узкими сизыми листочками и таким толстым стволом, что обхватить его было невозможно. Названия его Пэм не знала, это была какая-то местная разновидность. Но ей так понравилось мощное, насчитывавшее явно не один десяток лет растение, что она решила подождать Джоша и Джи-Джи в тенечке. А тут еще какая-то птичка запела где-то высоко в густой кроне, и Пэм, задрав голову, принялась всматриваться в листву, пытаясь разглядеть крошечное тельце.

Не зная, что в этот момент разглядывают ее саму.

Минутой ранее Джи-Джи добрался все-таки до гамака, извлек из шкафа, после чего они с Джошем растянули его, проверяя на прочность.

– Не помню, когда последний раз им пользовался, – сказал Джи-Джи.

Джош усмехнулся.

– Могу подсказать: прошлой весной, когда праздновали твой день рождения. Тогда у тебя во дворе был накрыт стол, а чуть поодаль растянут между деревьями гамак. Из него еще вывалилась та, рыженькая, помнишь? Она тогда здорово надралась…

– А, твоя пассия!

– Почему моя? Как раз, наоборот, твоя. Или забыл?

– Ну нет, это я помню, у меня тогда был роман с Кристин. А рыженькую я даже не знал по имени. Значит, она не с тобой пришла?

– Не-ет, – протянул Джош.

– Странные вещи выясняются. Кто же ее привез?

– Точно не я.

Джи-Джи смотал гамак, сунул в полиэтиленовый пакет с ручками и сунул Джошу.

– Держи. Вообще-то тебе незачем было тащиться сюда из города за гамаком. Я и сам мог привезти его в клуб. Стоило лишь сказать мне об этом по телефону.

– Тсс! – Джош бросил взгляд во двор. – Тогда у меня не оказалось бы повода пригласить Пэм на прогулку.