Неужели к ее дочери совсем никто не заходит? — задал себе вопрос Мартин.
— Я познакомился с нею в четверг вечером, и…
— О! — В широко распахнутых синих глазах мелькнуло понимание. — О да, конечно. Вы босс Роберта.
— Роберта?
— Ну да, Роберта. Патриция мне рассказывала, как вы хороши собой. Славно, что вы вернулись. Вы ведь уезжали, верно? Кажется, она говорила что-то в этом роде… или нет? Но… словом, славно. Сейчас я позвоню и позову ее. Она вам очень обрадуется. — Ирен шагнула, было к телефону, но тут же обернулась и озадаченно оглядела гостя. — Но у вас совсем не светлые волосы. Совсем не светлые.
Едва Ирен потянулась к трубке, раздался звонок в дверь, и хозяйка обернулась, беспомощно разводя руками.
— Ох, надо открыть. Первые гости… Гостей обычно принимаю я сама. Послушайте, почему бы вам самому не пойти к ней?
— Без предупреждения?
— Да. Пат у себя в мастерской. Сюда, пожалуйста. — Устремившись к двери, Ирен поманила гостя за собой. Мартин последовал за нею. Оказавшись в прихожей, хозяйка указала рукой на широкую лестницу. — Вон туда и направо, а потом снова вверх. Она… — Ирен уже отперла входную дверь, и теперь ей было не до Мартина. — Добрый вечер, Питер. Как поживаете, Джуди? Ужасная погода, не правда ли?
Мартин двинулся вверх по лестнице. Леди, конечно, воплощенная благопристойность, однако чрезмерно заботливой ее не назовешь. Молодой человек добрался до второго этажа и с любопытством огляделся по сторонам. Огромная медная ваза возвышалась у стены прямо перед ним. Двери, очевидно, вели в спальни. Следуя указаниям, Мартин свернул направо и преодолел еще один лестничный пролет, тоже застланный ковром. Сверху доносились негромкие аккорды симфонии Бетховена. Дверь оказалась открытой, и он остановился на пороге, удивленно обводя взглядом просторную освещенную комнату, которая казалась заполненной доверху сваленными в беспорядке книгами, бумагами и обрывками ткани. Он приметил длинный широкий стол со швейной машинкой и низкий круглый столик со стопкой журналов.
Сперва ему показалось, что в комнате никого нет. Затем он увидел ее. Патриция стояла на коленях спиной к нему: джинсы закатаны, ноги — босые. Увлеченная своим делом девушка не замечала гостя: она драпировала манекен, тут и там закалывая ткань булавками. Мартин заворожено наблюдал. Девушка откинулась назад и критически оглядела манекен. Затем подобрала ножницы и принялась самозабвенно резать — словно в экстазе, подумал он, — начав с подола и кругами подбираясь к талии. Обрезки ткани летели во все стороны. Поднявшись и отступив назад, дабы оглядеть свое творение, она небрежно оттолкнула ногой лоскутки.
— Я думал вы обманщица, — заметил Мартин скорее себе, нежели ей. — А вы и впрямь заняты.
Изумленная Патриция резко повернулась. Этот голос не оставлял места сомнениям! Тот самый человек…
— Вы? — Девушка гадала, как он тут оказался. Однако эта мысль пульсировала где-то на заднем плане: всем своим существом она упивалась созерцанием красивого незнакомца: чеканные, безупречные черты, выразительные, глубоко посаженные серые глаза, губы лукаво изогнула улыбка. — Как вы сюда попали?
— Меня направила ваша матушка, — непринужденно сообщил Мартин. — Она была… гм… несколько занята и велела мне подняться сюда.
— О! — только и смогла произнести Патриция, бессильно опустив руки: при виде этого человека, с которым она не ожидала встретиться снова, при звуке его голоса мысли девушки совершенно смешались. Дыхание перехватило. Сейчас, благодаря спасительным очкам, девушка разглядела гостя во всех подробностях — и не смогла отвести глаз. Более привлекательного мужчины она в жизни своей не встречала. Высокий и худощавый, он держался свободно и непринужденно, дорогой, пошитый на заказ, темно-коричневый костюм не скрывал атлетического сложения. Волосы — темные, как ей и показалось — шатен, без седины. — Что вы тут делаете? — наконец спросила она еле слышно.
— Ловлю ускользающее видение, — сообщил он негромко, и в его глазах вспыхнул озорной огонек. Мартин широко улыбнулся, и на его щеках возникли симпатичные ямочки, блеснули ослепительно- белые зубы. — Боже, как вы удивлены! В тот вечер вы кое-что оставили в ресторане, а я сохранил. Знаете что? Волшебное воспоминание о прекрасной леди, забыть которую я не в силах.
О Господи! Девушка почувствовала, как щеки ее вспыхнули, и опустила взгляд. Она с болью осознавала, как нелепо выглядит в старых джинсах и стареньком свитере, с собранными в небрежный пучок волосами. И, разумеется, очки!
— Пожалуйста, простите меня, Патриция. Мне так хотелось снова вас увидеть. Вы не сердитесь на меня?
— Нет. — Слова прозвучали резче, чем ей бы хотелось.
Мартин огляделся, жестом обвел комнату.
— Это ваша мастерская? — Девушка кивнула. — Вы позволите?
Она снова кивнула.
Гость двинулся по комнате, подмечая малейшие подробности, словно явился с инспекцией.
— Это вы нарисовали? — Мартин разглядывал висящий на стене карандашный набросок.
— Да.
— Здорово. — Гость шел вдоль стены, разглядывая ее рисунки, скрепленные вместе лоскутки, цветные картинки, которые она вырезала и приклеила прямо на обои. Затем склонился над низким столиком и пролистал модные журналы. — Вы копируете эти модели?
— Нет. Не совсем. Они меня вдохновляет на новые идеи.
— Понимаю. — Он отступил назад и едва не споткнулся. Посмотрел вниз, под ноги, затем перевел взгляд на нее. — Это парашют?
— Ну да. Я…
— Только не говорите, что вы еще и парашютным спортом занимаетесь! — Во взгляде гостя читалось столько лукавства, что девушка прикрыла рот ладонью, чтобы не рассмеяться.
— Ох, нет… — Не в силах более сдерживаться, она расхохоталась и тут же почувствовала себя, свободнее, раскованнее. — Парашютный шелк — это же превосходный материал. И мягкий и в то же время прочный. Из него получаются отличные жакеты, комбинезоны, платья. Да что угодно!
Брови гостя поползли вверх, и он одобрительно кивнул.
— Блестящая идея! — Мартин подошел к манекену и пощупал муслин.
— А из этого, что вы шьете?
— Это образец, — пояснила девушка.
— Образец?
— Ну да. Когда я экспериментирую — ну, то есть делаю выкройку, — я сперва шью из дешевого материала, вот как этот муслин. Ткани вроде парашютного шелка дороги.
— Да, конечно. Очень практично. — Он кивнул, потом отошел от манекена и остановился, рассматривая готовое платье, висящее на стене. Это было последнее ее творение: Патриции казалось, что ничего удачнее руки ее не производили. Даже на вешалке оно изумляло элегантностью покроя и совершенством линий.
Мартин долго изучал платье, затем обернулся к девушке.
— Это не вы. Я хочу сказать, неужели это вы? — Он снова перевел взгляд на платье, а затем на Патрицию. — Вы что, сами это сшили?
Она видела, что молодой человек не притворяется, он в самом деле потрясен, и ощутила прилив гордости. Это же лучшее ее произведение! Много дней подряд она трудилась над изящным кружевом цвета старинной бронзы; осторожно раскроила и сшила оборки, насадив их затем на мягкий шелковый чехол гак, чтобы они располагались конусом, одна над другой. Элегантность платья подчеркивалась длинными обтягивающими рукавами, которые у запястий застегивались на крохотные скрытые пуговички. В свете лампы на ткани переливались и мерцали кристаллики разноцветного стекляруса.
Мартин тихо присвистнул.
— Фантастика! — Он перевел взгляд на задрапированный муслином манекен. — Итак, с этого вы начинаете. — Он снова обернулся к кружевному платью. — И вот к чему приходите. Невероятно!
Девушка не сдержала улыбки. Знал бы он, с чего она начинала! Со старинной кружевной занавески, купленной по случаю. Прежде эта занавеска, должно быть, украшала огромное окно в одной из древних мансард, что сейчас сносят. Невзирая на долгий срок службы, материал на удивление хорошо сохранился.
— Расскажите, как вы делаете вот эти расходящиеся складочки? — Жестом он продемонстрировал, что имеет в виду.
