Они посмотрели друг другу в глаза и прочли в них то, о чем боялись сказать вслух. Ренато смутился и пробормотал:

– Пожалуй, я пойду, Леонора, должно быть, уже волнуется.

Он встал и быстро пошел к дому. Провожая его взглядом, Алессандра вдруг отчетливо осознала, что прежний уклад их тайного общества стремительно рушится. Так что же со всеми с ними будет, когда их покинет Меган? Войдет ли их жизнь снова в привычную колею или необратимо изменится? Ей стало очень тревожно, она тоже встала и побрела по аллее.

На душе у Леоноры тоже скребли кошки. С каждым днем она все чаще замечала, что получает от Ренато все меньше удовольствия. В последние дни он резко переменился, и это ее настораживало и удручало. Не далее как этим утром он огорчил ее, вздумав лизать ей передок, когда она спала. С перепугу она кончила несколько раз подряд, однако все равно затаила на Ренато обиду на то, что он перехватил у нее инициативу, застав ее врасплох. Некоторое время она стоически терпела, но в конце концов высказала ему свое недовольство. Так вместо того, чтобы извиниться и признать свою ошибку, он пожал плечами и пробурчал, что она сама не знает, какого рожна ей надо. Дескать, нечего к нему придираться по пустякам, тем более что она визжала и стонала, пока он сосал ей клитор и просовывал язык поглубже между половыми губами, добросовестно стараясь ввергнуть ее в экстаз. Такой ответ красноречиво свидетельствовал о том, что они больше не понимают друг друга и сожительствуют исключительно в силу привычки.

А ведь еще недавно ей казалось, что Ренато – именно тот мужчина, который ей нужен. Теперь же она больше так не думала, однако упорно пыталась докопаться до первопричины ухудшения их отношений.

– Доброе утро, Леонора! – окликнул ее Франко, едва она вышла из дома на прогулку по парку. – О чем задумалась? Почему у тебя сегодня невеселый вид?

– А тебе-то какое дело до моего настроения? – огрызнулась она.

– Меня огорчает, что в последнее время ты все чаще ходишь унылая, – сказал он, подходя к ней поближе.

– А тебе-то какая разница, унылая я или веселая?

– Да мне просто искренне жаль, что такая красавица чахнет из-за недостаточного внимания к ней мужчины, который и ногтя ее не стоит.

– Не тебе об этом судить! Откуда ты знаешь, что меня огорчает именно Ренато?

– Так это и ежу понятно! Какая еще может быть причина твоей хронической грусти? Разве что твоя лошадь повредила ногу и захромала. Но я видел, как бодро скачет твой любимый гнедой мерин, так что дело вовсе не в нем. Остается одно – неудовлетворенность в сексе.

– Думаешь, что ты самый умный? – уперев руки в бока, насмешливо спросила Леонора.

– Возможно, что и не самый, однако в наблюдательности мне не откажешь, – спокойно ответил Франко. – Я ведь вижу, что в доме творится что-то неладное, и делаю умозаключения. Если бы ты поменьше задирала нос и почаще прислушивалась к тем, кто тебе только добра желает, тебе тоже многое стало бы понятно.

– К чему ты клонишь? Говори прямо! – разозлившись, рявкнула на Франко Леонора. – Что мне стало бы понятно?

– А то, что воду мутит эта новая библиотекарша! – выпалил Франко. – С ее появлением в усадьбе у каждого из нас все полетело кувырком. Алессандра перестала улыбаться, стала мрачнее тучи, боится, что Меган отобьет у нее твоего брата. Ты тоже, как я догадываюсь, ревнуешь к англичанке своего Ренато. Только Фабрицио по-прежнему не унывает и радуется жизни.

– У тебя, как я вижу, физиономия тоже сияет от самодовольства, – уколола его Леонора.

– Это потому, что мне Меган совершенно безразлична.

– К твоему сведению, и я из-за нее не переживаю, – заявила Леонора, передернув плечами.

– Ой, правда? Ты сама-то в это веришь?

Леонора тяжело вздохнула и понурилась.

– В общем-то в твоих словах есть толика правды, – наконец согласилась с ним она. – Однако я не понимаю, с какой стати Ренато чахнуть по этой англичанке?

Ведь ему нравятся сильные натуры, а не домашние киски, как эта библиотекарша.

– Возможно, он проникся к ней уважением после ее вчерашнего дебюта в роли госпожи, – предположил Франко.

– А тебе-то откуда это известно? – с подозрением посмотрела на него Леонора.

– У меня имеются свои источники информации, – уклончиво ответил он. – Так я угадал? Она действительно преуспела в новой для себя роли сильной женщины?

– Она с ней вполне справилась, но дело вовсе не в этом, – сказала Леонора. – Ренато, как мне думается, понравились в ней ее женственность и мягкость, а не напускная суровость. Лично я считаю, что она страшная трусиха. Ведь не случайно же она наделала на полу лужу, пока я вытрясала из Ренато душу плеткой.

– Если она разок описалась с перепугу, это еще не означает, что она законченная дура, – возразил Франко. – Да на ее месте у любого неподготовленного человека прихватило бы живот, очутись он вдруг в такой обстановке. На мой взгляд, она либо искусно притворяется святой наивностью, либо действительно простая неиспорченная девица, не в шутку влюбившаяся в Фабрицио. Ему можно только позавидовать.

– По-твоему, он утратил интерес к Алессандре?

– Да, по-моему, именно так все и обстоит. И она об этом догадывается.

– И надо же было ей свалиться на нашу голову! – в сердцах воскликнула Леонора. – Не понимаю, что особенного нашел в ней Фабрицио.

– Очевидно, он разглядел в ней какую-то изюминку. Но скорее, ему просто все осточертело и захотелось чего-то свеженького. Вот он и решил затеять эту маленькую интригу. Кажется, он добился своего: прежнего покоя в доме не стало.

Разговаривая, они вернулись в дом. И уже в прихожей с Франко произошла поразительная метаморфоза: он бесцеремонно схватил свою собеседницу за плечи и, прижав ее спиной к стене, стиснул ее в объятиях и стал целовать взасос, так что у нее разбухли губы и перехватило дух. Оправившись от шока, Леонора рассвирепела, оскорбленная до глубины души тем, что вот уже второй раз за день ее застают врасплох мужчины, и со всей силы двинула ему коленом по причинному месту. Франко согнулся в три погибели и, ухватившись руками за ушибленный орган, стал пятиться к двери, хрипло посылая своей обидчице страшные проклятия.

– Сам дурак, – невозмутимо парировала она. – Одного урока тебе показалось мало. И после этого ты еще смеешь называться мужчиной?

В глазах Франко сверкнула ярость.

– Да, я имею на это право! – крикнул он. – Или ты забыла, как славно мы с тобой однажды порезвились? Ты знаешь, что я устраиваю тебя больше, чем твой слабак Ренато, но боишься мне в этом признаться.

– Твоя дурацкая бравада меня не возбуждает, так что не пытайся строить из себя крутого мачо! – ответила Леонора.

Франко отдышался, распрямился и снова ринулся в атаку. В этот раз он не стал слюнявить ей губы, а сразу залез к ней под юбку и ухватил за вульву. Рука его стала мокрой и горячей от соков, он расхохотался и воскликнул:

– Хоть у тебя и лживый язык, твой передок всегда выдает тебя с головой! Представь только, сколько радости я тебе доставлю, если ты позволишь мне делать с тобой все, что мне вздумается. И разумеется, не будешь пытаться превратить мой божий дар в яичницу.

– А ты позволишь мне делать с тобой то, чего мне захочется? – спросила Леонора. – Ты согласен сразиться на равных?

– Давай попробуем! Не важно, кто из нас победит, главное, мы оба получим удовольствие от схватки с достойным соперником! – с жаром воскликнул Франко. – А с Ренато тебе бороться не интересно, он уступает без борьбы. Потому-то тебе с ним и скучно. Разве не так?

Такая постановка вопроса озадачила Леонору.

– Если говорить честно, то я даже не знаю, чего мне хочется, – наконец призналась она. – И все из-за этой дуры! Лучше бы она вообще не приезжала к нам!

– А почему бы тебе не развлечься с ней, пока твой брат в Италии? – вкрадчиво предложил ей Франко.

Лицо Леоноры просветлело, идея ей понравилась.