Третьего же октября на военном совете союзников было решено, что на рассвете 5 октября осадные батареи, насчитывавшие к этому времени уже более 115 орудий крупных калибров, должны начать общую бомбардировку Севастополя, чтобы разрушить укрепления оборонительной линии города, подавить или сильно ослабить крепостную артиллерию севастопольцев и, таким образом, обеспечить условия для штурма Севастополя. Вместе с сухопутными войсками противника в атаке на город должен был принять участие весь союзный флот, насчитывавший свыше 50 кораблей различных классов с 2680 орудиями.
А.Жандр:
«…Утром 4 октября, на 5-м бастионе заметили, что в неприятельском вале, к северу от противолежащего бастиону французского укрепления, устроены 8 амбразур, заложенных земляными мешками. Мы увидели также, что французы распространяют траншейные работы вправо, т. е. к юго-востоку от своего укрепления, для соединения своей параллели с английской; новый окоп тянулся на значительное расстояние и был обложен поверху земляными мешками для прикрытия стрелков. У англичан не было ни новых амбразур, ни новых линий; только старые насыпи становились всё толще и выше.
Начальникам дистанций объявлены следующие приказания Корнилова:
«1) К 9-ти часам утра навести все орудия с 4, 5 и 6-го бастионов и с новой батареи близ 6-го бастиона — на французскую батарею, по которой стреляли 2 октября.
2) Все орудия левого фаса 4-го бастиона, бульвара и батареи на высоте бульвара — на английскую батарею, расположенную по продолжению правого фаса 4-го бастиона, на пологости горы, перед Южной бухтой.
3) Все орудия правого фаса 3-го бастиона и шесть орудий с батареи около артиллерийских казарм направить на английскую батарею, расположенную по продолжению левого фаса 3-го бастиона, на высоте перед Южной бухтой.
4) Для начатия стрельбы красный флаг будет поднят на 4-м бастионе; по этому сигналу произвести залп из всех, заблаговременно точно наведённых орудий, а потом продолжать стрельбу медленно и верно, стараясь каждым снарядом попасть в насыпь батареи, и преимущественно в щёки амбразур — если они обозначены турами.
5) Из мортир, единорогов и бомбических пушек выпустить по 25 бомб; из прочих орудий — по 10-ти разрывных снарядов и 15 ядер.
6) Из батареи близ 6–го бастиона, после первого залпа, стрелять правее — для поражения резервов, а мортирам исключительно действовать по тем пунктам, где расположены неприятельские резервы. Вообще лучше, если снаряд перелетает, чем не долетает до насыпи батареи.
7) С Малаховой башни, с которой не видны вышеозначенные неприятельские батареи, произвести обыкновенную пальбу как в предыдущие дни».
По открытии канонады оказалось, что у неприятельских батарей нет рабочих, и Владимир Алексеевич прекратил пальбу, сомневаясь, чтобы вред, который мы могли нанести работам союзников, отвечал количеству потребных для того снарядов и пороху, о сбережении коих он особенно заботился.
Владимир Иванович Истомин обыкновенно дополнял свои официальные донесения о ходе дел на 4-й дистанции частными письмами к Корнилову, в которых безыскусственно выражал свой взгляд на вещи. Некоторые из этих писем приведены выше. Они написаны не для огласки, не для того, чтобы привлечь к себе подчинённых, показав свою заботливость о них, — как пишутся иногда официальные донесения; и потому эта искренняя беседа двух безвременно почивших адмиралов служит теперь лучшим свидетельством сердечного участия их к подчинённым. Вот отрывки из двух последних писем Истомина к Владимиру Алексеевичу:
«По Вашему приказанию имею честь представить при сём рапорт командира Бутырского полка, с покорнейшею просьбою сделать в пользу трёх молодцов что-нибудь. И если Высшему начальству покажется такая просьба неуместною, то оправдываю себя тем, что в настоящее время нужно привести защитников Севастополя, так сказать, в лихорадочное состояние храбрости, а этого можно достигнуть только оценкой, пожалуй выше заслуг, их поступков и наградами в ту же меру. На случай, если Ваше Превосходительство найдёте неудобным наградить офицера и двух солдат, о которых прошу, обыкновенным образом, решаюсь доложить, что приказ об них по армии произведёт также немалый эффект». (Из письма от 5 октября.)
«Имею честь представить, вместе с сим, рапорт казачьего полковника, который просит сапогов, холста и ниток для своих подчинённых; считаю лишним просить Ваше Превосходительство по этому предмету, зная как близко к Вашему сердцу лежат такие дела.
Имею честь быть Вашего Превосходительства покорный слуга
В. Истомин.
4 октября 1854 г. 7 часов утра».
Ходатайство о подчинённых и в особенности о нижних чинах было действительно близко сердцу Корнилова. В последние дни жизни, среди бесконечных трудов и забот о защите Севастополя, Владимир Алексеевич не раз вспоминал и об улучшении быта защитников: 23 сентября он испросил у князя Меншикова разрешение довольствовать морской провизией флотских чинов, суда которых затоплены; 27-го — подал князю Александру Сергеевичу докладную записку о производстве рабочим нижним чинам, служащим на батареях, зарабочих денег, положенных им за адмиралтейские работы; 28-го — сделал распоряжение об отпуске в полки парусов для палаток, 29-го — об отпуске тёплых рубах морским нижним чинам. По его ходатайству, князь Меншиков дозволил 28 сентября отпустить казакам Черноморских пеших № 2-го и 8-го батальонов, пришедшим в Крым почти нагими, мундирного сукна, подкладочного холста и сапожного товара от Морского ведомства, а 4 октября — разрешил считать эту выдачу безвозвратной. Посещая госпитали, Корнилов ободрял раненых при Альме офицеров и нижних чинов и шутя убеждал лежавших в морском госпитале скорее выздоравливать, чтоб очистить место защитникам Севастополя; он заботился также о переводе сухопутного госпиталя из здания около 5-го бастиона в морские казармы на Павловском мысе и о призрении там больных; он отправил в Симферополь раненых при Альме офицеров и нашёл время написать губернатору письмо, прося его покровительствовать раненым. Последние два отношения Владимира Алексеевича к командиру Севастопольского порта от 4 октября были: об отпуске винной порции для чинов Арсенальной № 7 и Лабораторной № 2 рот и для части арестантов — по случаю усиленных работ по артиллерийской части, и об отпуске 350 пар сапожного товара, подкладочного холста и ниток, для шаровар и шинелей казакам Черноморского пешего № 8 батальона; отданные вследствие их командиром порта приказы № 1150 и 1152 начинались, по обыкновению, словами: «Начальник штаба Черноморского флота и портов просит» — и, читая их 5 октября, уже после смерти Корнилова, казалось, что и за могилой он не перестаёт думать о товарищах.
Следующее письмо князя Александра Сергеевича, разрешающее различные представления Корнилова, служит новым подтверждением вышесказанного:
«Препровождаю к Вам предписанное моё генералу Пихельштейну об удовлетворении всех требований морского начальства насчёт снарядов, имея в виду, что в настоящее время главное дело есть защита Севастополя.
Я получил Рескрипт от Государя, в котором Его Величество поручает мне Вам сказать, что он Вас обнимает, а относительно войск употребляет нижеследующие выражения, которые будут мною сделаны известными в особом по флоту приказе:
«Благодарю всех за усердие; скажи нашим молодцам морякам, что Я на них надеюсь на суше, как на море. Никому не унывать, надеяться на милосердие Божие; помнить, что мы, Русские, защищаем родимый край и Веру нашу, и предаться с покорностью воле Божией! Да хранит тебя и вас всех Господь; молитвы Мои за вас и наше правое дело, а душа Моя и все мысли с вами».
…Что касается продовольствия, то к генерал-лейтенанту Моллеру уже отправлена часть партионного скота и внушено, чтобы заблаговременно давал знать о предстоящих потребностях.
Вино в откупе есть; не покупают его за недостатком не высланных ещё войскам, для покупки вина, денег. Предписывается откупу удовлетворять требования войск, отпуская вино как на чистые деньги, так и под квитанции.
В тех случаях, когда Вы найдёте полезным уделять сухопутным войскам продовольствие из Морского ведомства — не затрудняйтесь, принимая во внимание количество наших запасов и необходимых, взаимных теперь содействий.
Государь, по донесению о трудах Тотлебена и Ползикова, — изволил произвести их в полковники. Отберите и доставьте ко мне список и других инженеров-пионеров, отличившихся при работах, дабы я мог исходатайствовать и им награды.
Унтер-офицерам Бутырского полка Клементию Иванову и Николаю Шадрину посылаю прилагаемые у сего знаки военного ордена, а поручику Максимову отдана будет благодарность в приказе.
Великие Князья Николай Николаевич и Михаил Николаевич должны были вчера прибыть в Одессу, и поэтому со дня на день можно ожидать их и сюда.
4 октября 1854, на Бельбеке»».
