— Отведите меня к озеру, Джеффри! — взмолилась она, чуть стиснув его предплечье порозовевшей ручкой.

Джеффри взглянул на часы.

— Через двадцать минут меня ждет Перри, — ответил он.

— Опять Перри!

— Да.

Миссис Гленарм вскинула руку с веером и, вне себя от ярости, наотмашь хлестнула Джеффри по лицу. Веер сломался.

— Ну вот! — воскликнула она, топнув ножкой. — Мой бедный веер! Вы чудовище, это все из-за вас!

Джеффри холодно взял сломанный веер и сунул его в карман.

— Я напишу в Лондон, — сказал он, — и закажу для вас другой. Ладно, будет вам. Поцелуемся и заключим мир.

Он глянул назад через левое плечо, через правое — убедиться, что они одни; потом оторвал ее от земли (она отнюдь не была пушинкой) и, подняв в воздух, будто ребенка, бесцеремонно и смачно поцеловал в обе щеки.

— С нижайшим поклоном остаюсь искренне ваш! — воскликнул он и, расхохотавшись, опустил ее на землю.

— Как вы смеете? — воскликнула миссис Гленарм. — Если меня будут так оскорблять, я пожалуюсь миссис Деламейн! Я никогда не прощу вас, сэр! — После этой полной негодования тирады она метнула на него взгляд, решительно противоречащий сказанному. В следующий миг она уже опиралась на его руку и в тысячный раз смотрела на него с изумлением, ибо подобное обращение со стороны мужского пола было ей совершенно в новинку. — Какой вы грубиян, Джеффри! — ласково произнесла она. Он улыбнулся, принимая бесхитростную дань этой мужской добродетели. Увидев эту улыбку, она немедля в очередной раз попыталась бросить вызов ненавистному превосходству Перри. — Отмените ваши занятия! — прошептала эта дочь Евы, полная решимости соблазнить Адама, заставить его надкусить пресловутое яблоко. — Джеффри, дорогой, идемте, прошу вас, хоть раз забудьте о своем Перри. Отведите меня к озеру!

Джеффри взглянул на часы.

— Перри ждет меня через четверть часа, — сказал он.

Негодование миссис Гленарм проявилось в новой форме. Она принялась рыдать. Джеффри озадаченно смотрел на нее минуту-другую — потом взял обеими руками и как следует встряхнул.

— Послушайте! — обратился он к ней слегка раздраженно. — Вы можете быть моим тренером?

— Я бы хотела, но…

— Желание тут ни при чем! Вы способны, как говорится, довести меня до ума ко дню состязания? Да? Или нет?

— Нет.

— Тогда вытрите глаза, и пусть этим займется Перри.

Миссис Гленарм вытерла глаза и предприняла еще одну попытку.

— Я так взволнована, что не могу быть на людях. Совсем выбита из колеи, хоть караул кричи. Идемте в дом, Джеффри — выпьем по чашке чая.

Джеффри покачал головой.

— Перри запрещает чай, — возразил он, — в дневное время.

— Как вы жестоки! — воскликнула миссис Гленарм.

— Вы хотите, чтобы я проиграл состязание? — парировал Джеффри.

— Да.

С этим ответом она наконец-то оставила его и вбежала в дом.

Джеффри прошелся по террасе, немного поразмышлял, остановился, взглянул на портик, под которым скрылась разгневанная вдова.

— Десять тысяч в год, — пробормотал он, думая о перспективе супружества, которую он подвергал опасности. — Но чего, черт возьми, мне это стоит, — добавил он и, скрепя сердце, направился в дом, чтобы умиротворить миссис Гленарм.

Оскорбленная дама лежала на кушетке в пустой гостиной. Джеффри сел рядом. Она не повернула головы.

— Не глупите! — Джеффри призвал на помощь все свое искусство увещевателя. Миссис Гленарм поднесла к глазам платок. Джеффри, нимало не церемонясь, забрал его. Миссис Гленарм поднялась, чтобы уйти из комнаты. Джеффри силой остановил ее. Миссис Гленарм пригрозила кликнуть слуг.

— Прекрасно! — согласился Джеффри. — Пусть весь дом знает, что я влюблен в вас!

Миссис Гленарм бросила взгляд на дверь и прошептала:

— Тише! Ради бога, тише!

Джеффри взял ее руку в свою и сказал:

— Идемте со мной: я хочу вам кое-что сказать.

Миссис Гленарм отстранилась и покачала головой. Обняв вдову за талию, Джеффри вывел ее из комнаты, потом из дома и повлек за собой — но не к террасе, а в сторону пихтовой рощицы у противоположного края поместья. Оказавшись среди деревьев, он остановился и предупреждающе поднес к лицу оскорбленной дамы указательный палец.

— Вы — женщина в моем вкусе, — сказал он. — И нет на земле мужчины, который боготворит вас так, как я. Перестаньте донимать меня из-за Перри, и тогда сделаем вот что: я разрешу вам посмотреть мой спринт.

Он шагнул назад и вперил в нее голубые глаза, словно желая сказать: «Вам предоставляется привилегия, какой не удостаивалась ни одна женщина!» В сумятице чувств, обуревавших миссис Гленарм, любопытство немедленно оттеснило остальные.

— Что такое спринт, Джеффри? — спросила она.

— Я бегу короткий отрезок, но с самой высокой скоростью, на какую способен. Вы — единственный человек во всей Англии, кому я позволю это видеть. Ну, что, грубиян я или нет?

Сердце миссис Гленарм снова было завоевано, по меньшей мере в сотый раз. Она ласково сказала:

— Ах, Джеффри, почему вы не можете быть таким всегда?

Она подняла на него восхищенные глаза. Снова взяла его за руку — сама! — и любовно стиснула ее. Похоже, подумал Джеффри, пророчество о десяти тысячах в год в моем кармане начинает сбываться.

— Вы правда меня любите? — прошептала миссис Гленарм.

— Еще бы! — откликнулся ее герой.

Мир был восстановлен, и голубки зашагали дальше.

Пройдя через рощицу, они оказались на открытой местности, она вся была в холмиках и овражках — будто волна шла по морю. Последние холмики скатывались на гладкую равнину, дальний конец которой обрамляли тенистые деревья, среди них приютился небольшой каменный коттеджик, а перед ним, сцепив руки за спиной, расхаживал молодцеватый крепыш. Равнина и была тренировочной площадкой нашего героя; в коттедже наш герой уединялся; а молодцеватый крепыш был его тренером.

Если миссис Гленарм ненавидела Перри, то и Перри, судя по внешним признакам, не угрожала опасность влюбиться в миссис Гленарм. Когда Джеффри и его спутница приблизились, тренер замер и безмолвно уставился на даму. Дама, со своей стороны, не желала замечать, что некий тренер вообще существует в природе и присутствует здесь собственной персоной.

— Что со временем? — спросил Джеффри.

Перри извлек на свет божий довольно мудреные часы, показывавшие время до пятой доли секунды, и ответил Джеффри, не спуская глаз с миссис Гленарм:

— У вас еще пять минут.

— Покажите, где вы будете бежать; я умираю от любопытства! — воскликнула пылкая вдовушка и обеими руками пленила руку Джеффри.

Джеффри отвел ее к молодому деревцу, на котором болтался флажок, неподалеку от коттеджа. Миссис Гленарм скользила рядом с Джеффри, изящно покачивая бедрами, и это движение, кажется, привело Перри в совершенное отчаяние. Он подождал, и когда она отошла подальше, вызвал (скажем так) проклятья небесные на модно причесанную головку миссис Гленарм.

— Стойте здесь, — распорядился Джеффри, остановившись возле деревца. — Когда я промчусь мимо… — Он умолк и окинул ее взглядом, в коем читалась добродушная жалость мужчины к женщине. — Как, черт возьми, мне вам это объяснить? — продолжал он. — Слушайте! Когда я промчусь мимо вас, это будет, что называется (если бы я был лошадью), полным галопом. Погодите, молчите — я еще не кончил. Я промчусь мимо, а вы глядите мне вслед, пока я не скроюсь в деревьях, за стеной коттеджа. Как только я скроюсь из вида, знайте, что от этого флажка я пробежал триста ярдов. Вам повезло! Перри сегодня проверяет меня на длинном спринте. Значит, поняли, стойте здесь! Ну, хорошо, тогда я пойду и облачусь в спортивную одежду.

— Я вас больше не увижу, Джеффри?

— Разве я не сказал минуту назад, что вы увидите, как я побегу?

— Да… но после этого?

— После этого я буду весь в мыле, язык на плече — придется передохнуть в коттедже.

— Вечером вы к нам придете?

Кивнув, он ушел. Когда у дверей коттеджа он встретил Перри, лицо последнего являло собой нечто, не поддающееся описанию.