— Мне?

— Пожалуйста, не перечьте. Если вы не знаете дорогу в Крейг- Ферни, я вас провожу. Что касается Анны, вы ведь знаете, какая она прелесть. Она примет вас как нельзя лучше, ведь это я посылаю вас. Я во что бы то ни стало должна получить от нее весточку, но нельзя же второй раз подряд нарушать домашние правила. Сэр Патрик на моей стороне, но он пальцем о палец не стукнет. Мой главный враг — леди Ланди. Слугам сказано, что они потеряют место, если только приблизятся к Анне. Видите, я могу рассчитывать только на вас. И если я не увижу Анну сегодня или ничего от нее не услышу, завтра вы отправитесь к ней!

И это было сказано человеку, который выдавал себя в гостинице за мужа Анны и был посвящен в самую сокровенную тайну несчастной мисс Сильвестр! Арнольд встал, чтобы поставить на место Мильтона; им вдруг овладело спокойствие отчаяния. Любую другую тайну он мог бы под давлением обстоятельств доверить скромности третьего лица. Но тайну женщины, в которой замешана ее честь, нельзя было доверить никому, хотя бы перевернулся мир. «Если Джеффри не вызволит меня из этого кошмара, — подумал он, — мне ничего не останется, как завтра же уехать из Уиндигейтса».

Только он поставил книгу на место, в библиотеку из сада вошла леди Ланди.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она падчерицу.

— Развиваю свой ум, — ответила Бланш. — Мы с мистером Бринкуортом читали Мильтона.

— Все утро читать Мильтона! Может, ты снизойдешь до того, чтобы помочь мне с приглашениями на обед, который мы даем на следующей неделе?

— А вы все утро кормили цыплят! И после этого снизошли до приглашений. Как же мне не снизойти — ведь я только читала Мильтона.

Обменявшись этими чисто женскими колкостями, мачеха с падчерицей уселись за бюро совместными усилиями претворять в жизнь заповедь гостеприимства.

Арнольд пошел в дальний конец комнаты посоветоваться с Джеффри.

Джеффри сидел, поставив локти на конторку и подперев кулаками щеки. На лбу у него выступили крупные капли пота, вокруг валялись обрывки неудавшегося письма. Первый раз в жизни в нем обнаружились признаки нервного возбуждения — он заметно вздрогнул, когда Арнольд негромко окликнул его.

— Что с тобой, Джеффри?

— Пишу ответ, но ничего не получается.

— Пишешь мисс Сильвестр? — спросил Арнольд, еще понизив голос, чтобы женщины не могли услышать.

— Нет, — еще тише ответил Джеффри.

— Ты слышал, что Бланш говорила мне о ней?

— Не все.

— Слышал, что она намерена послать меня завтра в Крейг-Ферни, если не будет никаких известий от мисс Сильвестр?

— Этого я не слышал.

— Ну так знай. Бланш велит мне завтра идти в Крейг-Ферни.

— Ну и что?

— Как что? Этого нельзя требовать даже от самого лучшего друга. Я надеюсь, ты не станешь уговаривать меня быть курьером Бланш? Я не могу, понимаешь, не могу появляться в гостинице после всего, что там произошло.

— Тебе все это осточертело?

— Мне осточертело огорчать мисс Сильвестр и обманывать Бланш.

— Что значит «огорчать мисс Сильвестр»?

— А то, что она не так легко смотрит на этот обман, будто она моя жена, как мы с тобой.

Джеффри машинально взял нож для бумаги. И, не поднимая головы, стал срезать верхний листок промокательной бумаги с пресс-папье. Все еще не поднимая головы, он вдруг шепотом промычал:

— М-м, да!

— Что, да?

— А как ты выдал ее за свою жену?

— Я же тебе рассказывал по пути сюда.

— Я, видно, думал о чем-то другом и пропустил мимо ушей. Расскажи еще.

Арнольд снова повторил ему, что произошло в гостинице, Джеффри слушал внимательно, покачивая на пальце нож и не делая никаких замечаний. Он был на удивление молчалив, даже в каком-то оцепенении.

— Но теперь с этим кончено, — проговорил Арнольд, тряхнув Джеффри за плечо. — Теперь дело за тобой. Помоги мне выпутаться из этой истории. В ней, к несчастью, замешана мисс Бланш. С мисс Сильвестр все надо уладить сегодня же.

— Все будет улажено.

— Будет, точно? Так чего ты мешкаешь?

— Я хочу прежде выполнить твой совет.

— Какой совет?

— Поговорить с сэром Патриком до того, как жениться.

— Ах да, я и забыл.

— Ну вот я и жду случая поговорить со стариком.

— А потом?

— Потом… — Джеффри первый раз взглянул прямо в лицо Арнольду. — Потом… — повторил он. — Считай, что дело решено.

— То есть женитьба решена?

— Да… женитьба, — Джеффри опять впился взглядом в пресс- папье.

Арнольд протянул руку, чтобы поздравить друга. Джеффри не заметил протянутой руки, поднял глаза и уставился в окно.

— Что это за голоса в парке? — спросил он.

— Это гости, — ответил Арнольд. — С ними, кажется, и сэр Патрик. Пойду посмотрю.

Едва Арнольд повернулся спиной, Джеффри поспешно вырвал из блокнота листок. «Как бы не забыть!» — прошептал он себе, вывел сверху «Очень важно» и ниже набросал следующие строки:

«На пороге спросил свою жену. За обедом при хозяйке и лакее сказал, что снимает номер для себя и жены. Тут же заставил ее сказать, что она его жена. Остался с ней на ночь в этом номере. Как расценивает шотландский юрист такие отношения? Можно считать их браком?»

Сложив листок бумаги, Джеффри задумался. Делать окончательный вывод, основываясь только на словах мисс Бланш, нельзя. Надо непременно обратиться к сэру Патрику.

Он спрятал листок в карман и отер со лба капли пота. Вернулся Арнольд и не узнал друга — с его лица схлынула вся кровь.

— Что-нибудь случилось? Ты белый как мел, — сказал он обеспокоенно.

— Это от жары. А где сэр Патрик?

— Вон он, — показал Арнольд в окно.

Сэр Патрик с газетой в руках и окруженный гостями двигался в сторону библиотеки. Он молча чему-то усмехался, а гости трещали наперебой, возвышая голос чуть не до крика. Столкнулись, по-видимому, два века — век новый и век минувший.

— Как ты будешь говорить с сэром Патриком в присутствии всей этой публики? — спросил Арнольд.

— Я поговорю с сэром Патриком, даже если придется для этого взять его за тощий загривок и перенести в соседнее графство.

Сопроводив эти слова крепким словечком, Джеффри поднялся со стула.

Сэр Патрик тем временем входил в библиотеку, по пятам преследуемый гостями.

Нашествие на библиотеку объяснялось двумя причинами.

Сэр Патрик пришел водворить на место газету. Гости, числом пять, пришли вместе с ним, чтобы всей компанией бить челом Джеффри Деламейну. Между этими побуждениями, на первый взгляд, не было никакой связи; но если заглянуть глубже, то она была и вот-вот готовилась себя обнаружить.

Из пяти вновь пришедших двое были джентльменами средних лет, принадлежавшими к той обширной, но безликой части рода человеческого, которую природа окрасила в ненавязчивые, нейтральные тона. Эти люди впитывают современные идеи, насколько позволяет им восприимчивость, играя в обществе роль хора на оперной сцене. Они исправно вторят очередной теме и дают время солисту передохнуть.

Трое других были помоложе, лет тридцати с небольшим. Все трое великие знатоки любого вида спорта, рысистых состязаний, биллиарда, пари и курительных трубок. И разумеется, полные невежды в остальных сферах человеческой жизни. Все они благородного происхождения, на всех отпечаток университетского образования. Что касается до их внешности, то все трое являли уменьшенное подобие Джеффри Деламейна. Мы будем называть их Первый, Второй и Третий, ибо никаких других отличительных признаков у них нет.

Сэр Патрик положил газету на стол, опустился в одно из мягких кресел. И был немедленно атакован своей неугомонной невесткой. Леди Ланди послала к нему падчерицу со списком гостей, приглашенных на ближайший обед. «Пусть твой дядюшка как глава семьи выскажет свое одобрение, дорогая», — напутствовала она Бланш.

Пока сэр Патрик читал список, а Арнольд спешно устремился к Бланш, стоявшей за креслом дядюшки, Первый, Второй и Третий в сопровождении хора предстали перед Джеффри в другом конце комнаты и принялись жаловаться ему на сэра Патрика как высшему авторитету.