— Приготовьтесь! — прошептал он. — Сейчас все кончится.

Не успел он произнести эти слова, как Деламейна качнуло в сторону. Тренер плеснул на него водой. Он собрал все свои силы, пробежал еще несколько шагов, его снова качнуло; он споткнулся, вскинул руку ко рту, испустив при этом хриплый вопль, словно дикое животное, вонзил зубы в собственную плоть — и рухнул на дорожку.

Поднялся невероятный галдеж. Выкрики, в которых слышалась тревога, перемешивались с победными возгласами — это ликовали сторонники Флитвуда, который, оставшись без конкурента, легко бежал навстречу триумфу. Толпа хлынула не только внутрь огороженной площадки, но и на дорожку. В этом хаосе упавшего Деламейна оттащили на траву, и им немедля занялись мистер Спидуэлл и доктор. В ту жуткую секунду, когда прославленный врач положил руку на сердце несчастного, мимо них пробежал Флитвуд — путь сквозь толпу ему расчистили друзья и полиция, — ему остался последний, шестнадцатый круг.

А что же побежденный — в азарте борьбы он лишь потерял сознание или перенесся в мир иной? Все ждали, все взоры были прикованы к руке мистера Спидуэлла.

Врач поднял голову и велел принести воды — брызнуть в лицо пострадавшему, и бренди — влить ему в рот. Деламейн приходил в себя — он проиграл забег, но выжил. Еще гремел последний шквал аплодисментов в честь победы Флитвуда, когда Деламейна подняли с земли — перенести в павильон. Сэр Патрик (по просьбе мистера Спидуэлла) был единственный из посторонних, кого допустили внутрь. Когда он поднимался по ступенькам, кто-то тронул его за руку. Это оказался капитан Ньюэнден.

— Могут ли доктора поручиться за его жизнь? — спросил капитан. — Моя племянница жаждет в этом удостовериться, иначе мне ее отсюда просто не увести.

Вопрос услышал мистер Спидуэлл и с верхних ступеней павильона кратко ответил:

— Пока что могут.

Капитан поблагодарил его и удалился.

Они вошли в павильон. Тотчас начали принимать меры, чтобы привести Деламейна в чувство; распоряжения отдавал мистер Спидуэлл. Перед ним лежал поверженный атлет; снаружи неподвижная глыба мышц, даже рухнувшая, она приводила в трепет; изнутри существо слабее жужжащей на подоконнике мухи, если иметь в виду все то, что составляет жизненную силу. Постепенно жизнь, повисшая было на волоске, возвращалась. Между тем солнце уходило за горизонт; вечерние краски начинали меркнуть. Мистер Спидуэлл отозвал Перри в дальний угол комнаты.

— Примерно через полчаса он вполне очнется, его можно будет отвезти домой. Где его друзья? У него ведь есть брат?

— Его брат в Шотландии, сэр.

— Отец?

Перри почесал в затылке.

— Насколько я знаю, сэр, с отцом у него нелады.

Мистер Спидуэлл обратился к сэру Патрику.

— Вам что-нибудь известно о его семейных делах?

— Очень немного. Полагаю, все обстоит именно так, как вы сейчас сказали.

— А его мать жива?

— Да.

— Я сам ей напишу. Но кто-то должен отвезти его домой. У него здесь множество друзей. Где они?

Говоря это, он выглянул в окно. Вокруг павильона толпились люди, ждавшие новостей. Мистер Спидуэлл велел Перри выйти и поискать в толпе друзей своего нанимателя, которых он знает в лицо. Перри замялся, снова почесал в затылке.

— Что вы мешкаете? — раздраженно спросил знаменитый врач. — Вы же знаете его друзей в лицо?

— Боюсь, в этой толпе их нет, — ответил Перри.

— Почему?

— Они крупно на него поставили, сэр, — и все проиграли.

Столь неопровержимый довод, объясняющий отсутствие друзей, не произвел, однако, никакого впечатления на мистера Спидуэлла, и он настоял на своем — отправил Перри на поиски: кто-нибудь все же найдется. Вскоре тренер вернулся.

— Вы были правы, сэр. Кое-кто из его друзей там есть. Они хотят его видеть.

— Впустите двоих или троих.

Вошли трое. Уставились на Деламейна. Невнятно — на жаргоне — пробормотали какие-то слова сожаления. Потом повернулись к мистеру Спидуэллу.

— Мы хотели его видеть. Что с ним?

— Его здоровье подорвано.

— Он плохо тренировался?

— Наоборот, занимался спортом слишком усердно.

— Ах, вон что! Спасибо. До свидания.

Услышав ответ мистера Спидуэлла, они сломя голову помчались прочь — так овцы убегают при появлении собаки. Врач даже не успел спросить, кто отвезет Деламейна домой.

— Я сам его отвезу, сэр, — успокоил мистера Спидуэлла Перри. — Можете мне доверять.

— И я с вами, — добавил доктор. — Побуду, пока он не заснет крепким сном.

(Было лишь два человека, которые заключили двойную сделку, тайком поставив на противника Деламейна, и только они и вызвались отвезти его домой!)

Они вернулись к дивану, на котором лежал Джеффри. Выражение лица бессмысленное, налитые кровью глаза тяжело вращались, будто он что-то искал. Взгляд его остановился на докторе — и заскользил дальше. Дошел до мистера Спидуэлла и застыл, замер, глаза впились в его лицо. Врач склонился к нему и спросил:

— Вы что-то хотите сказать?

Он ответил, тяжело дыша, сильно выделяя слова, произнося их по одному:

— Я… не… умру?

— Надеюсь, что нет.

— Точно?

— Точно.

Деламейн снова повел глазами. На сей раз они остановились на тренере. Перри шагнул вперед.

— Вам что-то нужно, сэр?

Ответ снова прозвучал медленно.

— Карман… моей… куртки.

— Этот, сэр?

— Нет.

— Этот?

— Да. Книжка.

Тренер пошарил в кармане и вытащил оттуда книжку с записью заключенных пари и сделанных ставок.

— Что с ней сделать, сэр?

— Хочу… прочесть…

Тренер поднес к лицу лежавшего книжку и раскрыл две последние страницы, на которых были записи. Деламейн нетерпеливо повел головой, лежавшей на диванной подушке. Было ясно: он еще не настолько пришел в себя, чтобы прочитать написанное им же.

— Может, мне прочитать для вас, сэр?

— Да.

Тренер одну за другой прочел три записи — ничего особенного; по всем пари честно расплатились; но на четвертой записи обессиленный спортсмен сказал:

— Стоп!

Это была первая из записей, что относилась к событию, еще только предстоящему. Речь шла о пари, заключенном в Уиндигейтсе, — следующей весной университет проводит состязания по гребле, и Джеффри поставил на себя (вопреки мнению мистера Спидуэлла), заставив Арнольда Бринкуорта заключить с ним пари.

— И что же, сэр? Как с этим поступить?

Деламейн собрался с силами — и, выдавливая из себя слово за словом, ответил:

— Напишите… брату… Джулиусу. Пусть… заплатит… Арнольду… он… выиграл.

При каждом слове он для пущей убедительности взмахивал поднятой рукой; потом она безжизненно упала. Он закрыл глаза и погрузился в тяжелый, с хриплым присвистом сон. Отдадим ему должное. Хотя он и отпетый негодяй, отдадим ему должное. В ту жуткую минуту, когда он еще находился между жизнью и смертью, он доказал преданность последней, единственной вере, что еще осталась у живущих среди нас людей его племени, — вере в заключенное тобой пари.

Сэр Патрик и мистер Спидуэлл уехали со стадиона вместе; до этого Джеффри отправили в его жилище неподалеку. У ворот они встретили Арнольда Бринкуорта. Перед забегом он решил, что ему будет удобней в толпе, незачем мозолить глаза окружающим; и сейчас он предпочел уйти в одиночестве, пешком. Разлука с Бланш сказалась на всех его привычках. На время до его встречи с женой он попросил лишь о двух одолжениях — не вмешиваться в то, как он эту разлуку переносит, и оставить его в покое.

В экипаже, освободившись от напряжения, которое заставляло его молчать во время забега, сэр Патрик наконец задал знаменитому врачу вопрос — вопрос этот мучил его с той самой минуты когда поражение Джеффри стало очевидным.

— Я не вполне понимаю, почему вы так встревожились из-за Деламейна, — сказал он, — ведь выяснилось, что он лишился чувств просто от усталости. Или это было нечто большее, чем обычный обморок?

— Сейчас нет смысла скрывать, — ответил мистер Спидуэлл. — Его чудом не разбил паралич.