Ледисмит выдержал два месяца осады и бомбардировки. Провизия и запасы амуниции подходят к концу. С каждым днем все больше больных. Гарнизон, несмотря на свою выдержку, находится в состоянии крайнего напряжения. Как долго они могут продержаться? Трудно сказать, но еще месяц станет пределом их выносливости, а затем, если помощь не придет, сэру Джорджу Уайту останется только расстрелять все боеприпасы, взорвать тяжелые пушки, сжечь вагоны и оборудование и сделать вылазку всеми силами, пытаясь прорваться на юг. Возможно, половина гарнизона и доберется до наших позиций, но остальные, не считая раненых и убитых, будут посланы в новый лагерь военнопленных у Уотерфолла, который для них уже приготовлен. Мы собираемся сделать попытку форсировать Тугелу в течение этой недели, и в моем следующем письме я надеюсь рассказать кое-что о наших успехах.

25 декабря — Рождество! На рассвете по укреплениям буров не было выпущено ни одного снаряда, и враждебные лагеря [396] весь день пребывали в спокойствии. Даже пикеты избегали постреливать друг в друга; обе армии с утра присутствовали на богослужении и молили Небо благословить их правое дело. В полдень британцы устроили спортивные игры, а буры использовали прекращение артиллерийского огня, чтобы прибраться в своих окопах. Вечером в нашем лагере был рождественский ужин — ростбиф, сливовый пудинг, кварта пива для каждого, а затем различные концерты.

Возможно, 1900 году суждено отметить начало века удачи и здравого смысла в британской политике в Африке. Когда я был пленником в Претории, буры показали мне большой зеленый памфлет, написанный мистером Рейтцем. Памфлет был призван разъяснить причины разногласий между голландцами и англичанами и назывался «Век заблуждений». Он содержал много искажений и преувеличений, но в значительной степени был основан на признанных фактах. Заблуждений было достаточно с обеих сторон, но ближе к концу — больше на их стороне, чем на нашей. А результатом стала война, горькая, кровавая война, разорвавшая страну на две части, отделившая брата от брата, друга от друга, открывшая ужасную пропасть между двумя белыми расами, которые должны жить бок о бок, пока Африка возвышается над океанами, поскольку только при их дружеском сотрудничестве она может в полной мере достичь процветания. Мы покончили с «веком заблуждений», и да пошлет нам Господь «век правды».

Тайны обычно просачиваются из лагеря, вне зависимости от того, сколько людей их охраняет. В течение двух дней перед 10 января свободно циркулировали слухи о готовящемся маневре. 6 января мы услышали, что дан приказ о вывозе всех пациентов из госпиталя в Питермарицбурге, потому, очевидно, что ожидались новые. 7 числа сообщили, что все госпитали свободны. 8 января санитарный поезд вывез всех раненых из полевых госпиталей во Фрире, и в тот же вечер туда прибыли 700 гражданских санитаров-носильщиков — это храбрые люди, которые добровольно вызвались выносить раненых из-под огня, в армии их почему-то неблагодарно прозвали «телохватателями». Сказки о накоплении [397] припасов, которые рассказывала интендантская служба, сами по себе ничего не значили, но, если рассматривать их вкупе с другими обстоятельствами, представлялись весьма многозначительными. Поэтому я не очень удивился, когда, проезжая в полдень 10 января из Чивели во Фрир, увидел, что и без того обширный лагерь пополнился дивизией сэра Чарльза Уоррена.

Это был первый шаг в той сложной операции, посредством которой сэр Редверс Буллер намеревался захватить переправу через Тугелу у Потжитерс Ферри. Когда я вернулся в Чивели, в лагере царила страшная суматоха. Пришел приказ выступать на рассвете.

В том, что касается Чивели, программа была следующая: бригада Бартона должна была хорошо окопаться и оставаться перед Коленсо, чтобы прикрывать начало коммуникационных линий и противостоять вражеским позициям; бригада Хильдяра должна была днем 11 января двинуться на запад к Преториус Фарм; кавалерия, пушки и обоз (мили обоза) должны были двинуться [398] туда же, но по обходному пути. Туда же должен был выступить Харт из Фрира, присоединившись к Хильдярду и образовав дивизию Клери. Уоррен должен был отдыхать до следующего дня. Силы для освобождения Ледисмита, исключая бригаду Бартона и войска связи, составляли примерно 19 000 человек пехоты, 3000 кавалерии и 60 пушек.

Все были заняты выполнением собственных задач — бригада Бартона окапывалась, строила редуты, окопы, блокгаузы из железнодорожных рельсов; другие бригады паковали вещи, чтобы быть готовыми к выступлению, когда стемнеет. Утром мы выступили. И здесь позвольте мне сделать неприятное отступление. Огромный обоз, который сопровождает эту армию на марше, стесняет ее продвижение и исключает всякую возможность застать врага врасплох. До сих пор я не видал даже офицеров, обеспеченных палатками в боевых условиях, хотя индийская граница и Судан расположены в более жарких местах, чем Южная Африка. Но здесь, в пределах действия очень подвижного врага, каждый рядовой солдат имеет полотняное укрытие, не говоря уже о прочих столь же громоздких удобствах. В результате дороги переполнены, проходы блокированы, войска задерживаются на марше, и ни о каком стремительном передвижении не может быть и речи. Тем временем противник успевает укрепить свои позиции, и цена их захвата растет. Это не очень удачная экономия: дать солдату хорошо пожить три дня за счет того, что его убьют на четвертый. (Эта жалоба в будущем не оправдалась лишь в одном отношении: покинув Спирменс Хилл, мы видели наши палатки лишь в течение дня или двух, да и то редко, до тех пор, пока Ледисмит не был освобожден).

Пройдя около трех миль, мы дошли до того пункта, где соединяются дороги из Фрира и из Чивели: два потока вагонов вливались один в другой, как воды рек в месте их слияния. Вскоре после этого всей кавалерии с багажом было велено сосредоточиться во главе колонны, и мы быстро поскакали вперед. К полудню мы достигли Преториус Фарм — это дом с жестяной крышей, несколько сараев, дюжина деревьев и искусственный пруд, доверху наполненный недавними дождями. Здесь, на просторной равнине, стояли Королевские драгуны, один эскадрон знаменитой уже Императорской легкой кавалерии и Бетунийская конная пехота. [399]

Драгуны остались на ферме, где в эту ночь должна была встать лагерем дивизия Клери. Но все остальные конные войска, около тысячи человек, и артиллерийская батарея были брошены вперед, чтобы захватить мост через Малую Тугелу у Спрингфилда.

Теперь мы приближались к Спрингфилду и там, вероятно, мы могли обнаружить врага. Если они не будут препятствовать переправе, то наверняка взорвут мост. Маленькие патрули — жучки на зеленом ковре — прочесывали равнину, и прежде, чем мы дошли до русла Малой Тугелы, едва различимого на расстоянии мили, нам сообщили, что голландцев нигде не видно. «Возможно, мы сможем к вечеру захватить Потжитер. Они не любят оставлять за спиной разлившуюся реку». Итак, мы благополучно прибыли в Спрингфилд — три дома, длинный деревянный мост «построенный по общественной подписке за 4300 фунтов», полдюжины ферм с железными крышами и никаких буров. Приказ был — захватить мост, и мы его захватили; перейдя Малую Тугелу, которая раздулась от дождей и превратилась в довольно значительную Тугелу, шириной в 80 ярдов, мы стали осматриваться вокруг: чего бы еще совершить?

Тем временем продолжали прибывать патрули и говорили то же самое: нигде никаких буров. Что же, тогда будем двигаться дальше. Почему бы не захватить высоты над Потжитером? Если их удерживать, штурм обойдется человек в тысячу; сейчас, возможно, их удастся занять просто так. Почему бы и нет? В приказе сказано «двигаться в Спрингфилд», о Потжитере ни слова. Ну и что? Если бы кавалерия не делала ничего другого, а только выполняла приказы, английская история была бы совсем иной! Всем хотелось двигаться дальше. Очень просто видеть, что следует делать на поле брани, пока не наденешь толстые синие очки ответственности. Лорд Дундональд подумал, подумал и решил: «Вперед!» И мы пошли. Для охраны моста было оставлено 300 человек и две пушки, 700 человек и четыре пушки устремились в полдень к Потжитере Ферри, вернее, к высотам, господствующим над переправой, и благополучно достигли их к шести часам, обнаружив там укрепленную позицию с амбразурами, никем не занятую и не охраняемую. Весь отряд вскарабкался на вершину холма, и до наступления ночи с огромным трудом туда были втащены пушки. Затем мы послали назад рапорт о том, что мы сделали, и попросили подкрепления. [400]