Он позвонил Митьке, молчание телефона привело его в бешенство. Федора тоже отловить было невозможно. Ехать на студию — бессмысленно. Придется опять ждать, пока кто-нибудь из них не выйдет на него сам.

Андрей послонялся по квартире, полил цветы. Включил телевизор и постоял несколько минут, тупо уставившись в экран. Там шел какой-то сериал. Андрея хватило ровно на две минуты.

Помаявшись еще немного, он решил заняться благоустройством квартиры, то есть приклеить несколько кафельных плиток на место отвалившихся старых. Андрей аккуратно шкуркой зачистил цементную поверхность стены, потом расстелил на полу газету, положил на нее кафель. Открыл баночку с клеем, таким мощным, что им можно было прилепить к потолку не очень тяжелого человека. Далее Андрей намазал этим чудо-клеем плитки и на корточках ждал, пока клей подсохнет. Он все всегда делал по инструкции.

В это время раздался телефонный звонок. Нервы Андрея были так напряжены, что он не только вздрогнул, но упал коленями прямо на аккуратно разложенный и намазанный клеем кафель. Одна плитка треснула, к другой он приклеился. Тем не менее Андрей нашел в себе силы подняться и, чертыхаясь, подбежать к телефону. Просили какую-то Машу. Странно, что трубка не раскололась, с таким остервенением он швырнул ее на рычаг.

Проклиная все на свете, Андрей отмывался, вернее, отскребал от себя клей, который на удивление соответствовал рекламе. Зато теперь у него появилось дело. Пришлось вымыть пол на кухне. Едва Андрей привел все в порядок и переоделся, как в дверь кто-то позвонил.

«Кого это принесло?» — мрачно подумал он и пошел открывать.

Андрей распахнул дверь и отшатнулся. Он не поверил своим глазам, может быть, у него от переутомления начались галлюцинации? На пороге стояла Нина. Андрей отступил в глубь квартиры и прислонился к стене. Ноги не держали его. Нина стояла бледная. Она чувствовала страшное волнение. Ее ладони вспотели, она нервно теребила ключи в кармане. Ни он, ни она не могли бы потом сказать, сколько времени они стояли вот так неподвижно, без слов.

За них говорили глаза. Ее, зеленые, мерцали в полумраке лестничной клетки, а его, черные, — вдруг потеряли блеск, казалось, их глубина хотела поглотить ее.

— Здравствуй, — прошептала Нина, — я вернулась…

Больше она ничего не могла сказать.

Андрей молчал. Он не смог ей ответить. Он даже не смог пошевелиться. А Нина не могла понять, что ей делать. Она не знала, рад ли он ее видеть, каждая минута казалась ей вечностью. Она мучительно решала, может ли она войти, или Андрей просто не находит в себе сил, чтобы прогнать ее.

Наконец она сделала над собой усилие и шагнула в квартиру. Андрей наконец стряхнул с себя оцепенение и сделал шаг ей навстречу. Так и не говоря ни слова, он притянул ее к себе, зарылся лицом в ее волосы и утонул в их аромате. Нина все поняла и прижалась к нему.

«Он рад мне, он любит меня! — повторяла она про себя. — Значит, я не зря пришла».

— Ну что ты молчишь? Ну скажи же мне хоть что-нибудь!

— Милая, — еле слышно проговорил он. — Как долго я тебя ждал! Я думал, что ты уже никогда не вернешься.

— Ну куда бы я делась без тебя, — сказала Нина, а сама подумала, что ведь он прав, что она могла не вернуться. Ну и какой дурой она была бы тогда!

— Сейчас, подожди, что-то я никак не могу собраться с мыслями… — Андрей попытался взять себя в руки. — Пойдем на кухню.

Он пропустил Нину вперед и захлопнул дверь. Нина послушно села на табуретку за кухонный стол. Она чувствовала странную пустоту внутри. Она так долго ждала этого момента, что сейчас даже растерялась. Ей казалось, что все должно быть не так, а как-то более значительно, ярче, что ли… А так, как будто она просто пришла в гости к другу и сидит у него на кухне, сейчас он предложит чаю, они начнут ничего не значащий разговор…

Но в кухню вошел Андрей, и все изменилось. Как будто вспыхнули тысячи невидимых огней. Андрей опустился перед ней и положил голову ей на колени. Он взял ее ладони и опустил в них свое лицо, а Нина осторожно поцеловала его в темные взлохмаченные волосы.

Андрей поднял к ней лицо, и Нину поразило его беспомощное выражение. Он начал медленно целовать ее пальцы, один за другим, что-то нежно нашептывая горячими губами. Нина замерла — наслаждаясь дивным мгновением, она боялась одним неосторожным движением, резким взглядом или словом разрушить это волшебство.

Губы Андрея целовали ее запястье, поднимались все выше, остановились в ложбинке сгиба руки, наслаждаясь нежной кожей. Сладкая волна накрыла Нину. Ей было так чудесно, что она не могла пошевелиться. Она вся отдавалась новизне ощущений, как будто это с ней случилось в первый раз.

Андрей выпрямился, теперь их лица оказались на одном уровне. Взгляд его изменился, из беспомощного он стал властным, рот приоткрылся, дыхание участилось.

— Пойдем, — просто сказал он.

— Подожди, — неуверенно ответила Нина, — я же с дороги, мне надо принять душ. Хорошо?

— Я сам тебя вымою, ладно?

Нина кивнула. В тесной ванной он, закусив от нетерпения губы, помог снять ей кофточку. Нина, как ребенок, послушно подняла руки, он расстегнул молнию юбки, и та желтым лоскутком упала на кафельный пол. Лифчик, трусики кружевными лепестками разлетелись по ванной комнате. Нина сделала попытку подыграть ему и потянулась расстегивать ему джинсы, но Андрей ей не позволил.

— Я сам, — ответил он и быстро разделся.

Нине стало страшно. Вот он, рядом с ней, в смуглой красоте молодого обнаженного тела. У нее захватило дыхание. Она быстро шагнула в ванну и пустила воду. Он оказался рядом с ней, сосредоточенно серьезный. Андрей взял губку и начал старательно намыливать Нину. Скоро она вся покрылась белой пышной пеной.

Нина старалась не смотреть на Андрея, ведь она впервые видела его обнаженным. Она ничего не могла с собой поделать, ее взгляд все время возвращался туда, где его восставшая плоть говорила, нет, кричала о силе его желания. Андрей отбросил губку и провел по ее коже рукой. Нина задрожала, ее обожгло его нежное прикосновение.

Неудержимая сила бросила их в объятия друг к другу. И вот они уже стоят, тесно сплетаясь телами. Ее ноги обвивают его, руки гладят лопатки, скользят по ложбинке позвоночника, скользят по гладкой, блестящей от воды коже.

«Я хочу тебя!» — повторяла про себя Нина, боясь произнести эту фразу вслух.

— Я хочу тебя! — сказал Андрей и, не дожидаясь ее ответа, подхватил Нину на руки и, белую, покрытую пеной, отнес в комнату и бросил на постель.

Она лежала, свободно раскинувшись, подставляя свое тело обжигающим лучам его глаз. А он стоял над ней, слегка расставив ноги, сильный, горящий желанием мужчина. Он знал, что перед ним женщина, которая через мгновение станет его. Но Андрей не хотел спешить. Слишком долго он ждал этой минуты, чтобы смазать ее бурным проявлением страсти. Он медленно опустился на кровать, он молчал, но за него говорили его руки и губы. Они ласкали Нину так, как это не мог бы сделать никто.

Нина чувствовала себя так, словно ее тело стало другим, словно прикосновения Андрея заставили ее переродиться, воспринимать мир по-новому — ярче и острее. До этого Нина, занимаясь любовью, всегда знала, где ее тело, а где душа. А сейчас все слилось воедино и замерло в удивительной гармонии. Раньше сила желания разрывала ее на части, а сейчас поднимала над миром в еще неизвестные ей высоты.

И неважно было, что сейчас делали ее и его пальцы, губы, как сплетались ноги или сливались самые сокровенные части их тел, главное, что они становились одним целым, проникая все глубже друг в друга. Единение и проникновение их тел только помогало близости их душ.

Хотя внешне все выглядело как обычно. Андрей был сверху, он крепко вонзался в Нину, вытянутыми руками упираясь в кровать рядом с ее запрокинутой головой. Нина закрыла глаза от наслаждения и стонала, то тише, то громче. А когда она находила в себе силы открыть глаза, то погружалась в черноту его глаз, широко открытых, словно он боялся не увидеть чего-то. Потом они закричали одновременно и откинулись друг от друга, тяжело дыша. Так они лежали молча, а потом он снова властно притянул ее. Теперь Нина оказалась сверху, и он, растворяясь в радости обладания, помогал ей двигаться все быстрее и быстрее, пока она не упала в изнеможении ему на грудь, а он, еще не успевший насытиться ею, все крепче прижимался к ней. Наконец утоление пришло и к нему.