Иное — новое, младшее, последнее по времени, но первое по важности, главное, как третий брат в сказках, а мифотворческое сознание, для которого главное есть старшее, первое по времени, начинает с конца-иного и производит из него всё; это и есть „историческая инверсия“ [67]. В сказке НРС . 217 у мужиков главный-старший брат „ребенок малый — как бы трехлеток“, так и натуральный ряд начинают с нечисла — с единицы или нуля, выражающего ту же идею иного отрицательно. Крайности, начало и конец ряда сходятся в ином (хотя бы по Николаю Кузанскому и Паскалю — Об ученом незнании . 1.4; Мысли, 199/72). конеци начало,кстати, родственные слова, а середина ряда это всё, обобщаемое в одно. Иное не только само двойственно, оно источник двойственности, с переменой плюса на минус и наоборот, противоположных ему всего и каждого. Иному очень подходит двусмысленное слово благой„добрый, путный, хороший“, но и „злой, дурной, плохой“, ср. блажной„глупый, шальной, беспокойный“, блаженный„уродливый, юродивый“ ( СВРЯ . ст. Благийи Блажь; СРНГ 2, с. 306 сл.»311 сл. и 310), вероятно того же корня слова с архаичной идеей роста болозень«мозоль» и блáзень«малый и глупый» и древнеинд. bráhman.см. В. Топоров. Брахм ., с. 29–34. не так О. Трубачев в ЭССЯ 2. с. 106. Другое название двойственного иного— лихой.«слово двусмысленное как благой». заметил Даль ( СВРЯ , ср. СРНГ 17. с. 78 сл… но никак не отозвался на это А. Страхов. Благ- отриц.). причем лихим матомравнозначно благим матом,а однокоренные лишнийи лишьсохраняют близкую болознюи блазнюидею остатка-избытка- прироста,к этимологии лих/лиш-см. ЭССЯ 15, с. 91. и Топоров. Прус . L. с. 250; сверхполное число 21 или 31 называется лишний двадцать/тридцать( СРНГ 17, с. 92), так что лишитьчисло единицы значит сделать ее лишней,вычесть ее по обратной схеме К + 1 → К. Сюда же лишний человекрусской литературы. Злойи лютый/лютойтоже слова для иного, они бранят, но и хвалят — СРНГ 11. с. 290; 17. с. 249 сл. Усилительные глупа до святостии красив до безобразия.Хвала без хулы или хула без хвалы это полуправда о двойственном ином, слова хулаи хвалакак раз близко родственны РССЯ 8. с. 114 сл. и 118 сл.). Пример из Гоголя у Бахтина ( Рабле и Гоголь ): «С какою почти теоретическою отчетливостью обнажает самую сущность амбивалентного, хвалебно-бранного прозвища гоголевское название города для второго тома „ Мертвых душ “ — Тьфу-славль!» Но напряженное противостояние благого и дурного в одном понятии выдержать трудно, иное раскалывается на противоположности или ухудшается, реже улучшается. (↓1: К корню лих-/ лиш-.)

Со своим мне всегда почему-то казалось — затесалась…Ахматова сопоставила, как сообщает Р. Тименчик ( Дауг. 1989. № 6. с. 102). высказывание на ту же тему иного в Самопознании Бердяева:

(2, разд. Тоска ). — Без чувства, что «есть пятый», не скажешь «нас четверо», это как в анекдоте про девятых людей( Сл. олон ., с. 18: в НРС, 406) десятеро не могут досчитаться одного, потому что каждый для себя не в счет, и только посторонний, одиннадцатый сосчитывает их всех. Теперь напрашивается сопоставление с признанием пушкинского Моцарта ( Моцарт и Сальери . 2)

К инакости кого-то «без лица иназванья» подводит в Поэме без героя (1.1). не говоря уж о «тени», ее определение лишняяот корня лих-/лиш-,обозначающего иное. Например ( СРНГ 17. с. 76–78 и 92), лихозначит «плохо», но и «хорошо», а иное двойственно; лихозначит и «очень», как страшно,а превосходная степень — для иного (самый: сам): лишний двадцать/тридцатьобозначает 21 или 31, а сверхполное число — число иного, ср. «пятый» у Бердяева и сам-третейу Пушкина, или третий лишний(третий это пред-иной). А с формулой иного «без лица и названья» согласны загадка Без лица в личинепро загадку( Заг … 5217), поверье «У нежитисвоего обличия нет, она ходит в личинах» ( ПРН, с. 933. ср. ахматовское С детства ряженых я бояласьЙЙЙ) или рассказ Случевского Бéзымень о поморском привидении без лица, без вида — какое-то ничто (еще см. СВРЯ , в ст. Безыменный),начало поздней латинской загадки о зеркале ( Загадки Симфосия , 69)

и надпись «Никем меня зовут; чтó всяк человек делает, то взыскивают с меня» на картинке Йорга Шана с насмешливыми стихами по-немецки про козла отпущенияпо имени Никто (около 1507, см. Герта Кальман, Образ Никого , с. 60 слл.; Э. Майер-Хайзиг. «Г-н Никто» , с. 67 слл.), так и Ахматова: «никто, постоянный спутник нашей жизни и виновник стольких бед»; загадка, нежить, зеркало, козел отпущения — всё это причастно идее иного. Лицо, облик и название, имя отличают их носителя от других членов рода и ряда, а некто без своего собственного лица или имени оказывается — Если (и только если) никто в отдельности, то все как один — с родовым, иным именем или лицом.

Герой сказки Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что по прозванию Бездольный ( НРС . 215, тип AT 465А) должен сходить в город Ничто,принести неведомо что; после целого года странствий Бездольный приходит в город Ничто — «нет ни души живой, всюду пусто!» — и уводит из дворца старика самого с ноготок, борода с локоток его слугу-невидимку по имени Никто,соответствующего скатерти — самобранкедругих сказок. История Никого , которую сочинил монах Радульф из Анжу ( Historia Neminis / de Nemjne , не позднее 1290), была построена на сходном переосмыслении латинского местоимения пето«никто (не)» в библейских текстах как личного имени, например Nemo Deum vidit«Никто не видел Бога» (Иоанн. 1.18) как «Немо видел Бога»; это олицетворение противоположно уловке хитроумного Одиссея, когда он скрылся под ложным именем Никто, Ουτις (9.366 слл.), принятым за местоимение. Сочинение Радульфа не сохранилось, хотя породило игровую секту неминиан, поклонников святого Никто, и множество «Никто-писаний», к ним см. прежде всего Е. Копманс и П. Ферхёйк, «Веселая проповедь» нищ … 2 (с. 89—142 с прим. на с. 210—21). и у Бахтина, Творч. Рабле , с. 449—51/456—58; перевод одного из «Никто-писаний» и комментарий М. Гаспарова — в Поэзии ваг ., с. 338—41 и 581 сл. Этой «карнавальной игре отрицанием» (Бахтин) мешает двойное отрицание в русском или французском, но есть французские стихи, так же играющие обобщенно-личным местоимением on(Изольда Бурр. Похвала «On» ). А на рисунке Питера Брейгеля Каждый (Elck. датирован 1558) шестеро бородатых «каждых» разбрелись с фонарями при свете дня, ср. днем с огнем,а двое на переднем плане еще и в очках, озабоченные поисками своего: четверо из них роются в нагромождении товаров, один подошел к войску вдали слева, а самый дальний к церкви: еще двое «каждых» на среднем плане справа перетягивают один у другого длинную полосу ткани, вероятно это рисованная пословица, как на картине Брейгеля Нидерландские пословицы ( Образ Никого , с. 87 с прим. 164, ср. А. Дандис и Клаудия Стиббе. Толк. Нидерл. посл.), а за ними на стене изображение в изображении: безбородый и беззаботный Nemo, одетый шутом, сидя смотрится в ручное зеркало, двусмысленная фламандская подпись говорит «Никто (не) узнал-познал самого себя» (на гравюре с рисунка Брейгеля к тому же надпись Nemo novit seipsum); поломанная утварь, которая валяется вокруг сидящего, помогает распознать в нем иного-Никого своим напоминанием об изобразительном типе «виновника стольких бед» начиная с картинки Шана, а зеркало самопознанияу Nemo, ср. ведать: видеть, это Бог, так уже Платон в Алкивиаде I , 132с—33с. К этому рисунку см. Образ Никого Кальман, а еще Н. Гершензон-Чегодаева, Брейг., с. 133—36, 142 сл. и 153 сл. Санта-Клаус, тайком приносящий американским детям подарки на Рождество, то есть святой Николай Мирликийский, у русских Никола (о нем — Б. Успенский, Филол. слав, древн .; Т. Цивьян, Ник. странник ), когда-то еще в Германии изображался без лица, как «Herr Niemand», сюда же русское нéщечко«приятная неожиданность, гостинец, подарок» от нéчто/нéшто.И после всего этого — жюльверновский капитан Немо. (↓1: К иному-никому. — 2: Немои Ка. — 3: К рисунку Каждый Брейгеля. — 4: Нéщечко.)