— Спит как убитый. Сколько же он выпил?

— Почти целую бутылку.

— Пусть завтра попробует отвертеться, объясняясь с начальством. Скорее всего, скажет, что он вдруг подхватил грипп. Подожди, я посмотрю журнал.

Он быстро пробежал глазами колонки записей в журнале, пока не нашел строчку о грузе для компании «Лакост и сын».

— Пятый этаж. Пойдем пешком, я не хочу испытывать судьбу и подниматься на лифте. Поторапливайся, Робер, а то еще наткнемся на обход караульных.

Макс открыл ключом дверь, ведущую на склад. В тусклом свете комнаты охранника они увидели лестницу. Потом они заперли за собой дверь. Макс сунул кольцо с ключами в карман брюк, и они зашагали по лестнице. На площадке каждого этажа были окна, и они выключили фонари: держась за стены руками, можно было продвигаться в темноте. Считая этажи, они быстро поднялись наверх и, добравшись до пятого, подошли к стальной двери. Макс слегка надавил на нее, и она поддалась и отворилась.

— Нам надо управиться за десять минут, а еще лучше — и того быстрее. — Он тяжело дышал. Потерял форму, мелькнула мысль. Надо ездить на велосипеде, как Робер: его дыхание почти не сбилось.

На этом этаже окон не было, и было темно — хоть глаз выколи. Они включили фонарики. Внезапно послышался какой-то слабый скрежет, а потом звуки чьих-то быстрых шагов. Робер круто повернулся.

— Кто там? Может быть, это…

— Да нет, это не твоя девчонка. Крыса. На складе их полно. Ты иди налево, а я пойду направо. Скорее!

Во всю длину огромного помещения тянулись узкие проходы. Вдоль них стояли контейнеры. В тусклом свете фонариков обозначились разные по размерам ящики: большие, с комнату, и поменьше, поставленные один на другой до самого потолка. Освещая фонариками обозначенные на контейнерах названия фирм и пункты назначения грузов, они быстро и молча двигались по проходам. Со стороны причала, оставшегося внизу, не доносилось ни единого звука, слабый топот тоже прекратился. Максу показалось, что, может, у него внезапно пропал слух, и, чтобы проверить себя, он постучал по контейнеру фонариком. В следующем проходе он нашел контейнер своей фирмы и позвал:

— Робер! Иди сюда. Быстро!

— Ты где?

— Здесь. — Он направил луч фонарика на потолок, и Робер, ориентируясь по пучку света, переходя из одного прохода в другой, направился к нему.

— Вот наш контейнер, но внутри все тихо.

— Она не знает твоего голоса. Поэтому, наверное, и затаилась. Не молчи. Так мне легче тебя найти.

— Может, мне стихи декламировать? Или рассказать одну из сказок из «Тысячи и одной ночи»? Давай скорее, черт побери! Мне хочется выбраться отсюда.

— Макс, не могу же я перепрыгнуть через все эти контейнеры и прилететь к тебе.

— А ты попробуй.

Робер усмехнулся. Он чувствовал, что его очень многое роднит с Максом сейчас, когда в темноте слышны только их голоса, а в воздухе витает опасность. Повернув за угол, он увидел Макса с фонариком. Он знал, что Макс его не видит, и усмехнулся при мысли, что теперь они снова вместе.

— Благодарю. А что теперь? Чем мы откроем контейнер?

— Вот чем. — Передав Роберу фонарик, Макс достал из кармана стамеску и принялся орудовать ею, стараясь поддеть обшивку контейнера с ближайшей к ним стороны.

Робер светил фонариком.

— Мы с тобой словно мальчишки, спрятавшиеся за сараем покурить тайком, чтобы взрослые не застукали.

— Интересно, как это священник может понять то напряжение, тот прилив всех сил, которые испытываешь в минуту опасности? В большинстве своем священники ведут очень замкнутую жизнь. Ты — исключение, но даже ты…

— Друг мой, среди нас гораздо больше, чем ты думаешь, тех, кто считает: Бог благосклонно относится к людям действия.

— Но даже ты не играешь с опасностью, а просто творишь добро.

— Нет, это не так просто. Нет, Макс, я не могу сказать, что меня привлекает опасность, однако я признаю, что в ней таится множество соблазнов. Но ведь можно нарваться, как выражается современная молодежь.

— Что ж, пожалуй, ты испытываешь азарт в минуту опасности, и это относится ко всем нам. Наверное, для нас игра не стоит свеч, если она не связана с опасностью, или если мы не уверены, что в конце концов столкнемся с нею. — Он отогнул деревянную обшивку, которая, еле слышно скрипнула, отставая от гвоздей.

— Яна! — воскликнул Робер. Он бросился на колени, пока Макс отдирал остальное. — Дорогая! Моя дорогая Яна!

Она сидела между колесами ковшового автопогрузчика, опустив подбородок на колени и обхватив ноги руками.

— Робер? — Вскинув голову и щуря глаза, казавшиеся огромными на худом, маленьком личике, она невидящим взглядом посмотрела на него. Опустив фонарик, Робер помог девушке выбраться наружу. Опираясь на его руку, она слегка пошатнулась.

— Прошу прощения, я уже довольно долго здесь сижу.

— Когда ты узнала о таможенном досмотре?

— Часов шесть назад, и тут же снова забралась сюда. Я подумала, что чем скорее это сделаю, тем лучше.

— Умница, Яна. Познакомься, это мой друг, Макс Лакост. Нам нужно поблагодарить его за то, что ты сейчас здесь. Макс, это Яна Корли.

— Поговорим потом, — нетерпеливо сказал Макс. — Здесь еще что-нибудь осталось? Еда? Вода? Спасательные жилеты?

— Нет. Мы все убрали еще на борту судна, потому что у них могут быть собаки.

— Значит, если бы мы вас не нашли…

— Мне бы очень туго пришлось.

— Так, отлично. — Быстро оглядев контейнер изнутри, Макс снял с пояса молоток и приколотил обшивку на прежнее место. — Быстрее! — Он первым двинулся к лестнице, и они в темноте, ощупывая руками стены, быстро спустились на первый этаж.

Они пробыли на складе семь минут.

Закрыв дверь на ключ, Макс отдал Роберу кольцо с ключами.

— Вам с Яной нужно вернуть их на прежнее место, а я пока покараулю за углом. — Он тяжело дышал, ноги были, как ватные. Черт побери, я просто в отвратительной форме. Он посмотрел направо, налево, окинув взглядом пустынный причал, уходивший вдаль. Надо будет составить Сабрине компанию во время ее велосипедных прогулок, может, снова заняться теннисом. Когда мы уедем из Франции, я постараюсь войти в форму.

Дождавшись Робера и Яну, он двинулся первым, сделав знак, чтобы они шли следом. Завернув за угол склада, они оказались на соседней улице, а потом по аллее вышли на другую, ярко освещенную. Здесь по обеим сторонам тянулись бары, кафе и ресторанчики со стриптизом. На перекрестках торчали проститутки, не спеша прогуливались парочки; мужчина и женщина с младенцем за спиной обсуждали, где перекусить. Слышалась музыка из распахнутых дверей кафе. На тротуаре, где стояли столики, сидели мужчины и пили пиво, играли в карты, перекидывались шуточками с прохожими и проститутками. Те, послонявшись взад-вперед в поисках кавалера, возвращались на перекресток.

— Машина стоит там, — сказал Макс, но Робер, тронув за руку, остановил его.

— Может, сначала купим Яне что-нибудь поесть? До Кавайона ведь еще долго ехать.

— Я бы предпочел не мешкать. Ведь уже первый час. Яна, вы не могли бы потерпеть пару часов?

Он посмотрел на нее сверху вниз. На складе было темно, а теперь они стояли у ярко освещенного кафе. Всего несколько дюймов отделяло их от оживленно жестикулирующих и беседующих посетителей. Но Яна не обращала на них внимания, она смотрела на Макса, и, когда их глаза встретились, он понял, что его узнали.

Все они — выходцы из весьма обеспеченных семей. Разве я не говорил тебе этого?

Яна Корли, подумал Макс. Невысокого росточка, с белокурыми волосами, худенькая и очень хорошенькая. Судя по осанке и походке, она родилась и воспитывалась в богатой семье.

Они богаты и хорошо образованны. Они привыкли к роскоши и снисходительному отношению к себе в этом мире, где принято восхищаться богатством и почитать его.

Иными словами, она была человеком того же круга, что и Макс Стювезан. А он был там заметной и известной фигурой. Корли, снова подумал он. Он вспомнил, что когда-то встречался с кем-то по имени Корли — звали его то ли Ричард, то ли Рамсей, то ли Ральф, точно не помню, — у которого было несколько фабрик в Манчестере и дом в пригороде Лондона. Ему казалось, они встречались пару раз на приемах, которые Оливия Шассон устраивала у себя в саду. Яна могла там быть.