Он смотрел на нее и думал над тем, как стремительно ворвалось это странное, необъяснимое «нечто» в его жизнь.

Молниеносно — пожалуй, подходящее слово. И в то же время, Клоду казалось, что он уже вечность знает Кристину. Огромную, необъятную… и большей частью, мучительно пустую вечность…

Стоило бы хмыкнуть и рассмеяться над самим собой. Но Клод был Магистром, и слишком хорошо знал, как много в мире того, что почти невозможно осягнуть, смотря глазами обычного человека.

Осторожно, чтобы не разбудить заснувшую Крис, он подсунул руку ей под шею, наслаждаясь шелковым касание ее волос, а второй рукой аккуратно подхватил под спину и легко поднял с кожаного сиденья своего автомобиля, все это время, не отрывая глаз от ее бледного лица. Девушка тихонько пошевелилась на его руках, словно удобней устраиваясь, и затихла, уткнувшись носом в его свитер.

Вероятно, сознание Кристины не было готово к тому, что Клод заставил ее увидеть, и сейчас она не проснулась бы и от прогремевшего над ухом выстрела. Ей была необходима передышка.

Он же — готов был обеспечить ей покой и безопасность на это время. Пожалуй, даже уничтожил бы любого, кто захотел бы оспорить его право на защиту Кристины.

Захлопнув ногою дверь автомобиля, Клод на секунду задумался, вспоминая о сумке, лежащей на заднем сиденье. Но затем быстро отбросил эту мысль и направился к подъезду.

В первые минуты после того, как Крис отпустила свою силу, Клод, пожалуй, даже был поражен тем, как стойко она это восприняла. Осталась все такой же собранной и внимательной — и поскольку он категорично заявил, что не позволит ей остаться здесь, хоть с полицией, хоть без оной — согласилась подождать с вопросами пока они доберутся до его квартиры. А после того, как Клод осторожно попытался выяснить, куда могла деться птица, Крис пожав плечами, сделала вполне разумный вывод, что ворон улетел, испуганный теми, кто забрался в ее квартиру. И спокойно сообщила, что волноваться не о чем, так как Жан скоро объявится, поскольку всегда прилетал к ней, где бы она сама ни находилась. Чем только усилила его подозрительность.

И только заметив, как безвольно Крис стоит перед шкафом в более-менее сохранной спальне — куда Клод осторожно провел ее, словно по минам, после просьбы девушки взять кое-какие вещи — он понял, как она ошарашена. Дезориентирована.

Кристина не ответила, когда Клод ее окликнул, даже не повернулась на голос, продолжая бессмысленно смотреть в темное, наполненное одеждой, пространство гардероба. Она была ошарашена. Ее сознание пребывало в шоке. И лишь крепко обняв ее, пристально всматриваясь в аквамариновые глаза Крис, он увидел в них отблеск страха и нежелание принимать такую… непривычную реальность жизни.

Тогда Клоду пришлось вмешаться, немного подавляя сопротивление воли Кристины потребностям организма, и девушка почти моментально отключилась, давая разуму необходимый отдых.

И вот теперь, тихим приказом и неуловимым жестом открывая дверь своей квартиры, которая не поддалась бы ни единой отмычке, Клод стоял перед сложным выбором. Как объяснить Кристине то, о чем он сам толком не имел представления? Как доказать, что было что-то важное в этой связи между ними, вспыхнувшей в одно мгновение, и за жалкие сутки переросшее во что-то настолько огромное, что поглотило все его устремления и мысли. Даже ритуал теперь казался не настолько весомым, как двадцать четыре часа назад, до той минуты, как он впервые ощутил присутствие Крис рядом. Как теперь завоевать ее доверие? Настоящее, безоглядное. И это после всего, что он умудрился ей сделать.

Не включая освещение, он прошел по квартире, неся Кристину в спальню, оставляя за собой шлейф вспыхивающих свечей, мягкий свет которых всегда предпочитал электричеству. Осторожно положив ее на постель, он снял с Крис туфли, и мягко обхватил ее лодыжки, согревая их, наслаждаясь ощущением хрупких стоп в своих ладонях.

Следовало раздеть ее, обеспечив больший комфорт. Однако с этим были проблемы.

Даже после того, что было между ними за эти сутки — или особенно после этого — Крис все еще вызывала желание в его теле, в самой сущности мужчины. Он хотел касаться ее кожи, целовать ее, скользя по ней губами. Это было просто неуместно, и весьма напоминало одержимость. И эта чертова блузка, только осложняла его попытки отстраниться от соблазна.

Крис так с утра и не переоделась. То ли не имела возможности, то ли была не так уж и против его предупреждения, с усмешкой брошенного у дверей ее кабинета утром. Возможно, она просто забыла…

А вот Клод, даже разговаривая с ней на кухне поместья, пытаясь доказать какой он собранный и невозмутимый, едва справлялся с задачей не пялиться на ее тело, ни капли не скрытое этим прозрачным издевательством над одеждой. И с трудом уводил свои мысли от воспоминаний о том, как его губы втягивали, зажимали соски, весьма четко проступающие под кружевным бельем и этой прозрачной, опалесцирующей тканью.

И, как для Верховного Магистра, абстрагироваться у него получалось весьма посредственно. Хотя сейчас, видя ее такую хрупкую и беззащитную, безудержное желание к Крис приобретало новые грани. И он не имел определения для подобного чувства. Но в этот момент Магистр знал одно. Ему хотелось заботиться о Кристине, защищать ее. Уберечь от подобных потрясений, чтобы ничто и никогда больше не нарушало ее покой. Он не имел ни капли представления, откуда в его расчетливом и циничном уме появилась эта мягкость, но уже не мог просто уйти, или попытаться сделать вид, что не испытывает подобного. Хотя и впервые его мысли приняли подобное направление относительно женщины.

Клод сел на край кровати и отвернулся, пытаясь взять себя в руки. Он глубоко вздохнул, и жестко потер лицо ладонью.

Все же, двое суток бодрствования, и четыре дня непонятных кошмаров перед этим не проходят бесследно даже для мага такой силы. И чем больше Клод уставал, тем меньше контролировал свою силу. Потому и едва не сорвался там, у дома Крис, когда ощутил опасность для нее. Потому и сейчас, ему было так сложно сдерживаться, чтобы, хотя бы не коснуться ее, осторожно проводя пальцами по щеке…

Чертыхнувшись сквозь зубы, проклиная то направление, которое опять приняли его мысли, Клод встал и подошел к окну, распахивая створку, чтобы попробовать морозным воздухом прояснить мозги.

Но наблюдая с насмешливой улыбкой за хаотичным кружением метели, он не смог не признать, хотя бы перед самим собой, что вовсе не хочет избавляться от хаоса, который Крис внесла в его четко структурированный взгляд на мир. Даже, наоборот.

И потом, если подумать, то он ей, за какие-то пару десятков часов, испортил жизнь в гораздо большей степени.

Сделав еще один глубокий вдох холодного воздуха, Клод закрыл окно, перекрывая доступ снега в комнату, и вернулся к постели. К Кристине, которая лежала в ней.

Он не лгал, когда говорил Крис, что эта квартира не подходила для того, чтобы водить в нее девушек. Но имел в виду не совсем то, что могло показаться.

Это был его настоящий дом. Его убежище, о местоположении которого, даже в Ковене, знали лишь пару человек. Девиц он приводил в свои покои в штаб-квартире Ковена, в поместье. Но сюда…, в эту квартиру никто и никогда не допускался. Кристина была первым живым человеком, которого он привел сюда. Принес, если быть точнее.

Эта мысль заставила его улыбнуться.

Что ж, он был готов рискнуть. С ней.

Клод начал аккуратно расстегивать пуговицы на переде ее блузы, стараясь не разбудить Кристину. И очень пытался понять, что же происходило с ними.

Все эти сны, видения, возникшее между ними притяжение, которое связывало не только тела, не ограничивалось страстью… Да, Магистр мог ощущать ложь, мог улавливать настроение и страх тех, кто попадал в поле его наблюдения. Но не так, как с Крис. Обычно, ему не удавалось отличать нюансы. Такой вариант, вообще, был возможен только в одном случае. И именно это понимание натолкнуло его еще в поместье на единственное предположение, которое могло подобное объяснить. Но когда, черт бы все побрал, он мог успеть связать их души?! Это предположение тянуло за собой другое, даже для Магистра, довольно фантастическое… Пусть он и знал, что это было в его силах… нынешнего или… того, предыдущего…