— А оно нам надо? Часть у нас сборная. Сегодня здесь, а завтра в другое место перекинули. У нас половина должностей вакантны, ни особиста нет, ни зама по воспитательной, а большинство офицеров этого Звонарева и знать не знает, он у нас всего месяц как. Сержанты-контрактники, было, хай подняли, но Мандюкин их утихомирил. У нас, видишь, — дежурный кивнул на пустую кобуру, — даже оружие отобрали.

— Понятно, — "акинак" отдал бутылку капитану, и тот, истомленный жаждой, схватил ее и скорым шагом направился внутрь КПП.

— Работаем? — спросил Кастет.

— Да, — кивнул Меченый.

По рации связались со своими бойцами, захлопали дверцы и багажники автомашин, прошла всего пара минут, и тринадцать вооруженных крепких парней вошли на территорию части. Капитан, который уединился с бутылкой в дежурке, им ничего не сказал и только проводил их взглядом, а солдату, так ему, судя по всему, вообще все было фиолетово, дотянуть бы до дембеля и здоровье сохранить. Возле машин остались еще двое парней, контроль за подъездом к части и КПП, на всякий случай, а штурмовая группа, во главе с Федором и Кастетом, скорым шагом обогнула штаб и вошла внутрь. Там тоже сидел дежурный, средних лет майор, который при оружии. Он, было, дернулся к тревожной кнопке, но ему в лоб уперся ствол, опять же трофейного, АКСа, и майор, подняв руки, прошептал:

— Ребята, не убивайте, у меня семья.

Толстый задал вопрос:

— Саровский и Мандюкин у себя?

— Да-а, в кабинете Звонарева заседают.

— Кто еще в штабе?

— Дневальный и я, больше никого, все в расположении, кому это положено.

На первом этаже остались пятеро бойцов, а остальные помчались наверх. На втором этаже было только четыре комнаты, таблички на дверях гласили: канцелярия, строевой отдел, начштаба, командир в/ч 97156.

— Нам сюда, — сказал Федор, вытащил свой "Глок-18", дернул дверную ручку командирского кабинета и, держа ствол перед собой, вошел внутрь. Кастет и Стержень следом.

Сторонники конституционного строя и демократии были здесь, два похожих друг на друга подполковника, оба какие-то, холеные и благополучные. Видимо, Мандюкин и Саровский вели светскую беседу, так как сидели за небольшим фуршетным столиком и принимали внутрь неплохой коньячок, а тут такое, вламываются непонятные люди в камуфляже, с оружием в руках, и все это дело обламывают.

— Что, не ждали? — поинтересовался у офицеров Федор.

— А вы кто? — так и не донеся до рта кусочек лимона, в изумлении, спросил один из подполковников.

— Дед в кожаном пальто. Где Звонарев?

— Да как вы смеете? — заорал густым басом второй офицер. — Да вас сейчас… Да вы понимаете, что незаконное проникновение на территорию воинской части карается…

Договорить он не успел, Кастет смазал его легким тычком приклада в челюсть, и он рухнул как подкошенный на пол. Второй, проследив за падением своего собрата, ответил:

— Звонарева в строевом отделе заперли.

— Ключи, — Меченый протянул вперед руку, и подполковник, порывшись в кармане, достал связку ключей и отдал ему.

Через несколько минут полковник Звонарев, низкорослый крепыш в порванном кителе и ссадиной на лице, был освобожден, а на его место определены Саровский и Мандюкин. Теперь, когда справедливость восторжествовала, предстояло дождаться тех, кто должен был забрать командира части в Москву. Рассудили просто. Наверняка, приедут "пирамидовцы", скорее всего, спецназ, две машины, возможно, что и три. Расклад прост, впустить "Хамви", обычное средство передвижения президентских гвардейцев, на территорию, а здесь охранников уже и повязать, или, если этот вариант будет невозможен, уничтожить их. Другие сценарии не рассматривались совсем.

Времени на подготовку час, к двенадцати часам дня, гости обещали быть. Приготовились к встрече хорошо, в арсенале учебного дивизиона оказалось достаточно оружия, дабы дополнительно усилить огневую мощь бойцов группы. На КПП сменили уже в доску пьяного капитана, а молодого бойца отправили в казарму, откуда весь личный состав в срочном порядке совершил марш-бросок на близлежащее стрельбище. Оставалось только ждать и настраивать себя морально. Пятнадцать бойцов Федора, Звонарев и пятеро сержантов-контрактников, которые к ним присоединились. Получалось нормально, семнадцать автоматов и четыре ПКМа, да на всякий случай два РПГ-7. Если охранники предпочтут сдаче в плен сопротивление, то им не сдобровать, в любом случае. Однако такое могло произойти чисто гипотетически и, как показывала практика, за любимого президента Мешкова и его миллиарды, погибать никто не хотел, все же это не Сталин, с именем которого предки шли в бой.

В 12.07 перед въездом в учебную часть остановились три "Хамви". Передняя машина требовательно посигналила, ворота открылись, и президентские гвардейцы проехали внутрь. Они остановились на небольшой площадке перед штабом и, тут же, в стекла автомашин уперлись пулеметы и автоматы. Сопротивляться, как и ожидалось, никто не стал. Командир президентских гвардейцев дает команду своим бойцам сдаться, и заверяет Звонарева, что никто из его людей сопротивления не окажет.

Двенадцать спецназовцев "Пирамиды" сложили оружие и, когда, казалось бы, опасность миновала, а один из сержантов, собирающий оружие, расслабился, ему воткнули в горло боевой нож, а сделал это командир вражеской группы. Большинство "пирамидовцев" такого от него не ожидали и застыли в замешательстве, не зная как реагировать, но трое своего начальника поддержали и попытались атаковать бойцов Федора. Это они зря, поскольку ребята у него все были спортивные и резкие, навыки имелись, а прошедшие месяцы, сделали их еще более сильными и злыми бойцами. Завязалась скоротечная рукопашная схватка, в руках спецназовцев замелькали ножи, но все же, противостоять вооруженным воинам они не могли. Раздалось несколько коротких злых автоматных очередей, и на асфальт упали три вражеских тела. На площадке не было только командира "пирамидовцев" и Толстого.

В это время Меченый гнал своего противника по территории воинской части, как волк гонит зайца. Спецназовец делает рывок вперед, а Федор уже на его пути, он бежит, но "акинак" быстрее. Наконец, враг понимает, что ему не уйти и, остановившись, он машет перед собой ножом и кричит:

— Ну же, выходи! Давай по честному, нож на нож! Эй, наступай! Покажи, чего ты стоишь!

Федор не торопится, медленно приближается, на ходу вынимает "Глок" и одну за другой, кладет две пули противнику в голову. Постоял над его телом, сплюнул на него и произнес:

— Ты слово свое нарушил, а значит, не достоин, чтоб об такую мразь как ты, "акинак" свой честный клинок марал. Видно, много за тобой мерзости, что ты на практически безнадежный побег решился.

Дело сделано, "пирамидовцев" и арестованных подполковников отправляют в город, они будут сидеть в городском УВД, пока тот, кто имеет право решать, не определит их судьбу. Полковник Золотарев остается у себя, озабоченный вопросом, как написать матери погибшего сержанта, что он не уберег ее сына. А Меченому и его бойцам, предстояло другое дело, поиск непонятных бандитов "экспроприаторов" и проверка дома отдыха для элитной клиентуры. Один день, один сюжет в одном районе, пять трупов, а сколько подобных конфликтных случаев было по стране, пусть уже историки после победы считают.

Ранним утром в сторону эльфийских Врат отправился очередной грузовой стотысячник-контейнеровоз, если не просвечивать никакими приборами, то самый обычный, а если присмотреться и просветить сканерами, то начиненный взрывчаткой и металлическим мусором. Боезаряд был сделан так, что при подрыве он раскидывал начинку по кругу и зачищал место нашего предполагаемого прорыва в радиусе двух километров. Контейнеровоз прошел телепорт от наших Врат к эльфийским и, практически сразу, последовал взрыв, по нашим расчетам мощностью около килотонны. Сквозь телепорт летит мусор, куски металла, дым, гарь, проходит с полминуты, еще немного подождать и мы должны начать движение.