Той ночью он увидел грустный сон. Ему приснилось, что красивая женщина вошла в его комнату, стала рядом с его подушкой и начала плакать. Она так горько плакала, что Сёндзё чувствовал, будто его сердце разрывается от ее плача. И женщина кричала ему:

– Почему, о, почему вы убили его? Что плохого он сделал? Мы были так счастливы вместе в Акануме – и вы убили его! Какой вред он причинил вам? Вы хотя бы понимаете, что вы сделали? О, знаете ли вы, какое жестокое, какое злое деяние совершили? И меня вы тоже убили, так как я не смогу жить без своего мужа! Я пришла только для того, чтобы сообщить вам об этом...

И она снова громко заплакала, так горько, что ее крик проникал до мозга костей. Продолжая рыдать, она прочитала такое стихотворение:

Хи курурэба Сасоэси моно во – Аканума но Мокомо но курэ но Хитори-нэ дзо уки!

(Когда наступили сумерки, я пригласила его возвратиться со мной! А теперь мне спать в одиночестве в тени камыша Аканумы. – Ах! Какая невыразимая боль [31]).

Произнеся эти стихи, она воскликнула:

– Ах, вы не знаете, вы не можете знать, что вы сделали! Но завтра, когда вы пойдете к Акануме, вы увидите... Да, вы увидите...

Так сказав, она, жалобно плача, ушла.

Когда утром Сёндзё проснулся, этот сон оставался в его уме настолько ярким, что он был очень обеспокоен. Он помнил слова: "Но завтра, когда вы пойдете к Акануме, вы увидите... Вы увидите..." И он тотчас решил пойти туда, чтобы разузнать, был ли его сон чем-то большим, чем сон.

Так что он отправился к Акануме. Там, подойдя к берегу реки, он увидел самку осидори, плававшую в одиночестве. В тот же момент птица заметила Сёндзё, но вместо того, чтобы уплывать, она поплыла прямо к нему, глядя на него странным неподвижным взглядом. Затем она клювом вспорола себе тело и умерла на глазах у охотника...

Сёндзё побрил голову и ушел в монастырь.

Давным-давно в городе Ниигата, в провинции Этидзэн жил человек по имени Нагао Тосэи.

Нагао был сыном лекаря и обучался профессии своего отца. В раннем возрасте он был обручен с девочкой по имени О-Тэи, дочерью одного из друзей отца. Оба семейства согласились, что свадьба должна состояться, как только Нагао закончит учебу. Но здоровье О-Тэи оказалось слабым, и в пятнадцать лет она заболела неизлечимой чахоткой. Узнав, что должна умереть, она послала за Нагао, чтобы попрощаться с ним.

Когда он стал на колени у ее кровати, она сказала ему:

– Нагао-сама [32], мой суженый, нас обещали друг другу в детстве, и мы должны были вступить в брак в конце года. Но теперь я умираю – боги знают, что для нас лучше. Если бы я могла прожить на несколько лет дольше, я бы только продолжала причинять неприятности и огорчения другим. Так как у меня такое слабое тело, я не смогла бы быть хорошей женой, и поэтому даже желание жить, ради вашей пользы, было бы очень эгоистичным желанием. Я готова умереть и хочу, чтобы вы обещали, что не будете огорчаться... Кроме того, я хочу сказать вам, что, думаю, мы встретимся снова...

– Конечно, мы встретимся снова, – искренне ответил Нагао. – И в той Чистой земле [33]не будет никакой боли разлуки.

– Нет, нет! – мягко отвечала она. Я имею в виду не Чистую землю. Я считаю, что нам предназначено снова встретиться в этом мире, хотя завтра меня похоронят.

Нагао посмотрел на нее с любопытством и увидел, как она улыбается, заметив его удивление. Она продолжила своим нежным, мечтательным голосом:

– Да, я имею в виду этот мир, вашу настоящую жизнь, Нагао-сама... Конечно, если вы желаете этого. Только, для того, чтобы это произошло, я должна снова родиться девочкой и достичь зрелого возраста. Так что вы должны ждать. Пятнадцать-шестнадцать лет – это долго... Но, мой суженый муж, вам только девятнадцать лет...

Стремясь смягчить момент ее смерти, он ласково ответил:

– Ждать вас, моя суженая, скорее радость для меня, чем обязанность. Мы принадлежим друг другу семь жизней.

– Но вы сомневаетесь? – спросила она, глядя ему в лицо.

– Моя дорогая, – ответил он, – я сомневаюсь в том, что смогу узнать вас в другом теле, под другим именем, если вы не дадите мне знак или примету.

– Этого я не могу сделать, – сказала она. – Только боги и будды знают, как и где мы встретимся. Но я уверена, очень, очень уверена, что, если вы не расхотите принять меня, я буду способна возвратиться к вам... Помните мои слова...

Она замолчала, и ее глаза закрылись. Она была мертва.

Нагао был искренне привязан к О-Тэи и сильно тосковал по ней. Он сделал траурную табличку с ее дзокумё [34], поместил ее в свой буцудан [35]и ежедневно приносил перед ней жертвоприношение. Он размышлял над теми странными словами, которые О-Тэи сказала ему перед смертью. В надежде угодить ее духу, он написал торжественное обещание взять ее в жены, если она когда-либо возвратится к нему в другом теле. Это письменное обещание он запечатал своей печатью и поместил в буцудан около траурной таблички О-Тэи.

Однако, поскольку Нагао был единственным сыном, было необходимо, чтобы он женился. Вскоре он почувствовал себя обязанным уступить пожеланиям семьи и принять жену, которую выбрал ему отец. После женитьбы он продолжал совершать жертвоприношения перед табличкой О-Тэи и с любовью вспоминать о ней. Но постепенно ее образ стал тускнеть в его памяти – как сон, который трудно вспомнить. Шло время.

В те годы с ним случилось множество несчастий. Он потерял родителей, затем жену и единственного ребенка. Так что он оказался один в этом мире. Он отказался от своего пустынного дома и отправился в долгое путешествие в надежде развеять печаль.

Как-то раз, во время своего путешествия, он достиг Икао – горной деревни, до сих пор знаменитой благодаря теплой весне и красивому пейзажу окрестностей. В деревенской гостинице, в которой он остановился, прислуживать ему прислали молодую девушку. Как только он увидел ее лицо, он почувствовал, что его сердце забилось так сильно, как никогда раньше. Она была так удивительно похожа на О-Тэи, что он ущипнул себя, чтобы удостовериться, что это не сон. Она пришла, чтобы позаботиться об огне и пище и прибрать в комнате гостя, и каждая ее поза и движение оживляли в нем добрую память о той девочке, с которой он был обручен в юности. Он говорил с ней, и она отвечала мягким ясным голосом, который своей свежестью заставлял с печалью вспоминать о былых днях.

Затем, находясь в большом удивлении, он спросил ее:

– Старшая сестра [36], вы так сильно напоминаете мне человека, которого я давно знал, что я был поражен, когда вы вошли в эту комнату. Поэтому простите меня за то, что я спрошу вас, где вы родились и как ваше имя?

Немедленно – странным голосом, доносящимся из потустороннего мира, – она ответила:

– Мое имя – О-Тэи, а вы – Нагао Тосэи из Этиго, обещанный мне муж. Семнадцать лет назад я умерла в Ниигата. Тогда вы письменно обещали жениться на мне, если когда-либо я возвращусь в этот мир в теле женщины. Вы запечатали то письменное обещание печатью и поместили его в буцудан, около таблички с моим именем. И поэтому я возвратилась.

Как только эти слова слетели с ее уст, она упала без сознания.

Нагао женился на ней, и их брак был счастливым. Но ни разу впоследствии она не могла вспомнить то, что сказала ему в ответ на его вопрос в Икао, и при этом она не могла вспомнить хоть что-нибудь о своей прошлой жизни. Воспоминание о прежнем воплощении, таинственным образом проявившееся в момент той встречи, снова стало неясным и оставалось таким впоследствии.

Триста лет назад в деревне Асамимура, в округе Онсэнгори, в провинции Иё жил хороший человек по имени Токубэи. Этот Токубэи был самым богатым человеком в округе и мураосой, или главой деревни. Почти во всем ему сопутствовала удача, но он достиг сорока лет, так и не познав счастья отцовства. Поэтому он и его жена, переживая из-за своей бездетности, обращали многие молитвы к божеству Фудо-Мио-О, которому была посвящена известная святыня Саиходзи в Аса-мимуре.