— Нет, моя!

— Вы так говорите, потому что у вас совесть неспокойна.

— Возможно. — Он пожевал нижнюю губу. — Я видел миссис Паркинс — она управляет почтой — сегодня утром, она спрашивала меня про новую нянечку Бетти. Он решила, что ты подруга моей жены!

— А что люди в деревне думают о твоей жене?

— Все знают, что она со мной развелась.

— Тогда тебе не о чем волноваться.

— По-твоему, все так просто. Ты считаешь, что у меня совершенно нет совести.

— А что случилось с твоей совестью, пока я была в Ровнии?

— Черт возьми, я пытался вытащить тебя оттуда, но это оказалось невозможно. Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти, — горько добавил он. — Я знаю, тебе тоже было тяжело, но если бы ты могла встать на мое место… — Он нахмурил брови. — Мы не только повзрослели за эти восемь лет, мы отдалились друг от друга. Мы прожили разные, совсем непохожие жизни. Когда ваш посол сказал мне, что ты со мной развелась, я решил забыть о тебе. Навсегда. Я сказал себе, что нет смысла жить прошлым, когда мне еще столько предстоит сделать в будущем. Я заставил себя перешагнуть через любовь и…

— Как ты можешь так говорить, ты же обручен с другой женщиной? — воскликнула она. — Или хочешь сказать, что ее ты тоже не любишь?

— Мои чувства к Диане совершенно не похожи на то, что я испытывал к тебе, — резко ответил он. — Она хорошо разбирается в политике и будет мне превосходной женой.

— Но ты ее любишь? Ты хочешь быть с ней больше всего на свете?

Адриан так долго не отвечал, что Таня уже отчаялась услышать его голос. Наконец он заговорил:

— У нас с Дианой много общего. Она, как и я, абсолютно не капризна, и у нее много собственных интересов в жизни.

— Что ж, если такая женитьба тебя устраивает, — с горечью сказала Таня, — тогда ты глупо сделал, что вообще женился на мне! Я даже рада, что теперь ты меня не любишь, Адриан. Теперь я понимаю, что мы с тобой никогда не были бы счастливы!

— Если бы ты тогда уехала со мной в Англию, все было бы по-другому. Но невозможно жить одними воспоминаниями. Я знаю, Таня, тебе с этим трудно смириться, но давай не будем усложнять и без того сложную ситуацию.

— О, как это по-британски! Я так не умею. Я не могу больше жить у тебя, Адриан. Я хочу уехать отсюда и начать новую жизнь, совершенно другую, без тебя, и никогда больше тебя не видеть.

— Как только будет удобный случай, ты уедешь…

— Удобный! — перебила она. — Для кого удобный? Для тебя? Ты ведь только о себе и думаешь, Адриан!

Гневный румянец пришел на смену его обычной аристократической бледности, Адриан вдруг стал наивнее и моложе.

— Между прочим, я думаю в первую очередь о всех тех, кто выдвинул мою кандидатуру в парламент. Только из-за обязательств перед ними, я попросил тебя остаться. Однако, если тебе так невыносимо жить здесь, я отвезу тебя в Лондон и устрою в гостинице. Я уже говорил, что считаю себя ответственным за тебя, где бы ты ни жила.

Она со стоном всплеснула руками.

— Но ты же знаешь, что я не могу уехать! Если я сейчас уеду, а ты проиграешь выборы, я буду винить во всем себя.

— Ты ведь не могла знать об этом, когда приехала, — тяжело вздохнул Адриан. — Но если Роджер Пултон узнает, кто ты, он не упустит возможность, повредить моей репутации.

— Но я ненавижу диктатуру в Ровнии, — взволнованно воскликнула Таня. — Неужели ты не можешь ему это сказать?

— А как же моя помолвка с Дианой? Что, по-твоему, напишут об этом в газетах? Кандидат в парламент с женой и невестой! Это снизит мои шансы на выборах до нуля.

— Может, тебе стоит встретиться с мистером Пултоном и поговорить с ним…

— Он пойдет на все, лишь бы втоптать мое имя в грязь.

— Неужели он такой подлец?

— Подлость тут ни причем. Мы с ним соперники на выборах, и он воспользуется любым оружием, какое попадется под руку, чтобы выиграть этот бой.

— А ты готов действовать такими же методами?

— Нет, — сквозь зубы проговорил Адриан. — Но я ведь не такой опытный политик, как Пултон.

— Тогда почему ты так хочешь победить на этих выборах?

— Потому что я дал слово.

У нее из глаз брызнули непрошеные слезы. Таня вспомнила другие времена, когда он тоже давал слово: тогда они стояли рядышком в британском посольстве и клялись друг другу в вечной верности.

— Я жалею, что все так получилось, — хрипло прошептал он. — Мне не хотелось причинять тебе боль, поверь.

Боясь больше не выдержать, Таня кинулась в дом.

С тех пор она старалась не встречаться с ним. Они уже сказали друг другу все, что хотели. С этих пор, она должна постараться забыть мужчину, за которого вышла замуж, и смотреть на Адриана, как на постороннего человека.

Вся деревня уже знала, что она гувернантка детей Бетти, и даже миссис Паркинс — если бы не ее болтливый язык, Тане не пришлось бы остаться в поместье, — даже она поверила в эту сказку и сказала ей по секрету, что, если Тане понадобится более выгодная работа, она сможет ей что-нибудь подыскать. Но Таня знала, что, когда она уедет отсюда, она не захочет работать у людей, которые хоть как-то будут напоминать ей об Адриане.

В раздумье она замедлила шаг. Оставив детей с Бетти, Таня наслаждалась неожиданной роскошью побыть одной. Почти всю неделю небо хмурилось, но сейчас солнце пробилось сквозь тучи, и Таня решила воспользоваться хорошей погодой, чтобы немного прогуляться. Она не пошла по проезжей дороге, а направилась к лесочку, словно надеясь, что его тенистая зеленая полумгла станет лучшим пристанищем для ее дум. Поразмышлять было о чем. А главное, ей надо направить размышления в более практическое русло. Молодая женщина уже вполне овладела английским, и у нее появилось больше уверенности в себе. Несчастная, бедно одетая беженка из Ровнии исчезла, преобразившись в стройную обаятельную женщину с роскошными, пшеничными волосами, женщину, которая не нуждалась ни в чьей жалости, и ни в чьей помощи.

Она повернулась, чтобы идти обратно к дому, и в этот момент заметила мужчину, шедшего навстречу. Его рыжие волосы пламенели на солнце, на тонком, испещренном мелкими, добрыми морщинами лице, ярко блестели живые ярко — голубые глаза.

— Хороший денек, вы не находите? — приветствовал он ее.

От этого, неизменного английского, замечания о погоде, Таня улыбнулась, и на щеке ее появилась ямочка. Она вежливо ответила и собиралась идти дальше, но он остановил ее.

— Вы не здешняя, если я не ошибаюсь? Вы проводите здесь отпуск?

— Нет. Я живу в поместье «Парк-Гейтс». Присматриваю за детьми миссис Тафтон.

— Ах да, я о вас слышал. Кстати, я Роджер Пултон.

Она широко раскрыла глаза, но взяла себя в руки и сказала:

— Меня зовут Таня Ковач.

Она пошла к дому, но Пултон не отставал.

— Надо полагать, вам уже известно, что я соперник Адриана на выборах?

— Я только об этом и слышу с тех пор, как приехала сюда.

— Надо думать! — Он хитро взглянул на нее. — И кто, по-вашему, победит?

Она всерьез задумалась над его вопросом.

— Это будет — как это называется — победа с небольшим навесом.

— С небольшим перевесом, — поправил он. — Хотя, я полагаю, наша политика — детская забава по сравнению с тем, что творится в Ровнии!

— У нас в стране больше не проводятся свободные выборы, — горько вздохнула Таня. — Но когда-нибудь мы снова обретем свободу.

— О, несомненно. — Роджер Пултон говорил с искренним сочувствием, и она сразу прониклась к нему доверием, хотя сразу насторожилась, когда он спросил: — А как вам удалось оттуда выбраться? Наверное, Честертон воспользовался старыми связями, чтобы вытащить вас оттуда?

— Мне это удалось, — уклончиво ответила она.

— А почему вы решили поехать именно в Англию?

— Потому что англичане не задают вопросов!

— О, поделом мне! — улыбнулся обаятельный противник Адриана. — Но я не просто из любопытства спрашиваю. Мне, правда, интересно узнать. Прошу вас, примите мои извинения.