— Ну, а теперь‑то вас что не устраивает, черти? — в сердцах рявкнул Дьюин, пытаясь сладить одновременно с двумя жеребцами.

— Осторожнее, впереди магия, — вдруг сказала Ларри, прикрывая глаза. — Плетение архаичное. По структуре напоминает то, что было возле поваленной стелы, только здесь она раза в полтора сильнее.

— Не поверю, чтобы они из‑за магии перебесились, — наемник кивнул на лошадей, которые, наконец, замерли, мелко дрожа и издавая храп, переходящий в совсем уж странные горловые звуки. — Ведут себя так, будто зверя чуют.

— Может, и чуют, — не стала отрицать магичка. — А вот у меня на зверей нюх плохой, так что лучше промолчу, пока доказательств не встречу.

Она двинула Рошана пятками в бока, заставляя идти вперед. Аргамак повиновался неохотно, однако остальные лошади выказывали еще меньше энтузиазма, поэтому в итоге Ларри оказалась в авангарде со значительным отрывом и конца тропы достигла первой.

— Да уж… — только и сказала она, останавливая коня на границе света и тени и дожидаясь, когда остальные ее догонят.

Дьюин немного ошибся в своих предположениях. Тракт не заканчивался, он всего лишь прерывался обширной идеально круглой поляной, посреди которой горделиво возвышалась угольно–черная стела, покрытая огневыми узорами — судя по виду, ближайшая родственница встреченной отрядом в болотах. За поляной дорога вновь продолжалась, уходя в зеленый полумрак и просматриваясь едва ли дальше, чем на десяток родов. Еще две тропы, не в пример тракту заросших и запущенных, скорее угадывались, чем узнавались, среди плотной стены кустарника, теснящегося по краю поляны, не смея переступить некую невидимую черту. Впрочем, в настоящий момент все эти детали, подмеченные чисто машинально, Ларри не интересовали. Ее пристальное внимание было привлечено к тому, что лежало на нещадно вытоптанной и местами выжженной до черноты траве.

— Ну, так что, Лис, ты все еще полагаешь, что мы совершили ошибку, свернув вчера вечером с тракта? — вкрадчиво осведомилась магичка у подъехавшего к ней Хельстайна и для верности кивнула на три изуродованных человеческих трупа, что темнели среди травы.

Некоторое время четыре всадника молча взирали на представшую перед ними картину разрушений. Поляна выглядела так, словно по ней прошелся ураган, не затронув, правда, неким волшебным образом ни единой веточки на окружающей участок открытой земли растительности, зато застав врасплох расположившихся на привал людей, чьи вещи сейчас были в беспорядке разметаны от стелы и вплоть до жмущихся друг к другу кустов.

— Ну, и что скажешь? — поинтересовалась Ларри у сохраняющего ледяное спокойствие Хельстайна.

— Похоже, мы слегка ошиблись, определяя расстояние, разделяющее нас с предыдущим отрядом, — ответил профессор. — Если, конечно, это представители того самого отряда и если трупы образовались нынешней ночью.

— Понятия не имею насчет времени образования трупов, — хмуро сказал Дьюин, — но отряд точно тот самый.

— А с чего это ты так уверен? — покосилась на него магичка.

— С того, что я их раньше видел, — буркнул наемник. — В Заводье.

Сейчас ни полная, ни частичная правда уже не могли сыграть никакой роли, поскольку выбора у Дьюина все равно не было. Если в первую половину дня он все еще продолжал, хотя и без особой охоты, рассматривать перспективу присоединения к Сильфриду в качестве возможного варианта развития событий, то теперь этот вариант окончательно накрылся медным тазом. Причина была проста — один из лежащих перед ним трупов как раз Сильфриду и принадлежал.

— И ты вот так вот запросто берешься опознавать их, единожды увидев? Да еще в нынешнем состоянии?

Недоверие Ларри было наемнику вполне понятно. В тех сплющенных кусках мяса, что сейчас валялись на поляне, для узнавания не оставалось ровным счетом ничего. Ведя в поводу упирающихся лошадей, Дьюин подошел поближе и с интересом глянул под ноги. Года два назад в рудниках близ Ладвины ему довелось наблюдать, как одного неосторожного на язык владельца шахты затянуло в камнедробильную машину. Конечно, феноменальному невезению того бедолаги наемнику пришлось слегка подсобить, но суть, в общем‑то, заключалась совсем не в этом. Суть заключалась в том, что на выходе из машины от пропущенного промеж щек камнедробилки человека осталось примерно то же самое, что сейчас лежало на траве под ясными лучами солнышка близ дороги, уводящей прямиком в вотчину малого народца: тощий пласт мяса, пропахший кровью и дерьмом.

— Вещица у одного из них дюже приметная была, — сказал Дьюин, подтолкнув носком сапога раздавленные и заляпанные кровью, но все еще узнаваемые ножны от савалойского кинжала, привешенные к заскорузлой сильфридовой перевязи. Потом быстро нагнулся и поднял сам кинжал, кажется, ничуть не пострадавший. Козлобород в свое время постоянно хвастал булатным, клейменым саламандрой клинком, утверждая, что честно снял оружие с одного караванщика и что, если бы ему ненароком пришло в голову купить кинжал, за тот, мол, пришлось бы выложить целое состояние. Насчет состояния Дьюин не был уверен, но вещица, действительно, была знатной.

— Сумеешь найти в этой завшивленной дыре еще один такой, чтобы было, с чем спутать? — спросил наемник, показав кинжал Ларри.

— Вряд ли, — покачала головой та, признавая правоту Дьюина. — Ну, хорошо, пускай это они. Только какого дархеста тогда они до сих пор сидели здесь, когда давно уже должны были оказаться в Полых Холмах?

— Вероятно, что‑то их задержало, — предположил Хельстайн, бегло осмотрев поляну и куда более придирчиво сконцентрировав внимание на подножии стелы. — Сомневаюсь, конечно, что причиной послужило восхищение этим, несомненно, выдающимся архитектурным памятником ушедшей цивилизации, однако о точных мотивах их поступка нам сейчас судить затруднительно, а свидетелей, увы, не осталось.

— Кстати, о свидетелях, — добавила Ларри. — А они куда подевались? По моим прикидкам, от отряда еще как минимум три человека должно было остаться.

— Судя по следам, те, кто остался, в спешном порядке двинулись дальше по тракту. Причем так спешно, что даже забыли пожитки.

— Пожитки бы еще ладно, — задумчиво протянул Дьюин, глядя на тускло поблескивающий из‑под скомканного плаща тесак. — Но как надо было торопиться, чтобы забыть оружие?

— Значит, кто‑то их поторопил. Возможно, тот же, кто оставил эти отпечатки, — Хельстайн указал на истоптанную землю близ стелы.

— Волки? — Ларри взглянула на когтистые следы размером лишь самую малость поменьше ее ладони, и уважительно присвистнула. — Да уж, нашим лягушатам они бы точно не уступили.

— Собаки, — поправил ее наемник. — Вон, все когти врастопырку. У волков так не бывает.

— Да откуда здесь собакам‑то взяться? — продолжала гнуть свою линию магичка.

— Оттуда же, откуда и двум предыдущим, — предположил Хельстайн. — Дерзай. Ответив на тот вопрос, решишь заодно и этот.

Ларри состроила постную физиономию.

— Лис, кончай изображать из себя философа. Тебе не идет.

— Это не философия, а грустная констатация факта. Черные собаки сопровождают нас на протяжении всего пути и постепенно увеличиваются в размерах и, похоже, в количестве. Полагаю, что что‑то все же это должно означать.

— Ну, у нас в количестве никто не увеличивался, — не согласилась Ларри, — так что не надо обобщать. А уж что, какого размера, какого цвета и в скольких штуках дефилировало у них, — она кивнула на изуродованные трупы, — мы, тем более, не знаем. И вообще, Лис, ты, что, всерьез полагаешь, что это их собаки так отделали? Монметон, вот скажи честно, по–твоему, их собаки пожевали, или как?

Все еще осматривающий трупы академик нервно вздрогнул и обернулся.

— Сомневаюсь, если только эти собаки не прогрессировали до такой степени, чтобы научиться пользоваться примитивными орудиями труда, — как и просили честно, ответил он, затем закашлялся и все‑таки отодвинулся от мертвецов, закрывая нос и рот платком.