Кто-то постучал в дверь. Я подумала, что это Мария, и сказала:

— Войдите!

Но это был Конор.

— Как вы себя чувствуете?

— Лучше, благодарю вас.

— Очень глупо располагаться на краю пропасти.

— А я и не располагалась на краю пропасти.

На его лице ничего не отразилось.

— А как же это тогда случилось?

— Меня сбросили вниз.

— Ну что вы, Керри!

— Я не настолько глупа, чтобы не понять, для чего мое лицо было закрыто кем-то, кто не хотел, чтобы я его видела, для чего меня тащили к краю пропасти, а потом сбросили вниз!

Он и на самом деле был подавлен.

А я с горечью снова заговорила о том, что пришло мне в голову этой ужасной ночью там, на дне пропасти.

— И я думаю, что мадемуазель Софи выкинули из окна таким же образом. Кто-то, кто думал, что она слишком много знает.

Он ничего не отрицал и продолжал стоять там, где стоял; только взгляд стал еще печальнее, а вокруг рта залегли глубокие складки.

— Я полагаю, что сейчас вы посоветуете мне держать эти теории при себе ради моей же пользы. Но о ком вы на самом деле беспокоитесь, Конор?

Он повернулся и вышел.

И почти тут же вошли Мария и Эган; он нес поднос с моим завтраком.

— Мария говорит, что вы в порядке, как новенькая. А как насчет рентгена? — спросил он, ставя поднос мне на колени. — Я считаю, что это неплохая идея.

— А я уверена, что я не…

И здесь я подумала, что это — хороший предлог вместе с Марией уехать из этого дома: мы могли бы поговорить с нею, а из Дьенна я смогу позвонить в Ниццу и заказать билеты на самолет, не боясь быть подслушанной убийцей.

— Да, пожалуй, я поеду. Мария, ты сможешь повести машину?

— Так я вас отвезу, разумеется, — предложил Эган.

— Я не хочу отвлекать вас от работы на «Ферме», здесь сейчас так много людей…

В коридоре было шумно от ранних приезжих. Их голоса слышны из моей комнаты.

— Я вполне могу…

— Мария тоже вполне может, — сказала я более твердо, чем это требовалось. Он как-то странно посмотрел на меня, а потом они с Марией обменялись взглядами, и он пожал плечами.

— Конечно, если вы предпочитаете… — пробормотал он и покинул нас.

Мария посмотрела на меня:

— Что все это значит?

— Я хочу поехать с тобой. Ты что, возражаешь?

— Нет, — медленно ответила она. — Только…

— Не будешь ли ты любезна позвонить доктору Фруассару и предупредить, что мы приедем?

Пока она ходила вниз к телефону, я быстро оделась и причесалась таким образом, чтобы скрыть пластырь на лбу.

Мария подвела машину к подъезду, и я поспешила сесть в нее. Я попросила ее ехать помедленнее. И только на последних пяти милях перед Дьенном, когда дорога стала прямой, я заговорила с ней о своих планах. Я не хотела болтать лишнего и надеялась, что она поймет меня, зная только об этом несчастном случае.

— Я хочу немедленно уехать домой, Мария. Хочу заказать билеты из Ниццы на завтра.

Ее лицо стало непроницаемым. Неожиданность? Сопротивление? Но она ничего не сказала.

— Я понимаю твои чувства к Эгану и знаю, что ты не хочешь оставлять его. Но уже август, а он планирует осенью побывать в Нью-Йорке, поэтому ваша разлука не будет долгой.

Она глубоко вздохнула.

— Мария, я тоже оставляю сердце здесь, на «Ферме». И я не просила бы тебя немедленно уехать, если бы не чувствовала, что не могу здесь больше оставаться.

— Это все из-за несчастного случая, Керри? — А потом поспешно добавила: — Я вовсе не считаю это пустяком. Это было просто ужасно для вас, и вас могли убить, но… но ведь вы и здесь можете поправиться, так же, как и дома.

— Но мадемуазель Софи тоже упала… — сказала я.

Я не собиралась ни на что намекать и тем более не хотела, чтобы она догадалась о моих подозрениях.

Она быстро повернулась ко мне лицом. Мне показалось, что она все поняла, но упрямо не хотела признаваться в этом.

— Она была очень слаба, у нее закружилась голова, и она соскользнула вниз… вы не должны больше думать об этом.

— Мне не нравятся такие дела, — ответила я, — даже если они похожи на несчастные случаи. А это вовсе не был несчастный случай.

Я не знаю, почему мне вдруг вспомнился тот вечер, когда я познакомилась с мисс Уолдрон: мужчина на тротуаре, украденный пакет; было похоже, что с тех пор насилие преследует нас даже здесь.

Она попыталась рассмеяться:

— Что-то не похоже на вас — так всего бояться.

— Мария, — сказала я как можно тверже. — Я заказываю два места на завтрашний самолет. И ожидаю, что ты поедешь со мной. Я бы не настаивала, если бы не была уверена, что это очень важно.

Она хотела что-то ответить, но вдруг передумала. Упрямое выражение сохранилось на ее лице, и я начала сомневаться, достаточно ли я имею влияния на нее, чтобы заставить ее сделать то, о чем я прошу. А что мне делать, если она не согласится? Рассказать ей всю историю, включая героин? А если она и после этого откажется? Но я ни в коем случае не могу оставить ее одну; в конце концов, я обращусь в полицию.

Доктор Фруассар просветил рентгеном всю мою ногу, от бедра до кончиков пальцев, и заставил нас ждать, пока он проявит снимки. Это дало мне возможность позвонить по телефону. Я быстро дозвонилась и смогла заказать два места на самолет в Париж, который улетал в девять вечера. Мы должны быть у стойки регистрации билетов в восемь.

— Они зарезервировали для нас два билета на завтрашний вечерний рейс, — сообщила я Марии.

Она упрямо вскинула подбородок; но я и раньше знала, что она не будет так уж послушна.

Рентген показал, что у меня нет никаких переломов, в чем я и так была уверена. Моя цель была достигнута. Когда мы ехали обратно, я сказала:

— Не будет ли лишним просить тебя держать все в секрете?

— Даже от Эгана? — скептически спросила она.

Я кивнула.

— Но почему?

— Если бы это не было бы так важно, Мария, я не просила бы тебя.

— Мне кажется, что это падение повлияло на ваш мозг или еще на что-то, — сказала она. — А может быть, это просто желание убежать от Конора, потому что он все еще любит Лауру?

— Ты хочешь, чтобы я ответила на этот вопрос серьезно?

— Но на самом деле, Керри! Я не могу обидеть Эгана так ужасно, сказав ему об отъезде в последнюю минуту, даже не зная причины нашего бегства.

— Я скажу тебе причину. В самолете.

Она со скрежетом перевела рычаг переключения скоростей, так что машина дернулась.

Мы вернулись на «Ферму» уже в сумерках. Столовая была переполнена. Я очень устала и, сославшись на травмы, попросила, чтобы обед мне принесли в кровать. Мария была сердита на меня, не хотела разговаривать и только зашла ко мне, чтобы сухо пожелать спокойной ночи. Я не знала, скажет ли она о наших планах Эгану или нет. На всякий случай я заперлась изнутри.

Постучала Камилла, которая принесла мне чайник с горячим чаем, чтобы легче было уснуть. Я спросила у нее:

— А в какое время мадам Патрелкис и мсье Абдикян уехали в тот день, когда я упала с горы?

— Ну как всегда, — ответила она, удивленная моим вопросом. — Они поздно позавтракали, потом искупались в бассейне и уехали. Точно время я не заметила.

А это и не имело значения. Если они хотели достать меня, то у них было время; Арман мог оставить Лауру в автомобиле и идти за мной пешком.

Как раз в это я безумно хотела верить: в то, что это был не Конор и не Эган. Зачем же Арману убивать меня, если только Конор не сказал ему о героине и если они не были заодно? Если же Конор сказал ему, тогда… значит, он хотел, чтобы меня убили.

Мою грудь сжимало, дышать было трудно. Я даже не могла ответить на тихий стук в дверь. Стук повторился более громко.

— Кто там?

— Конор.

Я была в таком отчаянии, что даже забыла о грозящей мне опасности. Накинула халат и открыла дверь.

Он положил мои краски и сложенный мольберт на стул.

Я напряженно спросила:

— А как же вы догадались, где это можно было найти?