А Вы сами в нашем Урюпинске жили? Вот поезжайте и поживите. Я лично туда возвращаться не собираюсь.

На что она, собственно, рассчитывает, такая вот девица, отправляясь в столицу? Денег у нее нет, жить ей не на что. И, тем не менее, как-то жить она ведь собирается! Как? Единственный ее реальный капитал — это она сама. Ее тело, ее молодость, ее красота. Вот и все! Вот и весь ее нехитрый секрет, — Тарских смотрел и смотрел на мирно спящую на его кровати девушку. —

Маленькая хищница. Родившийся на урюпинской помойке крысенок, мечтающий вырасти в льва. В светскую львицу. К сожалению, в урюпинсках не водится львов. И уж тем более львиц. Одни только крысы.

Тарских ущипнул себя за руку. Боль была резкой.

А что, если это все-таки не сон?! — пришло вдруг ему в голову. — А вдруг??!!

Он помедлил немного в нерешительности, потом осторожно присел на край кровати и стал ждать. Пока кто-нибудь из них двоих ни проснется. Либо он, либо она. Либо она, либо он.

Господи! Дьявол! Бог, черт, кто угодно!! — принялся страстно молиться он про себя. — Если есть кто-то Высший, сделай так, чтобы это был не сон!! Ну, пожалуйста, сделай! Ну, пожалуйста!..

Спящая зашевелилась. Тарских замер. Женщина открыла глаза.

А ведь, если это не сон, и тот высший суд действительно был, так ведь и она, наверное, тоже из будущего? И тоже должна все помнить! — неожиданно сообразил Тарских, с острым, болезненным любопытством вглядываясь в лицо своей бывшей-будущей супруги.

— Это... ты?.. — неуверенно пробормотала та, как-то растерянно оглядываясь.

— Слушай! — вместо ответа доверительно улыбнулся ей Тарских и слегка подмигнул. — Я, кажется, понял, наконец, почему некоторые дамочки так не ладят с кошками.

— И почему же? — медленно поинтересовалась лежащая на кровати женщина, тоже изо всех сил пытаясь улыбнуться. Лицо ее стремительно бледнело!

— Потому что кошки не любят ни крыс, ни сук, — пояснил Тарских и расхохотался. — Они их сразу чуют. Одевайся!.. — сквозь смех приказал он и махнул рукой. — Одевайся! — небрежно повторил он, продолжая смеяться. — Одевайся!!

* * *

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Извлечет ли тот мужчина пользу из полученного урока?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Нет. А какую он может извлечь тут пользу? Не любить больше никого? Ведь если любишь, значит, доверяешь. И, следовательно, тебя могут снова обмануть и предать.

Опыт никогда не спасает от беды. Никого! Ни мужчин, ни женщин. Никого!

И настал шестьдесят пятый день.

И сказал Люцифер:

— Истинная добродетель крайне редка. Обычно добродетель — это всего лишь страх наказания.

«И сказал им царь: сон снился мне, и тревожится дух мой; желаю знать этот сон».

Книга пророка Даниила

«Кто роет яму, сам упадет в нее, и кто ставит сеть, сам будет уловлен ею».

Книга премудрости Иисуса, Сына Сирахова

1.

Опять этот чертов сон! — Юртаев рывком сел на кровати, пытаясь успокоиться. Его колотила крупная дрожь.

Картины сна все еще стояли у него перед глазами.

Он спускается по какой-то чудовищной, спиральной, уходящей в бесконечность лестнице. Лестница висит над бездной, просто в пустоте; вьется и вьется, и вьется.., куда-то вниз, вниз.., вниз... Ступени узкие, скользкие, словно смазанные маслом, идти приходится очень осторожно. Он идет, идет.., медленно, медленно.., спускается все ниже, ниже.., тихо, осторожно.., стараясь не смотреть по сторонам.., не смотреть вниз... Но ступени очень скользкие, смотреть под ноги все равно приходится; и вот, наконец, он не выдерживает и чуть-чуть отводит взгляд от ступеней, в сторону.., и быстро, украдкой, заглядывает туда, в пропасть.

А назад отвести взгляд уже не может. Бездна сразу же ловит, захватывает, притягивает его; словно сама стремительно поднимается из черной мрачной глубины, летит ему навстречу!.. ему кажется, что лестница вдруг начинает вся шататься и колебаться у него под ногами!.. он взмахивает беспомощно несколько раз руками, отчаянно пытаясь сохранить равновесие!.. удержаться!.. и, наконец, срывается и с диким воплем летит вниз. Дыхание спирает, сердце подкатывает к самому горлу.., и в тот самый момент, когда кажется, что оно вот-вот уже не выдержит, вот сейчас прямо разорвется, лопнет! — он в холодном поту просыпается.

Господи боже! — Юртаев встал, не глядя сунул ноги в тапочки и, пошатываясь, побрел на кухню. Налил себе прямо из-под крана стакан холодной воды и, не отрываясь, выпил. — Господи боже!!

* * *

Фу-у-у!.. — Юртаев привстал на секунду и тут же опять без сил рухнул на подушку. — Фу-у-у-у-у!.. Это немыслимо! Я умру так, в конце концов! Действительно разрыв сердца во сне получу, — он прижал руку к груди. Сердце колотилось неистово. — Пиздец! И главное, каждую ночь одно и то же! Каждую ночь!! Хоть вообще не спи!

Юртаев лежал на спине и снова, уже в сотый, в тысячный, в миллионный раз! прокручивал в голове этот проклятый сон.

Лестница.., ступени.., бездна внизу... Стоп!

Он вдруг вздрогнул и выпрямился. Стоп-стоп-стоп-стоп!

— Че-ерт подери!.. — потрясенно прошептал он, глядя в темноту. — Черт подери-и!..

Сегодня внизу была не бездна. Там мерцали какие-то огоньки. Он мог поклясться, что сегодня он что-то видел! Кажется, он все-таки спустился. По этой дьявольской лестнице. Дошел, наконец, до самого дна.

* * *

Юртаев шел по улицам ночного города. Город был вроде совсем обычный, мирный — дома, тротуары, припаркованные машины на улицах — и в то же время какой-то зловещий и мрачный. Словно вымерший. Мертвая, замогильная тишина. Ни звука, ни ветерка. Ни движений. Ни шороха!

Со всех сторон подстерегала какая-то невидимая опасность. Она подкарауливала, ждала, таилась за каждым углом. Следила и наблюдала за ним.

Юртаев это отчетливо чувствовал. Кожей, затылком, глазами, ушами... Всем!! Ощущал! Ему хотелось как можно скорее, быстрее спрятаться, исчезнуть, забиться в любую щель! Стать незаметным, невидимым! Уйти как можно скорее с этих пустых открытых улиц, где он так заметен и уязвим. Найти себе какое-то надежное убежище, в котором он сможет, наконец, почувствовать себя в безопасности. Защищенным от всего этого мрачного и враждебного мира. От этого города мертвых.

Но убежища не было. Юртаев шел.., шел.., сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. И, наконец, не выдержал и побежал. Он бежал, задыхаясь, в страхе озираясь по сторонам. Он хотел спрятаться, скрыться! Но спрятаться было негде. Опасность была везде. Его шаги гулко и далеко разносились по мертвым улицам мертвого города, и от этого было еще страшнее.

Внезапно Юртаев заметил, что в одном из окон горит свет и понял, что он у цели. Это и есть то, что он ищет! Место, где он будет в безопасности!

Он не раздумывая бросился к подъезду и рванул на себя ручку. Какие-то лестницы.., проходы.., коридоры!.. — и вот он уже стоит у нужной двери. Ему не надо ничего считать, прикидывать, он совершенно точно знает, что это она. Нужная квартира. Та самая, где горел свет. Куда он должен во что бы то ни стало попасть. Где он будет в безопасности.

Он звонит, звонит, но ему все не открывают и не открывают. Внутри ни звука. Словно и эта квартира тоже мертва. Как и все остальные вокруг. Но он знает, что это не так.

Он в отчаянии бросается на дверь — и вдруг проходит сквозь нее! Как будто он бесплотен и невесом. Нематериален. Секунда! — и вот он уже внутри квартиры.

* * *

Юртаев вновь проснулся весь в холодном поту. Жадно схватил с тумбочки заблаговременно приготовленный им еще с вечера стакан минералки и, клацкая зубами, выпил его весь целиком.