Если это было правдой, я рисковала стать нищей, никому не нужной вдовой. От скоротечного и трагического брака с принцем у меня ничего не осталось. «Что же со мной будет, если все мое наследство заберет себе Изабелла?» — думала я. Внезапно мне все стало ясно как божий день. Если бы я согласилась быть настоятельницей в задуманном Изабеллой монастыре, это было бы идеальным решением всех проблем. Меня удалили бы от мира, лишили права голоса и возможности сопротивляться. Что касается Изабеллы, то ее совесть была бы чиста, потому что она считала бы, что позаботилась обо мне наилучшим образом. Разумеется, если у нее вообще есть совесть.

— Не обманывай себя! Тебе скоро придется убедиться в том, что твоя сестра способна на все, — снова заговорил Ричард. — Подумай, Анна. Вспомни все, что ты о ней знаешь. Изабелла не станет отстаивать твои права перед Кларенсом, и тебе это известно.

Его голос звучал резко и властно, и это не позволяло мне впасть в отчаяние и начать оплакивать свою участь.

— Но ведь если наследство положено мне по закону, как она может на него претендовать?

— По закону вы обе имеете равные права на наследство, — кивнул Ричард. — Но Кларенс ведет тонкую игру. Он может заявить в суде, что, как вдова принца Ланкастера, ты должна быть лишена прав собственности. Ты такая же изменница, как и твои родители, и поэтому твоя часть наследства должна достаться доказавшей свою верность королю Изабелле, то есть Кларенсу, который успел переметнуться из лагеря предателей в лагерь сторонников короля.

— Но я вступила в брак не по своей воле.

— Аргументы Кларенса многим покажутся весьма убедительными. — В глазах Ричарда промелькнуло сочувствие, болью стиснувшее мое сердце. — Тебя компрометируют твои родственные связи, и в то же время ты бессильна перед могущественным герцогом Кларенсом.

— Но я Невилль!

— Если он убедит… или вынудит тебя уйти в монастырь, это не будет иметь ровным счетом никакого значения. Или если он отдаст тебя в жены кому-нибудь из своих прихвостней, готовому исполнить любое его желание в обмен на такую знатную невесту. У тебя нет ни единого шанса в борьбе с Кларенсом, если ты не обретешь влиятельных союзников. А защитить тебя и расстроить планы Кларенса смогу только я. Больше это никому не под силу.

Я не могла вымолвить ни слова. В заявлениях Ричарда не было самонадеянности или высокомерия. Он всего лишь констатировал голые факты. Но затем мой мозг пришел в движение. Отбросив благоразумие и этикет, я резко обернулась к Эдуарду.

— А почему вы не можете выступить на моей стороне? Если это дурно и то, что он задумал, является грязными махинациями, почему бы вам не поддержать меня в суде? Уж вы-то могли бы потребовать от Кларенса признания моих законных прав.

— Все не так просто, как кажется, — вздохнул Эдуард. В его голосе звучало сочувствие, но слова были холодны и суровы, как скрежет ключа, поворачивающегося в замке тюремной камеры. — По ряду причин я не имею права вмешиваться в ход правосудия. Если же я это сделаю, я могу подтолкнуть Кларенса к новому противостоянию и опять превратить его в своего заклятого врага. Я знаю, что он мелочен и эгоистичен. Я ему не доверяю. Но он мне нужен как союзник, а не противник. Его сторонники решили исход битвы при Барнете. Он довольно популярен и пользуется поддержкой, и я не имею права провоцировать его на очередной вооруженный конфликт. Это будет означать новую войну, и даже ради тебя, милая, я на это не пойду. Быть может, эта позиция не заслуживает уважения, но именно так обстоят дела. Я не желаю нести ответственность за кровопролитие и смерть своих подданных.

— Но ведь вы король!

— И как король я склоняю голову перед законом. Я выслушаю аргументы обеих сторон, выскажу свое мнение, но не стану подталкивать Кларенса к противостоянию.

Я опустила голову, выслушав жестокие слова Эдуарда. Вдруг до меня дошло главное.

— Изабелле обо всем известно! Она поддерживает план Кларенса!

— Да.

Ну конечно! Ведь именно Изабелла пыталась соблазнить меня влиятельным положением настоятельницы монастыря. Я внезапно обнаружила, что со всех сторон окружена врагами. Но труднее всего мне было смириться с предательством сестры.

— Она хочет запереть меня в монастыре, — вслух повторила я.

— Да.

— Это нечестно! — Я закрыла руками лицо, пытаясь совладать с подступающими к горлу рыданиями.

«Я не буду плакать!» — твердила я себе. Но боль была сильнее самообладания.

— Анна… — шагнул ко мне Ричард.

Я отстранилась, не желая принимать от него утешение. А впрочем, я даже не была уверена, что он готов мне его предложить. Мои земли влекли его больше, чем я сама.

— Я не собираюсь падать в обморок или рыдать! — пробормотала я. — Я не такая слабая, как ты думаешь. Просто я очень зла!

Больше всего я злилась на себя за неспособность справиться со слезами.

К моему удивлению, мне на выручку пришла королева, до сих пор молчаливо наблюдавшая за происходящим. Не вставая с пола, она протянула руку и дернула меня за подол платья. Я обернулась к ней, и она жестом пригласила меня в кресло, где незадолго до этого восседал король.

— Садись. И незачем так расстраиваться.

Ощутив предательскую дрожь в коленях, я повиновалась, а она махнула Эдуарду и Глостеру.

— Я сама с этим разберусь, — услышала я ее резкие слова. — Обсудите, как вы будете действовать с реальным противником. С Анной вы уже разделались.

— Но она должна была узнать правду! — взвился Эдуард.

— А теперь она нуждается в совете, — отрезала королева.

Мужчины отошли к окну, а я повернулась к Елизавете. Я уже смирилась с теми ужасными откровениями, которые мне пришлось выслушать за минувший час, но боль не утихала. По моим щекам катились слезы, а королева молча ожидала, пока я возьму себя в руки. Немного успокоившись, я подняла глаза и встретилась с задумчивым взглядом ее светлых глаз. В них не было сочувствия, зато была столь необходимая мне твердость.

— Откуда такая нерешительность? — спросила она, как будто подобное состояние было для нее чем-то совершенно чуждым.

— Ричард говорит, что хочет на мне жениться.

— И что же?

— Все так сложно…

— Я не вижу никаких сложностей.

— Я думала, что он меня любит, — пыталась оправдаться я, чувствуя презрение королевы к проявляемой мной слабости. — Но теперь мне кажется, что мое наследство он любит сильнее. Возможно, он с самого начала ценил его больше, чем меня.

Елизавета прищурилась.

— Это совершенно не является препятствием к вступлению в брак.

— Но в этом случае нас ждет холодное и безрадостное будущее.

— Насколько я поняла, ты его любишь.

Мне показалось, что ее губы презрительно скривились.

Я не ответила на ее вопрос. Вместо этого я брякнула первое, что пришло мне в голову:

— Я думаю, что Ричард Глостер убил принца Эдуарда.

— Возможно.

— Как же я могу выйти за него после этого?

Ее ледяное самообладание и беспринципность меня шокировали.

— Убийство может объясняться политической целесообразностью. — Елизавета равнодушно пожала плечами. — А ты сама его об этом спрашивала?

— Нет. До сегодняшнего дня мы и не разговаривали толком. Не могла же я поинтересоваться у Ричарда, не убил ли он моего мужа, во время очередной фигуры кругового танца.

— Пожалуй. — Королева сжала мои руки, и я почувствовала силу этой женщины. — Послушай меня, девочка. Я хочу дать тебе ценный совет. Тебе этого не посоветуют ни король, ни Глостер. — Она наклонилась ближе, чтобы ее не могли услышать мужчины. — Если хочешь чего-то добиться, нужно за это бороться. В противном случае ты останешься нищей, и всю жизнь тебе придется угождать мужчинам, которые станут без зазрения совести тобой пользоваться и манипулировать. И иногда, чтобы получить желаемое, ты должна принять то, что на первый взгляд выглядит неприемлемым.

Я как зачарованная смотрела в ее бездонные глаза, читая в них ничем не обузданное честолюбие. Я поняла, почему Ричард так ее ненавидит. И еще я поняла, что не должна ей доверять. Поговаривали, что, чтобы занять место рядом с Эдуардом, Елизавета прибегла к колдовству. Глядя на нее, я готова была поверить в эти слухи. Вот и сейчас я понимала, что она проявляет заботу обо мне отнюдь не по доброте душевной. Я не представляла для нее ни малейшей угрозы, поэтому она могла позволить себе некоторую терпимость.