— Сам балда. Ну на рояле.

— И я хочу! — добавил Том. Никто из близняшек не терпел соперничества и не собирался отставать от второго.

— Если хотите, я найму вам репетитора. Он вас научит, — предложил Барт. — Но учтите — это довольно трудно, за пять минут не научишься.

— Ну и что? — удивился Сэм. — Мама же смогла.

— Видишь, ты для них авторитет, — улыбнулся Барт.

— Еще бы, — вздохнула Алрика. — Пойдемте, пианисты, вы нам покажете, что нарисовали.

Барт с изумлением глядел на листы бумаги, покрытые кружками, точками и зигзагами всех цветов радуги, и дивился на Алрику, которая разбиралась в этих криптофаммах как заправский следопыт.

— Так… Это мы, наверное, все вместе едем сюда, правильно, Том?

Томми с гордостью кивнул.

На рисунке можно было различить шесть кружков с глазами, ртами и носами, окруженных спиральками-кудрями. Правда, тот кружок, который Барт принял за себя, на поверку оказался Королем-Львом. Все это великолепие было обведено овалом, под брюхом у которого прилепилось четыре кружка-колеса. С одной стороны синие всполохи изображали море, с другой прилепились домики и деревья — по крайней мере, Рики определила эти «колябы-малябы» именно так.

— Сынок, а это что? Такое оранжевое? — уточнила Алрика, показывая на облачко, витавшее вокруг нарисованной машины.

— Это радость, — пояснил Томми, с недоумением глядя на маму: неужели непонятно?

Такая простая вещь. Взрослый человек, должна же понимать.

— А… радость, — озадаченно повторила Алрика, переглядываясь с Бартом.

Рисунок Сэмми оказался не менее ярким и требовал не меньшей расшифровки. По окончании разборов выяснилось, что это они все вместе пришли на игрушечную фабрику где пекут игрушки, и пантера стала там работать, потому что она герлскаут и водитель самосвала.

Барт смотрел на сыновей и поражался, какой же удивительный и сложный мир умещается в их маленьких головах, сколько в них еще путаницы и в то же время сколько рассудительности, безупречной, если вдуматься, логики, которая построена на тех небольших кусочках знаний, которые они пока успели получить.

У него до сих пор до конца не укладывалось в голове, что это — его дети, что из крошечных клеточек, из сумасшедшей ночи их с Алрикой любви появились эти два маленьких космоса. Он еще не мог понять — как это, но уже был готов защищать их, поддерживать… И любить.

— Ну что, как тебе наши дети? — поинтересовалась Алрика, когда Барт привез их домой в конце этого долгого дня.

Малыши вволю наигрались и набегались по дому и саду. Барт задумал проектов на сто лет вперед — и построить для них во дворе детскую площадку, и купить им надувной бассейн, и отгородить на принадлежащем ему кусочке берега перед домом лягушатник, и заниматься с ними спортом, и многое еще.

Алрика бродила по знакомым комнатам, загорала в саду в своем любимом шезлонге, нюхала любимые розы в цветнике… И только в одно помещение она не решилась заглянуть.

Их с Бартом спальня так и осталась для нее сегодня комнатой за задернутыми синими портьерами. Там, где потеряно слишком много счастья, поселяется слишком много боли.

Когда дети устали и стали клевать носами, Барт отвез их и Алрику домой. Малыши были так взбудоражены поездкой, что отказались от дневного сна в кроватках под плюшевыми пледами и теперь буквально валились с ног. Родители вместе уложили малышей, почитали им на ночь одну из книжек, купленных Бартом и захваченных с собой. А когда дети заснули, Алрика проводила бывшего мужа до двери. Тут-то она и спросила его:

— Ну что, как тебе наши дети?

— Они замечательные, — с улыбкой ответил он. — У нас замечательные дети, Рики. Ну пока. Я позвоню.

Он на секунду замялся, раздумывая, не поцеловать ли ее в щеку на прощание. Но не решился и, ограничившись улыбкой, развернулся и пошел к машине.

— Барт! — окликнула его Алрика. Он остановился и оглянулся. — Спасибо тебе. Детям понравилось, они просто в восторге. И…

Она хотела что-то добавить, но замолчала. Он тоже хотел что-то спросить, но не стал. Просто помахал рукой и открыл дверцу авто.

На следующее утро Алрику разбудил телефонный звонок. Черт возьми, Барт же знает, во сколько у нее начинается рабочий день! Мог бы звонить и попозже. Хорошо еще, что не в дверь. Она бы его тогда и на порог не пустила, даже если он собирался объявить о конце света.

Она нехотя протянула руку к трубке и ворчливым голосом сказала:

— Алло…

— С добрым утром, Рики! — пропел веселый голос Гэри Ауэрмана. — Как спалось?

— Прекрасно, — хмыкнула она. — Как спалось бы и дальше, если бы не ты.

— О, я тебя разбудил? Прости, пожалуйста, я совсем забыл, что ты встаешь на час позже, — изобразил раскаяние Гэри.

— И что же у тебя за срочное дело? — не стала выслушивать его извинений Алрика.

— Я просто хотел узнать, как у вас развиваются отношения с Бартом.

— И ради этой ерунды ты не дал мне досмотреть сон? — возмутилась она. — Все нормально. Прекрасные отношения. Точнее, между нами нет никаких отношений.

Гэри радостно рассмеялся, точно услышал лучшую новость на свете. Он считал, что своим несокрушимым оптимизмом внушает клиентам установку на успех.

— Между вами не может не быть отношений, Алрика. Ведь вы — родители. Барт имеет все права, чтобы войти в жизнь Томми и Сэмми. А это значит, ты должна привыкнуть к мысли, что он теперь — часть и твоей жизни тоже.

— И почему я столько лет считала, что ты на нашей стороне, Гэри? — хмуро произнесла Алрика.

— Да! — не задумываясь ответил тот. — Я на вашей стороне! На стороне тебя, детей и Барта! Ты погибнешь без его поддержки. Не отталкивай руку помощи, дорогая.

— По-моему, это ты погибнешь без его поддержки. Хочешь снова вернуть в семью денежного клиента, да, Гэри? Другого такого богача нет в Сентсайде, тебе в жизни не стать юристом такой серьезной персоны, если только Барт не решит остаться здесь и пользоваться твоими услугами по нашей семейной традиции, — выпалила Алрика.

Ей тут же стало неловко. Она в жизни не сказала бы ничего подобного, если бы не была так зла из-за того, что ей не дали выспаться.

— Но ведь наши интересы совпадают, даже если твое предположение верно? — после долгой паузы выдал Гэри.

— Да… Прости меня, пожалуйста, — ответила Алрика. — Я была резка с тобой…

— Ничего, я привык, что меня честят на все корки, — вздохнул Гэри. — Профессия такая… Слава Богу еще, что я не стал налоговым инспектором.

Они немного помолчали.

— Так как там вчера все прошло? — снова заговорил Гэри.

— Ну… Пока довольно мирно. Детям понравилось. Он накупил им всяких игрушек, оборудовал детскую, так мило с ними играл. Они в восторге от дяди Барта.

— А Барт? Как он ладит с ними?

— Прекрасно. И ты знаешь… — Алрика задумалась. — У него на лице была написана такая нежность, такая забота… Мне даже на миг стало жаль, что его с самого начала не было с нами. Но я не хочу, чтобы меня и детей покупали за яркую погремушку.

— Я не думаю, что Барт покупает вас, — возразил Гэри. — Просто заботится, как умеет.

— Ладно, это сложный вопрос. И все-таки, почему ты звонишь?

— Я уже сказал — узнать, как идут дела. Я знаю тебя с тех времен, когда ты была маленькой, Алрика. Почему я не могу просто позвонить и узнать, как дела?

— Я тоже знаю тебя с тех пор, как была маленькой. И ты никогда не звонишь «просто».

Гэри немного помолчал. Он явно что-то выведывал, не желая задавать прямой вопрос.

— Ну хорошо, — заключил он. — Я думал, вы уже поговорили… Хочу только сказать: верь этому парню, Рики.

— Спасибо за напутствие, — хмыкнула Алрика и попрощалась.

Странный получился разговор…

И по дороге на работу, и у себя в кабинете Алрика размышляла, о чем же она должна была поговорить с Бартом, по мнению Гэри, и что адвокат имел в виду. И еще она пыталась разобраться, что за мутный осадок клубится на дне души, омрачая хорошее впечатление от вчерашнего дня.