— Да, но мальчикам, кажется, три года? Дорогая, ты не хочешь сейчас сообщить мне, что я — их отец, раз уж ты не сделала этого сразу?

— Барт, — рассмеялась Алрика. — Не станешь же ты утверждать, что являешься единственным мужчиной репродуктивного возраста в нашем городке?

— Не надо оговаривать себя, Рики, — возразил Барт. — Я совершенно уверен, что ты мне не изменяла. И ты не из тех, кто бросается на шею первому встречному. Я думаю, что ты не подпустила к себе ни одного мужчину до тех пор, пока не пришла в себя после нашего расставания.

Вот в этом он прав, подумала она. Алрика по сей день не подпустила к себе ни одного мужчину. Потому что до сих пор не оправилась после их расставания.

— Как бы то ни было, все это перестало касаться тебя, Барт, как только ты женился на другой женщине, — с горечью в голосе сказала Алрика. — Я даже не знаю, кто она, да и знать не хочу. У меня был муж, любимый человек. Он предал меня, и больше у меня нет мужа. Но у меня есть дети, и никого не касается, кто их отец. Оставь нас в покое! Я никому не позволю лезть в нашу жизнь! — Она чувствовала, что вот-вот сорвется на крик, а потому отошла к окну и уставилась на океан глазами, полными слез.

Барт подошел к Алрике вплотную, встал у нее за спиной и опустил руки ей на плечи.

— Если бы я знал тогда… Я бы ни за что не уехал. Почему ты мне ничего не сказала, Рики?

Обида обожгла ее, как укус пчелы. Значит, он готов был бы терпеть ее ради детей. Почему не сказала… Именно поэтому. Ей нужен любящий муж, а не снисходительный босс, для которого она лишь машинка для производства наследников.

— Барт, ты слишком самоуверен, — отрезала она. — То, что ты отец моих детей, это всего лишь твои домыслы.

— Уязвленная гордость — не лучший советчик, Рики. Кстати, ты великолепно выглядишь. Ты такая красивая… И сексуальная.

Ладонь Барта переместилась с плеча Алрики на ее шею и принялась поглаживать завитки светлых волос у нее на затылке. Ну это уже было совсем запрещенным приемом. Он же знал, как ее заводит эта ласка!

— Барт, прекрати! — Она тряхнула головой. — Ты что, решил завести миленькую интрижку с бывшей женой, в то время как в Бостоне тебя ждет жена настоящая?

— Какая же ты гордячка, Рики. И упрямица — впрочем, так было всегда… — произнес он не столько с осуждением, сколько с восхищением. — Характер у тебя… Ну так я к вам заеду вечерком?

— Зачем? — С расширенными от ужаса глазами Рики развернулась к нему. Определенно Барт решил влезть в их жизнь и не успокоится, пока не нарушит ее размеренный ход.

— Я же должен познакомиться с собственными детьми. Подумать только, Рики! Парни, да еще двойняшки. Ты просто молодчина. — Барт говорил как ни в чем не бывало, словно не замечал ее демонстративно закаченных глаз. — Ну так я буду у вас часов в семь.

— Еще чего не хватало! Даже не думай! Все, Барт, хватит переливать из пустого в порожнее, у меня дел по горло. Тебе пора. — Алрика сделала шаг к двери, намереваясь выпроводить бывшего спутника жизни, но не тут-то было.

Он протянул руку и обнял ее за талию, мягко удерживая и не позволяя вырваться.

— Если бы ты знача, как я по тебе соскучился, — прошептал Барт.

Как бы ни велела себе Рики держаться от него подальше, волна желания захлестнула ее с головой.

Близость Барта всегда так действовала на нее. Ему достаточно было особенного взгляда, чтобы Алрика оказалась во власти его чар. Барт завораживал ее, как удав кролика, начиная с самой первой встречи, когда они увидели друг друга на пляже и он не удержался от того, чтобы подойти и познакомиться с симпатичной длинноногой блондинкой, загоравшей на золотистом песке бухты. А она не смогла ему отказать.

Сейчас она ощущала то же самое, что и тогда, много лет тому назад, когда Барт впервые посмотрел в ее глаза и попросил разрешения присесть на песок рядом с ней. А именно — то, что она целиком в его власти, и ей не вырваться из кольца этих крепких рук, но не потому, что они сильны, а потому, что не хочется вырываться. Любая женщина превращалась в зомби, если Барт включал свое обаяние.

Его взгляд скользнул по пухлым губам Алрики, и она почувствовала дрожь во всем теле.

— Отстань, Барт. Все в прошлом, — вяло пыталась сопротивляться она в тщетной надежде избавиться от слабости, растекшейся по всему телу.

— Но наши дети — не прошлое, дорогая.

— А я говорю, что это — мои дети. Тебе нет места в нашей жизни, Барт, и не пытайся в нее вмешаться. Я не собираюсь даже обсуждать с тобой вопрос об их отцовстве, потому что тебя это не касается.

Барт покачал головой.

— Мне кажется, судьба детей важнее старых обид. — Он говорил мягко, но решительно, и было понятно, что Барт Элдридж от своего не отступится. — Я имею право знать, что у меня есть дети, и имею право общаться с ними.

— Я уже ответила тебе, Барт.

— Это не ответ, — продолжал настаивать он. — Ты же знаешь, Алрика, я всегда добиваюсь того, чего хочу. Я не отступлю.

— Почему бы тебе не оставить меня в покое? — Рики слабо шевельнулась в его руках.

— Потому что ты — мать моих детей, — улыбнулся он.

— Тебе не кажется, что наш разговор ходит по кругу, Барт? Я уже устала возражать тебе.

— Ну так скажи мне «да», — спокойно предложил он.

— Нет! Я говорю тебе «нет»! — воскликнула Алрика, вырываясь из его объятий.

— Зря, милая. Зря. — Барт подошел к двери и взялся за ручку. — Нам с тобой лучше бы дружить.

— Это что, угроза? — насторожилась Алрика.

— Ну зачем же, — улыбнулся Барт. — Угрожает слабый. А я просто делаю. Вопрос ведь не стоит так, как ты думаешь, — буду я или не буду общаться с детьми. Вопрос стоит так: станем мы воспитывать их вместе или ребята поедут жить ко мне в Бостон, а тебе судья разрешит приезжать к нам в гости раз в месяц. Если у тебя хватит денег на дорогу, милая. Ты же не захотела принять свою долю капитала и недвижимости при разводе… Вот я и говорю — гордячка, как есть гордячка. Но теперь ты отвечаешь не только за себя, подумай об этом.

— Это не твои дети, Барт! — выкрикнула Алрика, забыв, что за стеной сидит Мэри, которая непременно расскажет об услышанном всему городку.

— Посмотрим, моя красавица, посмотрим. Говорят, что каждый, видевший и меня, и близнецов, с одного взгляда убеждается в обратном. Кстати, как их зовут?

— Послушай сплетни. Я так понимаю, что ты привык черпать информацию именно оттуда, — съязвила Рики.

— Конечно, — кивнул Барт. — В таком городке, — как наш, не надо покупать газеты — достаточно постучаться к хорошему знакомому. Кстати, слыхал, что у твоих родителей большие проблемы с бизнесом. Они фактически на грани банкротства. Да и у тебя дела идут не особенно хорошо — я сижу здесь битый час, и еще никто не пришел, чтобы взять лодку напрокат. И не так уж здесь много желающих скатиться с водной горки. Все такое ржавое… Брр. Я бы тоже не решился. А если неподалеку построить новый современный комплекс с хорошим оборудованием, то и тех немногих клиентов, что есть у тебя сегодня, как ветром сдует!

Алрика нахмурилась:

— А это здесь при чем?

— Посоветуйся с этим юристом — Гэри, большим другом вашей семьи. Кажется, вы всегда обращались к нему в трудную минуту? Передай ему мои слова, он сразу все поймет.

— Что ты имеешь в виду, Барт?

— Гэри, дорогая, все — к Гэри. Пусть он тебе объясняет. Ведь ты не очень склонна доверять мне, а он прекрасно разъяснит тебе положение дел. Я жду вечером твоего звонка и приглашения на ужин.

— Его не будет! — воскликнула Алрика.

— Оно будет, — улыбнулся напоследок Барт и закрыл за собой дверь.

Алрика в изнеможении упала на диван. Ее била мелкая дрожь. Ну почему так случилось, что оправдались ее худшие опасения? Барт ни секунды не сомневался, что Томми и Сэмми — его сыновья, а ведь он, кажется, даже имен их не знал. Или притворялся, что не знал. Алрика даже не утруждала себя размышлениями о том, кто ему рассказал о малышах. Да любой в их городке был рад почесать языком, когда речь шла о чужой личной жизни.