Но лучше этого сейчас не делать — со стороны она наверняка представляла ужасное зрелище. Заплаканные красные глаза на бледном лице, растрепанные волосы.

Мысль о том, что Роналд ушел из ее жизни навсегда, казалась нелепой. Произошла какая-то ошибка. Он не оставил ей даже маленькой надежды на то, что когда-нибудь вернется. А ведь она была уверена, что они принадлежат друг другу.

В дверь постучали. Не сомневаясь, что это он, Жаклин закричала:

— Роналд! — и бросилась открывать. Она рыдала и смеялась одновременно. — Я знала, что ты вернешься!

Но, открыв дверь, потерянно замерла на пороге при виде незнакомого мужчины в темных очках.

— Вы мисс Эдрис?

Через его правое плечо она увидела маленький грузовик со сверкающей надписью: «Дорожные происшествия».

И у нее подкосились ноги от ужасного предчувствия.

— С ним произошел несчастный случай?

— О нет, нет. Ничего не произошло.

— С Роналдом все в порядке?

— Да, да, не беспокойтесь. Мистер Редферн просто попросил доставить вам свою машину. — Он протянул ей ключи от «кадиллака».

Жаклин взглянула на ключи и только сейчас увидела прицепленный к грузовику автомобиль Роналда.

— Он попросил вас сделать именно это?

— Совершенно верно. Мистер Редферн сказал, что машина может вам понадобиться. Я обычно не оказываю услуги подобного рода. Но не смог отказать такому обаятельному парню.

Жаклин молча уставилась на машину, не зная, как расценить поступок Роналда.

— Завезти в гараж? — услышала она голос мужчины в темных очках.

— Я бы хотела, чтобы она врезалась носом в этот самый гараж, но это удовольствие я оставлю для себя… — Жаклин осеклась и, мило улыбнувшись, проворковала: — Извините, я пошутила, я совсем другое имела в виду. Это замечательно, что Роналд оставил мне машину. Он поехал в Нью-Йорк?

— Да. На другой машине. Вы, должно быть, счастливы, имея такой красивый дом и такую великолепную машину.

— Да, — сказала Жаклин, — я вообще самая счастливая и удачливая женщина на свете. Вопреки всему!

Она зажала ключи в руке. Теперь она знала точно, что никто не назовет ее плохой актрисой.

Жаклин мчалась на бешеной скорости. Гнев и ярость заставляли ее непрерывно давить на педаль газа. Как он мог с ней так поступить? Она заслуживала лучшего.

Она рывком открыла дверь в кабинет Роналда. Он поднял голову и ужаснулся: лицо Жаклин пылало, глаза сверкали от негодования.

— Вот, возьми! — крикнула она, собираясь швырнуть на стол ключи от «кадиллака», но сдержалась. — А теперь я требую объяснений. — Ее гнев был таким же сильным, как его любовь к ней. — Я не та женщина, которую можно бросить, ничего не объяснив ей, Роналд.

— Ради бога, тише. Ты же не хочешь, чтобы все сотрудники услышали нас?

— Мне наплевать на это.

— Черт возьми, Жаклин, успокойся!

— Я не успокоюсь. Я не хочу успокаиваться.

Роналд поспешно встал из-за стола и, подойдя к Жаклин, схватил ее за руки. Она стала судорожно вырываться.

— Отпусти меня! Отпусти, негодяй!

— Не раньше, чем ты успокоишься.

— Успокоишься? — словно эхо, повторила она. — Всего несколько дней назад я молилась на тебя. Как последняя идиотка верила, когда ты говорил, что у нас будут дети, что мы умрем в один день, прожив жизнь в счастье и согласии…

Голос Жаклин оборвался. Его близость, его запах, его руки, лежащие сейчас у нее на плечах, — все было против нее. Она поняла, что совершила ошибку. Ей не следовало приходить. Не следовало вновь видеть его.

— Все хорошо, дорогая. Все будет хорошо, — твердил Роналд.

Она покачала головой, не поднимая ее. Все было плохо. Она надеялась на чудо, но Роналд сейчас был так же далек от нее, как Саймон от Джины. Но она не могла, как Джина, всю оставшуюся жизнь оплакивать потерянную любовь. Если она выживет, вернее, если ей удастся сохранить часть своего прежнего «я», ей необходимо верить, что ошибся Роналд, а не она.

Она попыталась вырваться из его рук, но он не отпустил ее.

— Жаклин, я могу тебе все объяснить.

— Нет! — закричала она. — Когда я мчалась сюда, то думала, что мне нужны твои объяснения. Но сейчас поняла, что предпочитаю ничего не знать.

— Послушай меня, Жаклин…

— Нет, нет, я не буду слушать тебя. Ты всегда оказываешься прав. И тебе удастся убедить меня в своей правоте и на этот раз. Догадываюсь, у тебя есть причины поступить так, как ты поступил, но зачем ты сказал, что любишь меня, а через несколько дней уехал навсегда? Мне не нужны твои объяснения, Роналд, иначе у меня не будет причин ненавидеть тебя. А я хочу тебя ненавидеть. — В ее глазах стояли слезы, но она не обращала на них внимания и продолжала говорить: — Я хочу ненавидеть тебя за то, что ты заставил меня полюбить тебя. За то, что обманул меня, пообещав свою любовь. В моей жизни больше не будет никого.

— Жаклин, милая…

Она покачала головой, не давая ему продолжить.

— Я не имею в виду мою девственность, Роналд. В наши дни мужчины предпочитают не быть первыми. Их больше прельщают женщины многоопытные, но с холодным сердцем. Но я не могу дать даже этого. Ведь ты не оставил мне сердца, ты просто вырвал его из моей груди.

Роналд был сокрушен, раздавлен, убит.

— Прощай, Роналд!

— Жаклин, подожди! Не уходи! — В его голосе было столько мольбы, что она остановилась. — Я могу дать тебе повод ненавидеть меня… Я виновен в смерти Саймона. Он погиб из-за меня.

Признание Роналд а поразило ее. Жаклин уцепилась за ручку двери, чтобы устоять на ногах. Еще несколько минут понадобилось на то, чтобы к ней вернулась способность мыслить. Он лжет, но с какой целью?

— Саймон погиб, потому что врезался в столб, когда пьяный человек перебегал дорогу перед его автомобилем. И я знаю, что это правда. Я точно знаю, что он погиб не из-за тебя.

— В тот вечер не он вел машину. А я. До этого мы были в баре и…

— Но разве не ты сказал, что Саймон был за рулем?

— Черт побери, нет!

— Ты говоришь, что ты вел машину, но почему…

— Так получилось… Была моя очередь… Это моя безответственность погубила Саймона. В происшедшем виноват только я.

— Ничего не понимаю.

Жаклин тряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок, но тщетно. Тогда она шагнула к Роналду, но он отступил от нее.

— Подожди, Рональд. Я ничего не понимаю. То ты говоришь, что должен был вести машину, то говоришь, что был пьян. Но это как-то не вяжется с тем представлением, которое сложилось о тебе. Ты очень серьезный и ответственный человек.

— Жаклин, ты путаешь меня со своим братом.

— Я не могу ни с кем тебя спутать, — вздохнула она. — Ни один другой мужчина не имеет на меня такого влияния… И никогда не будет иметь.

Роналд сдерживал себя, он не мог позволить себе выказать никаких чувств до тех пор, пока не будет уверен, что она поняла то, что он хотел ей сказать.

— Что ты помнишь о Саймоне? — спросил Роналд, садясь в кресло у окна.

Немного подумав, Жаклин тихо опустилась в соседнее кресло.

— Мне трудно вспомнить его, — прошептала она. — Я знаю, что он был таким же симпатичным, как и ты. И вас даже называли близнецами. И еще я знаю, что он нравился многим девчонкам, но был без ума только от Джины. — Она слабо улыбнулась. — Когда Саймон не мог пойти на свидание, потому что должен был сидеть со мной, он говорил, что, когда они с Джиной поженятся и нарожают кучу детей, мне придется сидеть с ними.

— Он обожал тебя, — тихо произнес Роналд.

— Да, знаю. Он был всегда таким добрым, веселым и…

— … Серьезным.

— Да. Вы с Саймоном были очень похожи.

— Нет! Мы не были похожи! А теперь, что ты помнишь обо мне, Жаклин?

Она напряглась.

— Помню, как ты помогал мне делать уроки, как это делал прежде Саймон. Как отвозил меня на тренировки, когда мама и отец были заняты…

— Жаклин, не то.

Она снова задумалась.