Она знать не знала, что столь любезно принявший её хозяин обошёл все дома деревеньки и «разобьяснил» неженатым, что «эта ГОКовская» теперь — его. Он её прикормит, а потом за себя возьмет, так чтобы никто с никакими глупостями — ни-ни, потому что она ему глянулась.

На первое время этого должно хватить для объяснения его интереса к беглянке с транспорта, везущего молодёжь на самую большую здешнюю стройку. Такая пичуга, а протопала больше сотни вёрст через безлюдные места, не попав на зуб зверью!. Опять же в оружии понимает. А как ест! Верный знак — хорошая будет ему подруга, работящая.

Орехи же он отдал Февронии для свиней.

«Планета ненормальных, — думала Серая, крадучись обратно вдоль той самой тропы, рядом с которой пробиралась в деревеньку. — Ценят орехи, не так уж редко встречающиеся, да ещё и патроны держат на полке не какие-нибудь, а разработанные к зенитным пулемётам, предназначенным для установки на лёгкой бронетехнике».

С каждым шагом сытое осоловение проходило, и начинали работать мозги. Если поведение Татьянки, Маруси или водителей грузовика хоть как-то в какие-то рамки укладывались, несмотря на то, что их поступки для городов Земли нехарактерны, то простой деревенский мужик с архаическим именем «Лука» — это просто даун какой-то.

— Что за чернявая к тебе нынче наведывалась, — дядька Сидор плеснул в кружки духовитой кукурузной самогонки и опрокинул в себя хороший глоток, закусив его пластиком сала.

— Так ведь сразу видать, что чужая, — Лука тоже выпил, но потянулся за квашенным баклажаном. — Потому как не здешняя.

— Эх, душа твоя простая! «Не здешняя!» — передразнил Сидор, наливая по следующей. — А только видел я, как она опосля подъёму с берега на тропу встала. Так, что и здешние не всякий раз с такой опаской ходют. Опять же ствол у ней, хотя и не пойми к чему приделан, однако, правильный. Отсюда и интерес к твоей незнакомке. Ты, как я понял, в невесты деваху эту к себе записал. Как хоть звать-то её?

— Дык, не сказала.

Мужики, собравшиеся вечером в тени, отбрасываемой прибрежной скалой не засмеялись. Они, кто хрюкал, кто перхал, а кто и просто плакал, содрогаясь беззвучно. На лошадиное ржание Лука всегда обижался, а никому не хотелось лишать себя удовольствия послушать, что он выдаст. Вот и сдерживались изо всех сил, чтобы не пропустить перл, обязательный в любом изречении этого природного философа.

— И неча фыркать, будто вынырнувший пакицет, — продолжал парень. — Не сговорилися мы, потому как с первого разу согласия замуж пойтить ни одной девке давать невместно.

Эта фраза никому не показалась особенно смешной, поэтому спокойно разлили по третьей.

— А что присмотрел за ней, Сидор, за это спасибо. Если уговорю, добрая жена мне будет. Работящая да самостоятельная. Не всякая городская полтораста вёрст сушей пройдёт в наших-то местах.

— Она, что ли сама рассказала, откуда явилась, — продолжил прощупывать почву Сидор.

— А чего рассказывать? Не приплывал никто и не прилетал, значит берегом добиралась, — Лука твёрд в своей уверенности. — Стало быть ходить умеет. Опять же патроны к двадатьчетвёрке не простые попросила, а охотничьи.

— Это ты про те, что на крупного зверя?

— Ага. Только она с другим индексом хотела, ну да в её ствол и эти сгодятся.

Никто уже и не думает развлекаться, потешаясь над простодушным соседом. Мужики притихли, давая возможность старшому выпытать всё досконально.

— А с чего, скажи на милость, гостье твоей подумалось, будто такая экзотика, как патроны к серьёзному пулемёту, здесь, в глуши, имеются в наличии? — продолжает интересоваться дядька Сидор.

— Так не с чего, — парень даже не удивлён. — Она же не пулемёт наш у меня просила, а боеприпас от него.

— И ты дал?

— Вестимо. Уж больно понравилась мне глазастая. Она, чай, обратно вдоль берега двинулась?

— Тропой на Глухую долину ушла, зная, что за штука тут у нас припасена, — с горечью в голосе констатировал старшой. — В общем, мужики, надо бы нам присмотреть за барышней. Там ведь, в долине, и коптер посадить можно, то есть эвакуировать агента, установившего какая стрелковая система тут у нас имеется.

— Ты чо, дядька Сидор! Какой агент? Она ж дитя совсем!

— Эх, Лука! Уж слишком ты внешности людской доверяешь! А дело может сурьёзно обернуться. Так что, мужики, на горшок и спать. С рассветом двинемся поглядеть, что это за птица в наши края залетела.

Бывает, что судьбу человека решают события, происходящие весьма далеко. Трое представителей совершенно другой расы, собравшиеся почти за тридцать шесть тысяч километров от поверхности планеты, к излишним нежностям расположены не были. С девушками их не перепутал бы и самый неискушённый взгляд. В принципе, не такая уж и короткая шерсть делала определение пола для идалту некоторой лотереей, но в данном случае никаких сомнений не возникало — слишком большой силой и уверенностью веяло от присутствующих. Слишком жесткими взглядами обменивались они. И это при том, что не проявляли друг к другу ни малейшей неприязни. Все же для решения не вполне обычного вопроса собрались настоящие лидеры своих направлений, давно привыкшие работать вместе и испытывающие взаимное уважение, что не мешало традиционно поиграть «в гляделки», скорее по привычке, чем всерьез, выстраивая внутреннюю иерархию присутствующих.

Двое из них для человеческого глаза выглядели если не близнецами, то родными братьями. Ворон, старший группы прикрытия и командующий базы Шестолап имели одинаково массивные фигуры, более всего напоминавшие тяжелоатлетов из-за развитых шейных мышц, отчего головы казались торчащими прямо из плеч. Впечатление усиливали крепкие челюсти с внушительными клыками. Мощные мускулы сами собой перекатывались под шкурой. Казалось, проскочи между этими двумя даже не искра, а просто косой взгляд, и последующую схватку случайный свидетель запомнит на всю жизнь, если умудрится уцелеть. Оценивающие взгляды и чутко поворачивающиеся на любое движение соперника уши, а также моментально высовывающиеся между пальцами когти — совсем не прибавляли уверенности в возможности благополучного завершения встречи.

Третий участник разговора, Профессор, или просто Проф — второй, а, если задуматься, то и первый по значимости лидер их стаи, поглядывал на двух других снисходительно. Казалось его тощая фигура не должна была внушать никакого почтения — седая, местами совсем не блестящая шкура, была будто на три размера больше, чем нужно, и болталась, словно на вешалке. Поблекшие глаза и желтоватые клыки не производили грозного впечатления — их владелец имел четко видимые проблемы со здоровьем, а вернее — был давно и основательно стар. Но его спокойствие рядом с молодыми и сильными мужчинами совсем не объяснялось фатализмом.

Больше всего Профессор походил на старого волка, поглядывающего на резвящихся щенков, снисходительно прощающего их горделивые взгляды, но готового в любой момент доказать, что количество мяса на костях еще не значит силу, а понимание своих недостатков важнее восхваления собственных достоинств. От старика веяло такой уверенностью, что стоило ему слегка пошевелиться, и уши остальных мигом поворачивались в его сторону, вслед за чем туда же обращались и взоры. Наверно именно поэтому Проф предпочел встать лицом к занимавшей большую часть стены проекции планеты и спиной ко всем остальным, делая вид, что любуется пейзажем, а на самом деле, предоставляя коллегам без помехи совершать свойственные молодости ошибки.

Самое удивительное — расскажи кто этой троице, какое впечатление производят их посиделки на постороннего, то они бы долго и дружно смеялись, растопыривая уши и стряхивая слезы с вибрисс. Как сказано выше, все присутствующие питали друг к другу искреннее уважение и просто собрались обсудить одну весьма непростую ситуацию. Инстинктивный «язык тела» у идалту и без того плохо поддаётся маскировке, а в сложившейся дружеской атмосфере еще и притворяться не было никакой необходимости.