– Вот он! Тормози.

Расплатившись с водителем, Петр выскочил из машины и пошел по направлению к театру.

– Спектаклей сегодня нет, билетов на завтра тоже нет, – выпалил вахтер.

– Мне спектакли не нужны. Арминэ Асатрян здесь работает?

– Здесь, но к ней нельзя так, надо заранее договариваться, – испуганно промямлил вахтер, пытаясь закрыть проход своим тщедушным телом.

– Мне можно. Скажи ей, что Погос Мурадян пришел, – ответил Петр, присаживаясь на стул.

– Сейчас поинтересуюсь… Если вы из министерства культуры, то вчера ваши уже приходили… Мы не виноваты, что спектакль сорвался, у нас… у нас… как это говорят за границей, как же это, а, у нас форс-майор, – засуетился вахтер.

– Иди, я тебе говорю, не зли меня!

Вахтер скрылся в глубине коридора.

Не прошло и минуты, как послышался цокот женских каблучков и восторженный голос:

– Погос, ты ли это?!

Погос Мурадян поднял глаза и оторопел: перед ним стояла тучная крашеная блондинка с крючковатым носом, большим ртом и двойным подбородком.

«Вот что время с людьми делает», – подумал Погос Мурадян, пытаясь отыскать в лице стоящей перед ним женщины хоть одну черточку некогда горячо любимой им одноклассницы.

– Здравствуй, Арминэ, – улыбнулся он.

– Здравствуй, столько лет не виделись, здравствуй, дорогой! – Женщина обняла Петра и с умилением посмотрела на него: – Все такой же красавец! – Потом повернулась к вахтеру и пригрозила пальцем: – Меня ни для кого нет, даже для министра культуры!

Вахтер кивнул и занял свое место.

В кабинете Арминэ заварила кофе, уселась в кожаное кресло и нежно посмотрела на Петра:

– Рассказывай, дорогой!

Петр вздохнул, закурил и начал свой рассказ. Арминэ внимательно слушала, кивала и улыбалась.

– Да, драться ты зря полез, – вздохнула она, когда Петр дошел до описания сцены в кафе.

– Не сдержался, – виновато шмыгнул носом Петр и продолжил свою историю.

– Так чем я могу тебе помочь? – поинтересовалась Арминэ, ожидавшая услышать от Погоса Мурадяна совершенно другую историю – исповедь со словами раскаяния в том, что когда-то он пообещал на ней жениться и не выполнил обещания.

– Я тут подумал: ты в театре работаешь, есть у тебя наверняка актрисы красивые, молодые. Давай проверим этого Тимофея, что он за птица, – замялся Петр.

– А, это запросто! – Арминэ Асатрян вытащила из ящичка в столе папку с фотографиями и стала ее листать:

– Вардуи Мелконян, специализируется на сборе информации о семье жениха или невесты. Вынюхает все!

– Мне вынюхивать не надо, мне бы… ну… соблазнить… проверить… – покраснел Петр Мурадян.

– И соблазним, и проверим. Надо проверять со всех сторон. Мало ли, семья у них непорядочная, или сам он… – прищурилась Арминэ, пытливо всматриваясь в Погоса.

– Согласен, – кивнул в ответ Погос, вспотевший от волнения.

– Смотрим дальше: вот, Лилит Егиазарян, очень способная девочка. Трижды срывала помолвки по просьбам отцов невест. Проверит по высшему классу!

– Нет, мне она не нравится: она блондинка, а нужна брюнетка, – запротестовал Петр.

– Тогда Сюзи Петросян, брюнетка, красавица, дело свое знает.

Погос Мурадян внимательно посмотрел на фотографию, почесал подбородок и вздохнул:

– Ладно, давай!

– Вот и хорошо, вот и славно! – Арминэ потерла руки, достала калькулятор и стала что-то считать, бормоча себе под нос: – Та-ак… платье вечернее, макияж, деньги на такси, завтрак, обед, соседям взятки, та-ак… итого пятьсот долларов! Вот! – Она щелкнула пальцами, протягивая Петру калькулятор.

– Да у тебя тут целый бизнес, все предусмотрено, – усмехнулся Петр.

– А что ты хочешь, Погос-джан, культура нынче в плачевном состоянии, приходится выкручиваться. Не зарывать же людям талант в землю, вот и стараемся, – вздохнула Арминэ, прикуривая.

– По рукам. Когда ждать результат? – поинтересовался Петр.

– Через неделю. Мы работаем оперативно! – не без гордости ответила Арминэ.

– Долго что-то, – задумался Петр, испугавшись, что Арусяк, чахнущая не по дням, а по часам, выкинет еще какой-нибудь фортель.

– Хорошо, четыре дня устраивает? Но придется доплатить еще двести пятьдесят долларов за срочность!

– Ладно, – ответил Петр, готовый выложить за счастье дочери все свое состояние.

– Через четыре дня приходи за ответом. – Арминэ протянула Петру руку.

Петр откланялся и поехал домой.

Весь вечер, к удивлению близких, Погос Мурадян находился в самом что ни на есть замечательном настроении. За ужином он даже попытался наладить отношения с дочерью и стал рассказывать смешные истории из ее детства, но та, поковыряв вилкой в тарелке и почти ничего не съев, отправилась скорбеть в свою комнату.

– Ничего, ничего, скоро все наладится, – улыбнулся Петр.

– В третьем подъезде есть хороший парень, Мхитар. Надо бы сходить к ним в гости, – сказала как ни в чем не бывало бабушка Арусяк, косясь на невестку.

– Потом, мама, потом, – отмахнулся Петр Мурадян и побежал в большую комнату смотреть футбол.

– Что это с ним? – поинтересовалась Аннушка.

– Что-что, довела мужа, э-эх, – отмахнулась Арусяк-старшая.

Как ни пыталась Аннушка выведать у Петра, что происходит, как ни ублажала его, он молчал, как партизан на допросе, и обещал рассказать все через четыре дня.

К концу четвертого дня Петр Мурадян стал нервничать, метаться по квартире и, улучив момент, когда каждый был занят своим делом, позвонил Арминэ.

– Приходи сегодня часов в семь вечера, – ответила Арминэ.

– Конечно, Арминэ-джан. В семь вечера я у тебя, коньяка принесу, выпьем с тобой за наш успех, – прошептал Петр, положил трубку и оглянулся: позади стояла бледная как полотно Аннушка.

– Подлец, подлец… – всхлипнула она.

– Я… я… Аннушка, да я… – засуетился Петр.

Аннушка гневно посмотрела на мужа, влепила ему пощечину и побежала в спальню, где упала на кровать и забилась в горьких рыданиях. Понимая, что у него есть два выхода: либо рассказать жене всю правду, либо подавать заявление на развод, Петр Мурадян присел рядом и выложил все как на духу.

– Дикарь ты, Петя! Варвар! Дикарь! Чай, мой отец тебя не проверял, не рыскал, как собака, не вынюхивал, а ты… Как дочери в глаза смотреть будешь? Господи, бедная моя девочка, бедная девочка! – Аннушка схватилась за голову и вновь зарыдала.

– Ну, твой отец не армянин, – вздохнул Петр. – Мне и самому неловко, но сделанного не воротишь. Поедешь со мной?

– Поеду, – ответила Аннушка, утирая слезы. – Посмотрю, что там за информатор.

Арминэ Асатрян ждала Погоса в своем кабинете при полном параде. На столе лежало досье на Тимофея и его семейство, стояла коробка конфет и две свечи. Арминэ надеялась на романтический вечер воспоминаний – с коньяком и задушевными разговорами с любовью своей юности. Надежды ее разбились в пух и прах, когда на пороге появился Петр с женой.

– А, заходите, заходите, приятно познакомиться, – засуетилась Арминэ и спрятала конфеты в стол, объясняя: – Ко мне должны еще люди прийти из министерства, вот я тут… Присаживайтесь.

Аннушка окинула соперницу презрительным взглядом, села на стул и приготовилась слушать.

Глубокое разочарование ждало Петра в тот вечер. Сюзи Петросян узнала все по максимуму. Досье гласило, что отец Тимофея предпочитает ужинать в ресторане «Арарат», покупать сосиски и коньяк в магазине напротив дома, ложится спать часов в девять, якшается с каким-то подозрительным езидом и ни с кем никогда не ругается. Мать Тимофея делает прически в дорогом салоне, брезгливо морщится, проходя мимо мусорки, никогда не ходит на рынок за покупками и поет в ванной комнате.

– Какую-то русскую песню, слова уловить не удалось, – прошептала Арминэ, пригнувшись к столу.

– И как вы это узнали? – поинтересовалась Аннушка.

– У нас есть свои методы, – ответила Арминэ с видом заправского шпиона.

– А что с сыном?

– С сыном все плохо, – вздохнула Арминэ.