Усадив Арусяк на диван, Рузанна разложила перед ней все свои драгоценности и стала рассказывать, что-что-где-когда-ей купил Гамлет и что еще купит. Арусяк зевнула и сказала, что украшения ее мало интересуют. Тогда Рузанна завела разговор о моде. Прежде всего ее интересовало, что нынче модно в Европе. Арусяк пожала плечами и сказала, что лично она предпочитает джинсы и футболки, а на остальных не обращает особого внимания. Такой ответ Рузанну не устраивал, и она стала умолять Арусяк припомнить хоть что-нибудь. Арусяк напряглась и стала вспоминать, что носили в институте ее подруги-модницы. Ни один из перечисленных нарядов Рузанну не устроил: короткие юбки и узкие брюки ей не позволяли носить муж и свекровь, что-то обтягивающее – худоба, а декольтированное – маленькая грудь. Арусяк пожала плечами и сказала, что других нарядов она не знает; впрочем, в последнее время в городе Харькове стало весьма актуально смешение стилей.

– Это как? – поинтересовалась Рузанна.

– Ну, например, джинсы носят с вечерними пиджаками, под пиджаком – футболка, а на ногах – какие нибудь смешные кеды, – сказала Арусяк.

– И это модно? – удивилась Рузанна.

– Месяц назад было модно, а сейчас, может, уже и нет, – улыбнулась Арусяк.

– Значит, для нас в самый раз. – Рузанна хитро посмотрела на свой шифоньер и о чем-то задумалась.

Из коридора донесся вопль Арусяк-старшей, оповещавший домочадцев о том, что ужин готов. Ужин удался на славу: картошка подгорела, мясо – тоже, не подгорел разве что салат, и то потому, что его не ставили на плиту. Зато Арусяк-старшая насолила его пересолила. За ужином Арусяк-младшая постоянно косилась на Офелию, пытаясь понять, придется ли опять караулить выход теткиного астрального тела. Опасения не оправдались: Офелия легла в постель, выключила свет и пожелала Арусяк спокойной ночи.

– Арус! – сказала она через пять минут.

– Что? – испуганно спросила Арусяк, подумав, что тетка все-таки вспомнила про тело.

– Пойдешь завтра со мной на вернисаж? Я пару картин написала, хочу попытаться продать.

– Пойду, – облегченно вздохнула Арусяк.

Тетка и племянница пожелали друг другу спокойной ночи и заснули: одна – сладким безмятежным сном, другая – с мыслями об астральном теле и написанных картинах.

Утром Офелия ни свет ни заря разбудила Арусяк и сказала, что пора идти на вернисаж. Сонная Арусяк (она была «совой») поплелась в ванную, открыла кран с водой, выдавила на зубную щетку пасту, засунула щетку в рот и тут же скривилась в гримасе: она приняла за пасту Рузаннин крем для рук. После водных процедур Арусяк натянула джинсы и пошла на кухню заваривать кофе. На кухне сидела Аннушка и выщипывала брови.

– Ты почему так рано проснулась? – поинтересовалась она, отложив в сторону пинцет.

– Я с Офелией на вернисаж еду, картины продавать, – бойко ответила Арусяк.

– А-а, – ответила Аннушка, взяла зеркало и продолжила свое занятие, вытягивая лицо и выпучивая глаза. Арусяк не выдержала и рассмеялась.

– Тебе тоже не мешало бы привести брови в порядок, давай я тебе выщипаю красиво, а? – предложила Аннушка.

– Нет уж, спасибо, – испугалась Арусяк, вспомнив, как на первом курсе института она пришла сдавать экзамен, похожая на грустного Пьеро, от которого ушла не только Мальвина, но и весь театр Карабаса-Барабаса, – накануне Аннушка старательно выщипала дочери брови. Преподаватель русского языка, принимавший экзамен, посмотрел на Арусяк и поставил ей пятерку «автоматом» – отчасти потому, что и так знал, что Арусяк отлично подготовлена, а отчасти из-за бровей – уж больно трагическое выражение они придавали лицу.

Пока Аннушка старательно выщипывала брови, а Арусяк попивала кофе, Офелия перебирала четки и силилась вспомнить, путешествовало ли ночью ее астральное тело в космосе, и если да, то сумело ли уговорить хоть одно астральное тело жителя Еревана прийти на вернисаж, дойти до второго ряда и купить самую невзрачную, самую маленькую картинку.

Через пару минут на кухню дружно выползли Арусяк-старшая, Гамлет и Рузанна, которая не спала всю ночь, думая о том, в каком супермодном наряде предстать перед компаньоном мужа и его женой, к которым они собирались в гости. Ревизия шифоньера показала, что смешение стилей вряд ли удастся. Все вещи Рузанны были в одном стиле: либо длинные бесформенные платья с рюшками, либо юбки. Рузанна долго стояла перед шифоньером, вспоминая слова Арусяк, пока не заметила футболку мужа с гордой надписью «BOSS». Она хлопнула себя по лбу, натянула длинную черную юбку с воланами, примерила футболку и полюбовалась на себя в зеркало, потом влезла в туфли на шпильках и посмотрела еще. Зеленая спортивная футболка навыпуск смотрелась слишком радикально с цыганской юбкой. Тогда Рузанна заправила ее в юбку, повертелась пару минут возле зеркала, нацепила на себя все свои золотые украшения, улыбнулась и пошла на кухню пить кофе.

Аннушка, увидев такой нелепый наряд, прыснула. Бабушка Арусяк окинула невестку очень удивленным взглядом. Гамлет сурово посмотрел на жену и поинтересовался, зачем она надела его рабочую футболку. Рузанна фыркнула, сказала, что сейчас так модно, и, ища подтверждения своим словам, вопросительно посмотрела на Арусяк. Та смущенно промямлила, что подразумевала под смешением стилей нечто другое.

– А что? – возмутилась Рузанна.

– Ну, я не знаю, но точно не это, – вздохнула Арусяк.

Рузанна бросила на нее испепеляющий взгляд и убежала в свою комнату – видимо, смешивать стили дальше. В чем тетка пошла в гости: в футболке, надетой поверх платья, или в дядиных кальсонах, – Арусяк так и не узнала, поскольку через двадцать минут уже тряслась в маршрутке по дороге к вернисажу.

– Выходим, – сказала Офелия, увидев нужную остановку.

– Эй, девушки, а платить кто будет? – поинтересовался водитель маршрутки, когда Арусяк с Офелией стали пробираться к выходу.

Тетка замялась и стала рыться в огромной холщовой сумке в поисках кошелька. Рылась она минуты три. Потом терпение водителя лопнуло, и он закричал:

– Идите уже, не задерживайте транспорт!

– Спокойно, я вам не какая-нибудь вертихвостка, а порядочная женщина, и в состоянии оплатить проезд, – невозмутимым тоном сказала Офелия и продолжила рыться в своей сумке, то и дело гремя чем-то.

Пассажиры маршрутки, все это время терпеливо наблюдавшие за сценой, стали ерзать на сиденьях, посматривать на часы и сверлить художницу взглядом. Та как ни в чем не бывало продолжала исследовать содержимое сумки, то и дело выуживая из нее какой-то предмет и внимательно рассматривая его. Водитель багровел от ярости, недовольные пассажиры про себя матерились, а тетка продолжала свое дело – спокойно и не спеша. Когда же она выудила из сумки обрывок бумажки с каким-то номером телефона и стала внимательно изучать, бормоча под нос: «Араик, Араик, кто такой Араик, а? Интересно!» – один из пассажиров, худощавый мальчик-студент в очках, робко притронулся к ее плечу и спросил:

– Позвольте, я оплачу ваш проезд?

– Не надо. Да что вы пристали! Дайте кошелек найти, я точно помню, что он лежал в сумке. Может, я его выронила здесь! – возмутилась Офелия.

– У меня сегодня очень важный экзамен. Я опаздываю! – взмолился студент и стал рыться в своем бумажнике.

– Женщина, освободите маршрутку, не нужны мне ваши деньги! – Водитель хлопнул рукой по переключателю скорости.

– Не освобожу! Я точно помню, что кошелек был здесь, пока не найду – не выйду. Я его в маршрутке потеряла, а может, кто-то украл, а?

Услышав слово «украл», пассажиры переглянулись и стали рыться в своих сумках.

– И у меня украли! – запричитал какой-то дедушка, оглядываясь вокруг и хлопая себя по карманам.

– Вот, в маршрутке вор! – Офелия подняла указательный палец и медленно обвела взглядом пассажиров.

Пассажиры замялись и стали с подозрением посматривать друг на друга. Атмосфера накалялась; каждый видел в своем соседе вора и старался отодвинуться от него подальше.