— Пожалуйста, — мягко передразнил он ее. — Хочешь, чтобы я тебя отпустил?

— Да. — Она должна была произнести это слово, хотя жаждала, чтобы он держал ее, не важно как, жестко или ласково. Если бы не Рэчел, она бы отдалась ему, и пусть с ней произойдет то, что обычно случается с девушками, которые любят так сильно, как она.

— Я отпущу тебя, если ты пообещаешь мне больше не делать глупостей.

— Глупостей? — повторила она.

— Ну например, не попытаешься найти человека, который может перевезти тебя через пустыню.

— Как я могу это обещать? Ты знаешь сам, что, может быть, я буду вынуждена это сделать…

— Тебя будут вынуждать лишь к браку со мной, — взорвался он. — А я хочу на тебе жениться не больше, чем… на кукле. Я не хочу жить с человеком, который меня не любит. Поняла, наконец? — Рауль опять потряс ее. А затем, действуя так, как будто хотел наказать ее, испанец прижался губами к ее губам. Он впивался в них все сильнее и сильнее, выплескивая свой гнев.

Внезапно он оттолкнул от себя девушку. Она видела, что глаза его полузакрыты, а на шее бешено бьется жилка. Он напоминал растревоженного тигра.

— Ты сама напросилась. — В голосе Рауля, как ей показалось, звучала ненависть. — Если ты не пообещаешь мне остаться здесь до тех пор, пока я не отвезу тебя обратно, все может повториться. Я не могу тебя отшлепать… впрочем, почему бы и нет?

Он задумчиво посмотрел на нее и прежде, чем она успела отстраниться, опять схватил ее, с легкостью перекинув через плечо, и несколько раз шлепнул. Затем он понес свою легкую ношу обратно в салон, а Жанна вне себя от ярости вцепилась ему в волосы.

— Негодяй!

Он засмеялся:

— Пообещай мне не убегать, маленькая тигрица, иначе…

— Ты не запугаешь меня!

— Какая храбрая! В следующий раз получишь более серьезный урок. А я получу от него огромное удовольствие.

— Не посмеешь!

— Посмею, дорогая, и ты это знаешь.

Она замолчала, кипя от возмущения. Ее поцеловали, ее отшлепали и внесли в комнату, как рабыню.

— Ненавижу тебя, — выпалила она, хорошо сознавая, что это ложь.

Рауль продолжал смеяться, когда в комнате раздался глубокий, снисходительный женский голос:

— Вполне в твоем духе, мой дорогой внук, вернуться домой с девушкой, перекинутой через плечо. Меня это чрезвычайно позабавило. Давненько эти старые колонны не видели ничего подобного. Мой дорогой Рауль, я бы не променяла это зрелище ни на что другое.

Жанна почувствовала, что ее опускают на пол. Еще ни разу в жизни она не была настолько смущена. Девушка подняла руку, чтобы поправить волосы. Щеки ее горели, когда она встретила изумленный взгляд принцессы Ямилы — женщины, заправляющей всем в Эль-Амаре, женщины, известной своей красотой, которая дожила до исполнения своего главного желания — увидеть внука женатым.

На ней было платье из пурпурной парчи, вышитое серебром. Прелестный овал лица, черные сверкающие глаза, кожа цвета янтаря, в правой ноздре — сережка с драгоценным камнем. Очевидно, что в молодости она была потрясающе красива, и следы этой красоты сохранились до сих пор.

Она протянула внуку руки. На ладони была нанесена хна, что, как знала Жанна, означает радость. Радость от возвращения Рауля Цезаря-бея.

Он наклонился и поцеловал руки, каждую по отдельности, затем прижал ее легкую, окутанную в шелк фигуру к своей широкой груди и что-то ласково сказал по-арабски. Жанна наблюдала за их встречей с некоторой долей горечи. Как это прекрасно быть уверенной в его любви так, как была уверена в ней принцесса Ямила, которая хоть и пыталась командовать внуком, но все равно прочно владела его сердцем. Она заменила ему родителей, и именно ради нее он привез Жанну в Эль-Амару.

Английская девушка может оказаться в диковинку для принцессы, отвлечь ее мысли и гнев от Джойосы. Ведь потенциальной невестой ее внуку может стать и Жанна. Дон Рауль смотрел на Жанну, в глазах его было предупреждение. Он собирался представить ее принцессе, и взгляд приказывал ей подчиниться. Ей ничего не оставалось делать, как приблизиться к принцессе.

Дон Рауль представил Жанну принцессе по-английски:

— Мы встретились в саду, принцесса. Я подумал, что она может вам понравиться, и уговорил приехать на отдых в Эль-Амару. Ее зовут Жанна. Она англичанка, немного стесняется меня, но довольно строптива. Не правда ли?

Его бабушка откровенно разглядывала Жанну — такую молодую и такую неуверенную в себе.

— Рауль, ты бы вполне мог выдать эту девушку за мою бывшую подопечную. — Принцесса протянула Жанне руку, и англичанка неуверенно взяла старческую ладонь, почувствовав ее удивительную силу. — Вы непривычны для нас, дорогая. Так белокуры и голубоглазы. Я понимаю, почему Рауль привез вас сюда. Но не поступил ли он вопреки вашему желанию?

Жанна покраснела, представив себе, как она выглядела перекинутой через широкое плечо Рауля.

— Когда дон Рауль рассказал мне о вас, принцесса, мне очень захотелось познакомиться с вами.

— Разве вы не влюбились в этого красивого дьявола?

— Нет… то есть… — Жанну смутила прямота принцессы. — Мы просто друзья…

— Правда, дитя мое? Я-то подумала, что он привез вас сюда вместо той девушки, на которой я надеялась его женить. Рауль знает, что ему нужно остепениться, но пока упрямится.

— Мужчинам нелегко расставаться со своей свободой, принцесса.

— А мы, женщины, вынуждены отказываться от своей. И нам не дозволено искать любви на стороне, если ее нет в браке. — Принцесса бросила быстрый взгляд на внука. — Девушка мила, но легко ранима. Ты это понимаешь, солнце мое? Ты видишь это, не только мягкую белую кожу и чудесные голубые глаза?

Он бросил на Жанну такой взгляд, что она почувствовала себя оскорбленной: так осматривает будущую рабыню потенциальный хозяин. Рауль не любит ее, но как далеко он пойдет, чтобы ублажить принцессу? Он ведь сказал, что жениться на ней — все равно что жениться на кукле, но принцесса может принудить его к браку, потому что… у нее, Жанны, мягкая кожа, голубые глаза и заметная с первого взгляда наивность и чистота? Жанна была уже не наивна и понимала: мужчина может испытывать желание, не будучи влюбленным. Совсем недавно внук принцессы целовал ее в галерее…

— Я понимаю лишь то, что молодая леди устала от нашего продолжительного путешествия по пустыне, принцесса. — Он улыбнулся Жанне, смутив ее вновь. — Мы встретились с тучей саранчи, и оба испугались, что она может опуститься на рощи. Ахмед следит за сторожами? Сейчас именно то время года, когда мы можем потерять большую часть урожая.

— О, это будет трагедия. — Внимание принцессы переключилось, и Жанна почувствовала благодарность. Понял ли Рауль, каково ей, действительно ли он сопереживал ей? Она — маленькая одинокая дурочка, увлекшаяся настолько, что позволила увезти себя далеко от дома. А ведь могла сама, по доброй воле, уйти от Милдред и вернуться в какое-нибудь машинописное бюро, жила бы сейчас, не зная горя.

— Думаю, — продолжил он, — Жанна может отдохнуть, а мы пока поговорим о делах.

Принцесса согласно кивнула. Тут же появился слуга, чтобы отвести Жанну в другую часть дома.

Апартаменты выходили в маленький внутренний дворик и были так прелестны, что она поняла: они предназначались Джойосе. Ее чемоданы стояли на маленьком столике, возле широкой, низкой, покрытой шелковым одеялом кровати с небольшим пологом, прикрепленным к потолку, украшенному крошечными золотыми звездочками.

Ноги ее утопали в золотистом ковре цвета топаза. В комнате был инкрустированный жемчугом трельяж с зеркалом и такой же платяной шкаф. На диване разбросаны разные подушечки. Остальную обстановку составляли изысканные ширмы, лампы с изящными абажурами, вазы с цветами… и пение птиц в личном саду за окном.

Жанну стоило бы назвать неблагодарной, если бы она не отреагировала должным образом на окружающую ее красоту… Она подавила мелькнувшую мысль, что место похоже на сераль, где наложница ждет своего хозяина.