А на следующую ночь, убедившись, что все закончилось благополучно, распрощалась и Теодолинда. Было видно, как ей хотелось произнести перед уходом что-нибудь патетическое, но она удержалась, ограничившись обещанием в должной мере осветить перед Советом совершенный принцем Парижа подвиг во имя всего сущего.

Филипп сильно сомневался, что в Совете его подвиг оценят так, как хотелось бы. Ну, если хотя бы палача не пришлют — уже хорошо…

С отбытием прорицательницы дом, наконец, перестал походить на гостиницу, и Филиппу хотелось надеяться, что больше ему не придется селить у себя никого постороннего. Хотя бы в ближайшее время.

И вообще будет славно, если дом перестанет походить на проходной двор, куда, каждый, кому вздумается, может явиться без приглашения, наговорить его хозяину каких-нибудь гадостей, ставя его в безвыходное положение, и заставить делать то, что ему не хочется.

Проблемы не кончатся никогда. Но пусть это хотя бы будут какие-нибудь локальные проблемы… Как, например, наемные убийцы, которые затаились где-то в Нантере или где-то там еще, и теперь снова захотят Филиппа прикончить.

И до этого, кстати, никому нет дела!

Он спас мир, и какая теперь разница, что с ним будет дальше? Выкручивайся сам, как можешь… А вот как? Как же заставить ублюдков отказаться от контракта? Устроить на них охоту — это слишком хлопотно и малоэффективно. Мало ли за ними охотились? Все безрезультатно… Наверное, проще отправить кого-нибудь в Канаду, найти эту чокнутую баронессу — как ее там? — и убить. Не будет заказчика, не будет и оплаты, не будет смысла исполнять обязательства… Впрочем, может быть, у «Темных охотников» имеется какой-нибудь кодекс чести на такой случай. Или у чертовой баронессы найдутся душеприказчики, которые примут из ее мертвых рук знамя праведной мести. Кто их там знает…

Думать об этом не хотелось совершенно.

Ванная комната была наполнена экзотическими ароматами тиаре, манго и ванили. Сегодня Филиппу хотелось полного релакса, а эти сладкие чужеземные запахи всегда вызывали у него фантазии о далеких райских островах, где он будет один… Ну, или, может быть, не один, а в окружении тонких, гибких, смуглокожих, пахнущих кокосовым маслом, услужливых и сладострастных юношей с горячей и сладкой кровью. И главное — никаких обязанностей, никаких просителей, никаких угроз, только звездная ночь над островом, благоустроенное бунгало, белый пляж, безбрежный океан… И из тропического леса доносятся ароматы цветов и фруктов, крики птиц и писк ночных зверьков, ставших жертвами местных хищников. Но никаких других вампиров на этом острове нет… И можно временно не чувствовать тяжесть короны на голове… В общем, Филипп приказал ароматизировать воду в джакузи экзотической смесью, и сейчас она приобрела оттенок молочного опала.

Принц сбросил халат, шагнул на верхнюю ступеньку, готовясь погрузиться в пузырьки и блаженную негу…

И вдруг из джакузи вырвался гейзер, окативший его с ног до головы!

Ослепленный потоком воды, Филипп мгновенно сконцентрировался, готовый к удару — убегать или защищаться? — мышцы напряжены, клыки выпущены, глаза горят красным… И в таком виде — голый, мокрый, похожий на монстра, он предстал перед Вивианой, Владычицей Озера, которая выпрыгнула из его джакузи и устроилась на бортике, по-девчоночьи хихикая: прелестная, тоненькая, в мокром серебристом платье, со свисающими с волос кувшинками.

Филипп едва удержал рвущиеся с языка проклятия.

— Госпожа!.. Я не ожидал… Иначе… э-э-э… подготовил бы вам более подобающую встречу, — прошепелявил он. Клыки мешали говорить внятно, а из-за испуга он не сразу смог их убрать: нормальная реакция вампирского организма.

Суетиться в поисках халата он не стал. В конце концов, она сама пришла. И вряд ли за свои много тысячелетий она не видела голых мужчин… Наверняка видела. И даже голых вампиров.

— Я хотела встретиться с тобой, о Король, — мелодично пропела Вивиана. — Я могла бы прислать за тобой кого-то из малых фэйри… Или явиться тебе во сне и призвать тебя в лес святой Женевьевы… Но это слишком долго. И мне не хотелось посторонних при нашей встрече. Ибо я должна вознаградить тебя, о Король. Вознаградить за тот подвиг, который ты совершил, и за ту жертву, которую ты принес. Эта награда — от всех нас, владык мира фэйри. И еще я лично хочу вознаградить тебя, — Вивиана сделала упор на слове «лично». — За то, что племянник мой, Тиалон, вернулся в ситхэн опечаленным и разочарованным, и не желает более смотреть на мир людей и посещать мир людей. Я могу больше не тревожиться за него… А ведь он — мой любимый племянник. Ты не мог этого знать, о Король, однако — ты сделал все, чтобы отвратить его от мира смертных. За это я тебе благодарна, — Вивиана лучезарно улыбнулась.

За время этого монолога Филипп успел вернуть себе человеческое обличье и даже придать лицу любезное выражение. Владычицы фэйри хотят вознаградить его… Как неожиданно. Интересно, что такого они могли придумать, что могло быть, по их мнению, достойной наградой ему?.. И можно ли от нее отказаться, в случае чего?.. Вряд ли…

Видя его растерянность, Вивиана продолжала.

— Тот дар, который я должна вручить тебе от имени владык мира фэйри, не требует уединения, ибо о нем знают все, и мы много дней спорили о том, каков этот дар должен быть, чтобы в полной мере выразить нашу благодарность. Но дар, который ты получишь лично от меня, я бы хотела вручить без свидетелей.

Вивиана сделалась серьезной и торжественной, и даже поднялась с бортика джакузи, приняв величественную позу.

— Король Филипп, ты победил страшного врага в великом противостоянии! Владыки мира фэйри решили одарить тебя так щедро, как не одаривали еще ни одного вампира! Подойди ко мне, король!

Филипп подошел. Хотя больше ему хотелось удрать.

Вивиана протянула к нему руку, и вдруг оказалось, что на ладони у нее лежит маленький, изящный, оправленный в золото и покрытый тончайшей резьбой рог.

Филипп несколько мгновений смотрел на него удивленно, потом осторожно взял — не повредить бы хрупкую вещицу! — и вдруг в его руках рог вырос и сделался огромным и тяжелым. Размерами он едва ли не превышал рог Боромира из «Властелина Колец»…

Черт.

Опять «Властелин Колец»!

— Этот рог призывает армии Запада? — флегматично произнес Филипп. Пошутить — самый лучший способ скрыть смятение.

— Ты знал?! — удивилась Вивиана.

Теперь уже удивился и Филипп, но признаваться в своем неведении было поздно.

— Я слышал что-то такое…

— Этот рог призывает всех усопших воителей западного мира. Они услышат и вернутся, и вступят в бой под твоим знаменем. Но протрубить в него можно лишь раз: в миг величайшей опасности для мира…

Супер… Они что, решили, что он теперь будет кидаться спасать мир при каждом удобном случае?!

— Леди Вивиана, — проговорил он, — Меня регулярно пытаются убить. Я не уверен, что сейчас являюсь тем самым человеком, которому следует доверить рог… поднимающий всех мертвецов Европы.

— Его у тебя нельзя отнять или украсть. А в случае твоей смерти он сразу вернется на Авалон, — утешила Вивиана.

Филипп криво усмехнулся. Но благодарить не стал.

— Что до моего дара тебе, о Король… Ты сам вправе выбрать, что просить у меня. Но учти: я не могу вернуть мертвых. Это не в моих силах.

Филипп задумался. Разрешение пожелать что-то самому — это действительно ценный дар. Было бы глупо им не воспользоваться, и еще более глупо было бы воспользоваться им неправильно. Фэйри, конечно, запросто извратят его слова и любое желание превратят в проклятие, если только захотят. Но может быть, у Вивианы нет такого намерения? Может быть, она действительно счастлива, что он нанес ее племяннику такую сильную моральную травму, что тот теперь будет сидеть дома и не станет лезть в неприятности?

— Мне бы хотелось какую-то защиту… — сказал Филипп, — Чтобы меня в ближайшее время, а лучше не только в ближайшее, а как-нибудь подольше, — много лет! — не смогли убить… Какую-то невидимую броню, о которую разобьется любое оружие, включая атомную бомбу.