Невестку Риту она невзлюбила по той причине, что из-за нее Джим не захотел заниматься семейным бизнесом.

Рита и Джим познакомились в летнем молодежном лагере, еще будучи старшеклассниками. Любовь между ними вспыхнула как сноп сена от случайной искры. С той разницей, что чувства пылали гораздо дольше, чем сухая трава.

Рита собиралась стать травматологом. Немного поразмыслив, Джим пришел к выводу, что подобная профессия ему тоже подходит, и отправился вместе с Ритой поступать в медицинский институт. Как ни странно, Йоханнес не стал отговаривать сына от идеи стать врачом. Зато Элинор просто кипела от негодования. Ведь в мечтах она видела Джима продолжателем дела отца, успешным бизнесменом. Но тот избрал иную стезю, и, по мнению Элинор, виновата во всем была девица, вскружившая ему голову.

Однако, несмотря на уговоры матери, Джим не только поступил в мединститут, но и с блеском окончил его, действительно став травматологом — в отличие от Риты, которой педагоги посоветовали сменить направление учебы, в результате чего стены института она покинула с дипломом офтальмолога.

Насколько было известно Кэт, за всю жизнь Элинор и Рита виделись раза три. Впервые это произошло на свадьбе Джима и Риты, второй раз на похоронах Йоханнеса и третий — на похоронах самого Джима, который умер от заражения крови, случайно поранившись во время операции.

Кэт с бабушкой Элинор встречалась гораздо чаще — как правило, в деревне Грейт-Бенсей, куда дочурку привозил Джим. Но так было лишь во время обучения Кэт в начальных классах. А в старших она частично занималась даже летом, серьезно готовясь к поступлению в тот самый институт, где прошли студенческие годы ее родителей.

Потом и она стала студенткой, а по окончании института начала работать в одной из лондонских клиник, в отделении интенсивной терапии. В течение нескольких последних лет они регулярно беседовали с бабушкой Элинор по телефону, но лично не встречались по причине большой занятости Кэт. Зимой между ними возник уговор, что уж нынешним летом они непременно увидятся. Кэт обещала провести отпуск в Грейт-Бенсее.

И вот некто по имени Родни Глейзер сообщает ей, что бабушка Элинор скончалась.

Кэт еще раз прочла телеграмму. В тексте была фраза, которую она отметила про себя, но оставила на потом.

«Также извещаю вас о необходимости вступления в права наследства, завещанного вам вышеупомянутой особой», — прочла еще раз Кэт, скользя взглядом по строчкам. Ах, бабушка…

Прислонившись к стене, она закрыла глаза, и по ее щеке поползла слеза. Элинор Эшбрук была сложным человеком, и характер ее многие считали непростым, но Кэт все равно любила ее. И ей трудно было поверить, что бабушки нет… уже почти месяц!

Кэт побрела в гостиную и опустилась на диван.

Одно за другим, вертелось в ее голове. Одно за другим… Командировка в Таиланд, беседа с любовницей Стива, а теперь еще и известие о смерти бабушки Элинор! Наверное, нужно сообщить матери. Хоть они и не ладили, но должна же она узнать о кончине свекрови.

Однако, прежде чем сделать этот звонок, Кэт направилась на кухню и сварила себе чашку кофе. Лишь медленно выпив его без сливок и сахара, зато с добавлением коньяка, она вернулась в гостиную.

Рита ответила на звонок сразу.

— Я думала, ты еще на работе, — с оттенком удивления произнесла Кэт, услышав голос матери в трубке. — Собиралась перезвонить туда.

Рита жила близ Болхэма, в коттедже, который они некогда купили с Джимом. Ей далеко было добираться на работу в офтальмологический центр, и возвращалась она поздно.

— У нас сегодня санитарная обработка помещений, поэтому рабочий день закончился раньше. Ты откуда звонишь?

— Из дому. Вчера вернулась из командировки.

— Ну как ты? Как себя чувствуешь? Какая сейчас обстановка на островах?

Некоторое время они обсуждали служебную поездку Кэт, затем, после небольшой паузы, она сообщила матери о касающемся их семьи печальном известии и прочла телеграмму.

Некоторое время Рита молчала, потом медленно произнесла:

— Значит, Элинор больше нет… Что ж, как говорится, пусть земля ей будет пухом. Так она и не смирилась с тем, что мы с Джимом поженились… — Повисла новая пауза, затем Рита добавила: — Выходит, тебя можно поздравить.

В первую минуту Кэт не поняла о чем речь, но быстро сообразила, что мать имеет в виду вторую часть телеграммы.

— Ты про наследство? Да, наверное…

Рита негромко рассмеялась.

— Впервые сталкиваюсь с подобным безразличием со стороны человека, на которого свалилось финансовое благополучие!

— Просто я еще не привыкла к этой мысли…

— А между тем Элинор оставила тебе изрядный куш. Ведь ты единственная наследница всего ее состояния, включая также недвижимость. Отныне до конца жизни ты можешь ничем не заниматься, благополучно существуя на проценты от капиталов своей бабки.

— Да? — Кэт действительно еще не освоилась с тем, что у нее неожиданно появилась возможность кардинальным образом изменить свою жизнь.

— Конечно, глупенькая! Тебе теперь вполне можно оставить работу, и ты не почувствуешь разницы в своих ежемесячных доходах. Впрочем, не исключено, что они окажутся даже выше твоей нынешней зарплаты.

— В самом деле?

Слова матери озадачили Кэт. Она никогда не мечтала о праздном образе жизни. Напротив, все ее помыслы были направлены на достижение высот в избранной профессии. И вот сейчас она неожиданно столкнулась с неожиданной возможностью выбора дальнейшего существования.

— Все зависит от тебя, — сказала Рита. — На твоем месте я бы все хорошенько взвесила и лишь затем принимала решение.

— То есть ты и впрямь допускаешь, что я могу бросить больницу и…

— А почему бы нет? — спокойно произнесла Рита. — Перед тобой открываются совсем иные перспективы, и ты должна это учитывать. Разумеется, я вовсе не хочу сказать, что тебе непременно следует изменить привычный стиль жизни. Но подобное случается не всегда и не со всеми. Подумай над этим.

— Я люблю свою работу… — пробормотала Кэт.

— Знаю. И замечу, что одно не исключает другого. В деревне тоже найдется работа для врача. А тебе, помню, в детстве нравилось бывать в Грейт-Бенсее. Верно?

Кэт вдруг живо вспомнила, как, будучи маленькой девочкой, качалась на качелях, установленных в окружающем дом саду. Металлический механизм поскрипывал над ее головой, и к его мерным звукам примешивались доносящиеся с разных сторон редкие глухие удары — это падали с веток на землю перезревшие груши. Их аромат витал в воздухе.

— Верно, — сказала Кэт, чувствуя, как ее губы сами собой изгибаются в улыбке.

Внезапно ее охватило ощущение, что она связана с домом бабушки Элинор гораздо больше, чем полагала ранее.

— Только не подумай, что я тебя к чему-то подталкиваю, — сказала Рита. — Просто, с моей точки зрения, у тебя появился повод для размышлений. Ты не обязана переселяться в деревню. В конце концов, если не желаешь брать на себя ненужные обязательства, дом можно продать, а деньги…

— Нет, — быстро произнесла Кэт. — Продавать я пока ничего не хочу. Сначала нужно съездить в Грейт-Бенсей и осмотреться на месте. Как знать, может, я действительно решусь на какие-то кардинальные перемены.

Рита вновь рассмеялась.

— Только не забудь поставить меня в известность, если нечто подобное действительно произойдет.

— Непременно, — пообещала Кэт.

На этом они попрощались. Потом Кэт еще долго сидела, погрузившись в глубокую задумчивость. В ее мозгу теснились приятные образы тех времен, когда она гостила в деревне у бабушки Элинор.

В подобном контексте даже смерть старушки как будто представлялась менее трагической. Она словно знаменовала собой перемены, открывала дверь в новый мир, о самой возможности существования которого Кэт до нынешнего дня совершенно не задумывалась.

Собственно, что меня держит в шумном суматошном городе? — размышляла она. Квартиру я арендую. Автомобиль в случае чего переместится вместе со мной. Разве что работа? Но, как правильно заметила мать, в деревне тоже нужны врачи. В самом крайнем случае можно вообще не работать.