Вместо ответа она закинула руку за спину и толчком распахнула дверь. Сэм нагнулся, подобрал ее сумочку, прошел следом, закрыл за собой дверь и запер ее.

Она стояла в середине комнаты, слегка нахмурив брови. Неужели передумала? О Боже, только не это! Сэм никогда не любил холодный душ.

Комнату освещала лампа, стоявшая на квадратном белом столе, к которому примыкали два кресла в синюю и белую полоску. Сэм бросил сумочку на полосатый диван, прошел по ковру, обнял Фиону и вновь накинулся на ее губы.

Ощутив этот умопомрачительный поцелуй, Фиона тут же забыла свои дурные предчувствия. Когда она шла к нему, то ни на секунду не верила, что способна лечь в постель с едва знакомым мужчиной. Что это было — глупость, наивность или подсознательная решимость? Не успела она решить эту головоломку, как оказалась прижатой к стене.

Ладони Фионы легли на его спину. Мышцы, скрытые тонким слоем ткани, подрагивали от ее прикосновений. Это заставило ее почувствовать свою женскую власть. С гордостью, вызванной этим открытием, соперничало желание, заставившее ее крепко сжать бедра. Холодная стена поглощала жар ее тела. От вкуса его губ, от прикосновения его рук, от запаха его кожи у Фионы кружилась голова. Сэм приподнял ее блузку, положил ладони на обнажившуюся полоску кожи, и внизу живота начала скапливаться сладкая боль. Как называется это чувство? Напряжение? Тоска? Тяга?

Но когда теплые ладони Сэма обхватили ее груди, Фиона перестала ломать себе голову.

Мужские пальцы ритмично ласкали ее чувствительные соски сквозь кружевную ткань лифчика. Она застонала, оторвалась от его губ, выгнулась дугой, отчаянно желая большего, и стукнулась головой о стену.

— Попробуй меня... — Собственный порывистый шепот на мгновение удивил Фиону. Она никогда не была болтушкой и во время секса предпочитала заниматься делом. Неужели проблема заключается именно в этом?

Сэм издал глухое рычание, и этот звук лишил Фиону остатков рассудка. Как только он наклонил голову и прильнул губами к ее груди, Фиона отбросила все сомнения и сосредоточилась на собственных ощущениях. Сэм мучительно медленно расстегнул блузку и распахнул полы в стороны. Потом обхватил губами ее правый сосок, обтянутый кружевным лифчиком. Ощущение было таким ошеломляющим, что Фиона невольно вскрикнула.

Ее дыхание стало частым и судорожным. Казалось, легким не хватает кислорода. Мир качнулся... нет, закружился. Она пошатнулась, ухватилась за плечи Сэма и с опозданием поняла, что не сможет сопротивляться буре, бушевавшей внутри.

Тем временем Сэм занялся ее левым соском, и у Фионы подогнулись колени. Она попыталась выпрямить их, но поняла, что не способна на это. Иначе невероятное наслаждение, которое она ощущала, крепко сжимая бедра, закончилось бы.

Сэм поднял голову, погладил ее шею. Потом он взял в руки ее лицо и посмотрел ей в глаза, и этот взгляд сделал то, чего до сих пор не мог добиться ни один ее любовник: каждый кусочек ее тела заныл от сладкого ожидания.

Может быть, Сесили и Бесс правы? Наверное, если занимаешься любовью с единственной целью испытать удовольствие, это позволяет ощутить удивительную свободу. Желание и благоговейный страх, читавшиеся в глазах Сэма, заставили ее забыть обо всем на свете. Сегодняшняя ночь создана для наслаждения, напомнила себе Фиона.

Ее наслаждения.

Его наслаждения.

А все остальное не имеет значения.

— Сейчас попробую.

Его слова были нежными, как бархат и твердыми, как сталь. Негромкими, но решительными. Такими же, как его поцелуи. И прикосновения. Успокаивающими и требовательными одновременно.

— Фиона, я хочу узнать вкус каждого миллиметра твоей кожи. Понимаешь, о чем я говорю?

Каждого миллиметра?

Фиона расстегнула его рубашку и прижалась губами к теплой обнаженной коже.

— Что? — Фиона стащила с него рубашку и дала ей упасть на пол. — Что тебя останавливает? — Она лизнула кончиком языка плоский сосок, а затем прихватила его зубами, желая, чтобы Сэм почувствовал то же, что и она. А потом покрыла частыми поцелуями его грудь.

У Сэма вырвался стон, и это еще больше воодушевило ее.

Он схватил ее за плечи, крепко прижал к груди и поцеловал так жадно, что у Фионы голова пошла кругом. Она и не подозревала, что способна вызвать у мужчины столь пылкую страсть. Широкие ладони скользнули по ее груди, легли на талию, расстегнули поясок и со свистом выдернули его из шлевок юбки.

Хотя настоящий оргазм оставался для Фионы тайной, но желание она ощущала. Пару раз она возбуждалась еще во время любовной игры. Но ее тогдашнее возбуждение не имело ничего общего с тем, что ее заставляли чувствовать поцелуи и ласки Сэма. Жар. Томление. Учащение дыхания. Отчаянное стремление испытать то, чего она до сих пор не испытывала. Возбуждение, от которого ныл каждый нерв ее тела.

Сэм расстегнул крючок и молнию, сделал шаг назад, и юбка упала к ее ногам. Фиона сняла туфли и пинком отбросила их вместе с юбкой. На ней остались только кружевные лифчик и трусики, а также пояс с чулками. Она ждала, что почувствует смущение и даже стыд, но выражение глаз Сэма заставило ее отбросить сомнения.

— Потрясающе, — сказал он таким тоном, что Фиона лишилась остатков рассудка. — Просто потрясающе.

Она улыбнулась, подошла ближе, обняла Сэма за талию и крепко прижалась к нему. От прикосновения затвердевших сосков к колючему кружеву и горячей мужской груди по ее спине побежали мурашки, и она невольно вздрогнула.

— Холодно? — спросил Сэм.

Фиона слегка укусила его в шею, потом закинула голову и посмотрела ему в глаза.

— Жарче не бывает. Его глаза потемнели.

— Если ты будешь говорить так, мы никогда не доберемся до спальни.

Она подарила ему самую чувственную улыбку из своего прискорбно малого арсенала.

— А кто сказал, что мы должны делать это в спальне?

Сэм неторопливо запустил руки под резинку трусиков, обхватил ее ягодицы и привлек Фиону еще ближе.

— Ты выдумщица. Это мне нравится.

Она выгнула спину и прижалась задом к его теплым мозолистым рукам.

— Гм-м... — промурлыкала Фиона, когда пальцы Сэма слегка сжали ее плоть. — А что еще тебе нравится?

— Фантазии. Расскажи мне свои фантазии.

Она бы поделилась с ним, если бы было чем делиться. Но Фиона не хотела признаваться в убогом воображении, в котором до сих пор так и не возникло ни одной непристойной картины.

— У меня есть идея получше.

Руки Сэма спускались вниз, мучительно медленно подбираясь к промежности. Он наклонил голову и нежно прикусил мочку ее уха.

— Рассказывай.

Горячее дыхание коснулось ее уха в тот момент, когда его пальцы начали ласкать ее влажные кудри. Эти ласки были такими легкими, что Фиона не могла отличить реальность от тех самых фантазий, о которых ему хотелось поговорить. Какие могут быть разговоры, если все внутри напряглось и заставляет прижиматься к его умелым рукам?

Она немного отстранилась и потянулась к заколке, все еще скреплявшей волосы. Видя, что Сэм следит за ней, Фиона осторожно расстегнула заколку и бросила ее на ковер рядом с одеждой и туфлями. Потом слегка тряхнула головой, и волосы рассыпались по ее плечам.

— Лучше продемонстрируй мне свои собственные фантазии, — негромко сказала она.

Грешное пламя, загоревшееся в глазах Сэма, заставило ее затаить дыхание.

— Сегодня ночью моя фантазия — это ты.

Не успела Фиона осмыслить эту чрезвычайно эротичную фразу, как ладонь Сэма обхватила оба ее запястья. Он прижал Фиону к стене и завел руки ей за голову. Его свободная рука могла делать что угодно. В конце концов, это была его фантазия.

Сэм провел кончиком большого пальца по нижней губе Фионы, затем опустил его и начал ласкать шею. Потом нагнул голову, и его горячие губы, следуя по тропинке, оставленной рукой, прошлись по ложбинке между грудями.

Его горячая ладонь была мозолистой, но ласкала нежно и бережно. Язык, губы и зубы приникали к ее груди так нежно, что кружилась голова.