— Я дал ему слово, что буду делать то, что он скажет.

Мэдселин вспомнила, как Ричард говорил ей, что Эдвин — один из тех людей, которым можно доверять, и что он может буквально выполнять его приказания. Тогда она подумала, что это странно, поскольку это не совпадало с ее собственным мнением и до сих пор не кажется ей справедливым. Он предан, в этом Мэдселин не сомневалась, но вряд ли способен на независимые поступки.

Эдвин продолжал, не подозревая о мыслях Мэдселин:

— Гирт услышал, как люди Орвелла перешептывались, что завтра утром сюда прибудет небольшая свита скоттов. Они приплывут на лодке, пока луна низко висит над каналом. Я организую дозорных, мы будем поджидать их появления. Если мы сумеем захватить хотя бы одного живьем, тогда у нас будет больше оснований подозревать Орвелла. — Он посмотрел на побледневшее лицо Мэдселин. — Дайте мне слово, что вы не поедете к Орвеллу, леди де Бревиль.

Поглядев на незаконченное рукоделие, Мэдселин вспомнила последние слова Изабеллы. «Да, я буду доверять этому странному человеку».

— Даю вам слово, англичанин, — ответила она так смиренно, что у него от изумления поднялись брови.

Он наклонил свою голову, но прежде окинул Мэдселин взглядом.

— Вы знаете, что ваше лицо покрыто слоем соляной пыли, Мэдселин? — Не дождавшись ответа, Эдвин повернулся и вышел из комнаты.

Быстро вытерев щеки, Мэдселин надулась на справедливые слова Эдвина. «Ну почему последнее слово всегда остается за этим человеком? И в то же время он позволил мне стоять с белым от соляной пыли лицом и ничего при этом не сказал?» Раздосадованная, она побрела назад в погреб.

Мэдселин прервала свое шитье и прислушалась к громкому плачу Мод де Вайлан, соперничавшему со звуками туго натянутых струн арфы. Для такого крошечного младенца она весьма умело и громко выражала свое неудовольствие.

Мэдселин на миг замерла. Она тревожилась о малютке больше, чем сама себе в том признавалась. Бронвен нежно ласкала и успокаивала девочку, сидя в тени у окна комнаты, а Мэдселин и Эмма тем временем занимались починкой белья, расположившись у камина.

— Ребенок сегодня беспокоен, Бронвен. Ей нездоровится?

Бронвен посмотрела на нее и решительно покачала головой:

— Нет, виновата либо погода, либо кормилица Норвенна. Эта женщина вчера хлебнула лишку эля, и я держу пари, что ее молоко отдает всеми этими танцульками. — Она грациозно встала и положила Мод себе на плечо, потирая ее спинку в ритме звучавшей арфы. — То она, то эта Бланш — у вас и так забот полон рот.

Мэдселин проигнорировала грубый смешок, долетевший со стороны Эммы.

— А что там с Норвенной? Я думала, она хорошо справляется с обязанностями кормилицы.

У Эммы больше не было сил сдерживаться, и она вмешалась в разговор:

— Да, пока она снова не забеременеет. И если я не ошибаюсь, этого не долго ждать.

Бросив удивленный взгляд на горничную, Мэдселин повернулась к Бронвен. Младенец цеплялся за ее густую косу и громко фыркал в тунику Бронвен.

— Ты ею недовольна? — спросила Мэдселин.

У нее было слишком мало времени после смерти Изабеллы, чтобы проследить за Норвенной, и она считала, что, раз Бронвен, ничего не говорит, значит, она ее принимает.

Бронвен равнодушно пожала своими изящными плечами.

— Она делает, что положено, но Эмма права. Вполне вероятно, что скоро она снова обзаведется младенцем.

Лоб Мэдселин пересекла морщина. Да, она замечала интерес священника к Норвенне, но, помимо едких замечаний Эммы, не было никаких признаков, что он кокетничает с кормилицей.

— А когда утонул ее муж?

— Говорит, пять лун назад, — с отсутствующим видом ответила Бронвен и нежно потерла губами мягкий лобик Мод. — Просто она одинока, — оправдала знахарка Норвенну. — Однако если уляжется со священником, то это не будет означать, что она нашла себе другого мужчину. Лучше всего ей подождать до весенних праздников. Тут есть столько мужчин, которые были бы счастливы, чтобы она связала их по рукам и ногам.

У нее два здоровых сына, она еще молодая и сильная.

Зачарованная столь варварским способом поиска мужа, Мэдселин принялась размышлять о том, что, возможно, в нем есть определенные достоинства. «Если бы так же было принято среди нормандских леди, я ни за что не выбрала бы себе такого старика, как Годффруа де Грантмеснил.

Если бы у меня был выбор, как у Норвенны, кого бы я для себя избрала? В таком диком, опасном месте, как эта земля, выживают только сильные и грубые. Трудно даже представить себе, как Хью применял бы силу против этих людей, что приспособились к местной жизни. По крайней мере, — подумала она, — его бы надолго не хватило».

— А эта Бланш — ее так и нет нигде с самого утра. — Строгий голос Эммы прервал ее размышления. — У женщины совсем нет порядочности. Этот ее молодой человек повсюду ее ищет. А появится — будет вести себя, словно ничего особенного не случилось.

Мэдселин вздохнула и потерла разболевшуюся голову.

— Да. Я поговорю с отцом Падрэгом, чтобы он поскорее обвенчал их. Его тоже нет? — рассеянно спросила она, подавляя зевок.

— Он на Лин Ду, со всеми остальными, — пробормотала Бронвен, покачивая приумолкшую Мод. Она подошла к деревянной колыбельке и нагнулась, чтобы уложить ребенка.

Мэдселин посмотрела на Бронвен.

— А ты знала, что приезжал Генри Орвелл? — Наконец-то она коснулась темы, которая больше всего не давала ей покоя. Бронвен даже не мигнула.

— Да. Что ему было нужно?

Мэдселин не обратила внимания на неодобрительное шипение Эммы: ту раздражали такие откровенные расспросы. Она же сама одобряла прямолинейность Бронвен.

— Он хотел пригласить меня поохотиться и отобедать, а заодно и выяснить, не собираешься ли ты вернуться.

Они натянуто помолчали.

— И что вы ответили? — Женщина спросила это холодным тоном, но Мэдселин показалось, что голос ее слегка дрогнул.

— Да — на первое, и нет — на второе. Похоже, он не очень этим обеспокоился, — добавила она, поскольку Бронвен еще больше помрачнела.

Бронвен покачала головой.

— Этот человек метит глубже, он положил на вас глаз. Между вами что-то есть. Какая-то связь. — Она беспечно пожала плечами и вытянула руки перед огнем. — У меня появилось такое ощущение в тот день, когда вы приехали.

Спорить с Бронвен означало бы разгласить эту связь, поэтому Мэдселин решила на время попридержать язык. «Нет необходимости вообще упоминать о Ги и о его связях с Генри Орвеллом». От таких мыслей ей стало неуютно. Мэдселин плавно встала. Когда они с Эммой вернулись в ее комнату, свечи там лишь слегка обгорели.

— Я чувствую, что мне нужно помыться, — объявила Мэдселин Эмме. — Скажи, чтобы в мою комнату прислали корыто и горячую воду. А тебе можно не приходить, — поспешно добавила она, заметив, что служанка озадаченно смотрит на нее. Мэдселин догадывалась, что Эмма назначила Ульфу тайное свидание, и у нее не было желания нарушать ее планы. «Да и мне необходимо побыть наедине с собой».

Закрыв глаза, Мэдселин улеглась на промасленную ткань, постеленную в корыте. Ее окутал изысканный расслабляющий аромат трав и драгоценных масел, сильная головная боль, сжимавшая ее голову почти весь день, ослабла, едва только тело погрузилось в воду. «Что ж, по правде говоря, в этом крошечном корыте едва хватает места, чтобы сидеть в нем, но помыться все-таки можно».

Тут затрещала дверная щеколда, но Мэдселин не обратила на это внимания. «Наверное, просто сильный порыв ветра».

— Если бы я понял, насколько вы не заботитесь о своей репутации, я бы гораздо раньше проник в ваше убежище.

Подавив вопль, Мэдселин глубже погрузилась в воду и гневно воскликнула:

— Убирайтесь отсюда, вы… вы…

— Англичанин? — услужливо подсказал Эдвин. На его лице сияла широкая улыбка.

— Варвар! — неистово прошипела Мэдселин. — Опять напился?

Поскольку Эдвин не набросился сразу на нее, то стало очевидно, что цель его появления в комнате не столь прямолинейна, как сначала показалось Мэдселин. Смятение ее немного улеглось, и она даже посмотрела на него самым высокомерным взглядом, какой только смогла изобразить.