— Я не уверена… — быстро проговорила Мэдселин.

— У меня осталось кое-что от Ги, — продолжал Орвелл так, словно не слышал ее слов, хотя она была уверена, что он не пропустил их мимо ушей. — Я уверен, вы бы захотели получить это. И я знаю, что, и он этого бы хотел.

При упоминании имени Ги Мэдселин почувствовала, как кровь стынет у нее в жилах. «Как мог Ги иметь дело с таким человеком?»

— Что это за вещи? — Несмотря на свои сомнения, Мэдселин не могла удержаться от любопытства. «Любой сувенир от Ги для меня драгоценность».

— А, миледи! Вот где у меня преимущество! — Лицо его светилось весельем, оно было совершенно неотразимым. — Если я вам не скажу, вам придется приехать и самой посмотреть. Ги часто говорил о том, как вы быстро соображаете, и о вашей любопытной натуре.

Мэдселин сдалась и кивнула с улыбкой.

— Очень хорошо. Через неделю. — «В конце концов, вряд ли он причинит вред нормандской леди».

— Хорошо. — Грациозным движением Генри Орвелл поднялся на ноги. — Не стану больше задерживать вас. — Он повернулся и направился к двери. — Может, вы привезете Бронвен, чтобы она забрала свои вещи? Я уверен, они ей нужны.

— Я спрошу ее.

Они какой-то миг смотрели друг другу в глаза, а потом Орвелл быстро кивнул. Когда он вышел, Мэдселин почувствовала волну облегчения, которая словно потоком омыла все ее тело. «По крайней мере, он уехал и не особенно суетился из-за потери Бронвен. Может, все его недооценивают? Но почему-то я не думаю, что все так просто».

Вскоре после отъезда Орвелла Беатриса уехала из крепости де Вайлан, поскольку она хотела добраться домой до наступления темноты.

Как только подруга ее уехала, Мэдселин не захотела больше откладывать разговор с Бланш и возобновила поиски девушки. Однако Бланш необъяснимо ускользала от нее. Никто не видел ее с раннего утра. Наконец Мэдселин прекратила поиски и вздохнула. «У меня столько дел. Бланш может подождать».

Эдвин нашел Мэдселин в погребе, где та следила за засолкой мяса. Пытаясь отвлечься от мыслей о встрече с Орвеллом, Мэдселин бросалась на самую трудную домашнюю работу. Соляная пыль висела в затхлом воздухе погреба, было трудно дышать. Свет прикрепленных к стенам факелов с трудом пробивался через сумрак подвала.

Она как раз пыталась бросить тяжелую коровью ногу в ящик с солью и в этот миг почувствовала на плече чью-то руку.

— Поговорим, леди.

Позади нее стоял Эдвин. Лицо его было угрюмым. Глаза у него этим утром не светились, и Мэдселин спросила себя, не принял ли он тоже снадобье Ульфа. Она кивнула, стряхнула с рук соль и вытерла их о передник. Несколько женщин с нескрываемым любопытством смотрели на них.

— Пойдемте наверх.

Не дожидаясь ответа Эдвина, Мэдселин повернулась и направилась в комнату. Она слышала его легкие шаги за спиной и испытывала определенное удовольствие от возможности столь легко командовать таким свирепым человеком, как Эдвин. Однако она сомневалась, что у него может быть к ней какое-нибудь дело. «Скорее, он просто хочет поговорить со мной наедине».

Наконец они добрались до уединенной комнаты Изабеллы.

— Ну? — Чтобы скрыть смущение, Мэдселин намеренно избрала тон, не располагающий к откровенности.

Серые глаза Эдвина были непроницаемы.

— Гирт сказал мне, что недавно приезжал Орвелл.

— Да. Вас поблизости не оказалось, так что я решила сама принять его.

— А что именно ему было нужно? — Стальные нотки, прозвучавшие в его голосе, насторожили Мэдселин.

— Он выразил соболезнования и спросил насчет Бронвен.

Эдвин сжал губы в тугую бескровную линию.

— И вы ему поверили?

— Я не уверена, — призналась она. Именно этот вопрос уже несколько часов подряд терзал ее, но она так и не пришла ни к какому выводу. — И он пригласил меня на охоту, а потом на обед с ним.

— И вы от этого отказались, — доверительно закончил он.

— Нет. Я приняла приглашение.

Повисла напряженная тишина. Эдвин сощурился, и это нервировало Мэдселин. Ей даже пришлось напомнить себе, что она не сделала ничего предосудительного.

— Он вам угрожал? — спросил Эдвин таким ледяным тоном, что у нее кровь застыла в жилах.

Она покачана головой.

— Он сказал, что у него сохранились какие-то вещи Ги. — Мэдселин сердито смотрела на Эдвина, расстроенная тем, что тот заставил ее признаться в этом.

— А кто это — Ги? — Эдвин еще больше нахмурился.

Мэдселин распрямила спину и вскинула вверх подбородок. «Я не допущу, чтобы меня запугивал Эдвин Эдвардсон. В конце концов, он всего лишь англичанин».

— Ги де Шамбертен был моим женихом, до того как его зарезали в день нашей свадьбы.

Неожиданно Эдвин побледнел. Он пристально смотрел на нее, словно видел в первый раз, потирая пальцами свой заросший щетиной подбородок.

— А как у Генри Орвелла оказались его вещи? — наконец спросил он тихим и сдержанным голосом.

Мэдселин стало не по себе.

— Они вместе участвовали в кампании в Англии. Орвелл был командиром Ги. — Она совершенно не понимала реакцию англичанина на ее слова.

Эдвин собирался что-то сказать, но прикусил язык и потянулся за бокалом вина. Само по себе это было странно, так как он всегда предпочитал эль. И все же он вел себя необычно, и Мэдселин продолжала молчать и ждала.

— А ваш жених когда-нибудь упоминал об Орвелле? — Он поднес бокал к губам в ожидании ее ответа.

— Нет. Но вообще-то я много лет до нашего обручения не видела Ги. И не помню, приезжал ли он к нам в гости, хотя прошло уже восемь лет с тех пор, как…

Эдвин одним глотком выпил вино, и Мэдселин заметила, как у него по подбородку заструилась тоненькая красная струйка. «Он совершенно не в себе».

— Орвелл — опасный человек, — помолчав, произнес Эдвин, вытирая подбородок рукавом. — Очень похоже, что именно он повинен в убийстве моей семьи, и у меня к нему доверия не больше, чем к бешеной собаке. Вы не поедете в его крепость, леди. Этот человек коварен, как пойманный в капкан волк.

Мэдселин наблюдала за ним, чувствуя, что он едва сдерживает ярость. Она сомневалась, что Орвелл — утонченный нормандский рыцарь — был убийцей родных Эдвина, но он вполне мог связаться со скоттами.

Мысли ее побежали сами по себе, и она последовала за ними по причудливой тропе. «Если в убийстве виноват Орвелл, тогда это может означать, что Ги… Нет. Это слишком абсурдно».

— Если вы считаете, что дело в нем, то почему ничего не предпринимали раньше?

Вновь наполнив бокал, Эдвин в задумчивости повертел его в руке.

— У меня нет доказательств, кроме того, что я узнал его, а Д'Эвейрон не стал бы действовать в одиночку. Он держит меня за руку все эти долгие месяцы, потому что сомневается, что король расценит убийство мною Орвелла на этих основаниях как расправу, и не более. Я хочу расквитаться с ним, однако ваш родственник затеял более тонкую игру.

— Не понимаю, — смягчившись, произнесла Мэдселин. Не так-то часто Эдвин выражал вслух свои мысли, и она хотела немного продлить удовольствие от его доверительности.

Тяжело вздохнув, Эдвин снова помрачнел, глядя на пламя в камине.

— Мне надо взять его во время совершения акта измены. В таком случае Ричард сможет оправдать смерть Орвелла, так как подтвердятся опасения Руфуса, что он — предатель. И у него будут основания считать, что король останется доволен.

— Значит, — криво усмехнувшись, закончила она, — ваша месть сыграет свою роль в желании моего родственника выслужиться перед королем. Я не думала, что Ричард так неприкрыто алчен.

— Ваш родственник ступает по туго натянутому канату, леди де Бревиль. Его вассал подозревается в измене, а Руфус внимательно следит за вассалами де Пуакту. Д'Эвейрон действует не только в собственных интересах, но и в интересах своих родственников и наемных рыцарей. У меня тоже есть причины быть ему благодарным за его проницательность, которую он проявлял не единожды.

Заинтересовавшись, Мэдселин вопросительно подняла бровь, однако Эдвин покачал головой.