Несмотря на злость из-за предательства Эдвина, Мэдселин не могла не удержаться от того, чтобы с волнением следить за каждым движением Орвелла. Этот человек сражался как демон, и Эдвину не удавалось остановить его.

Последние слова Эдвина эхом раздавались у нее в голове.

«Я не останусь, чтобы дольше причинять тебе боль. Я люблю тебя» — вот что он сказал тогда. И в этот миг Орвелл парировал сильный удар Эдвина и затем развернулся и нанес глубокую рану в грудь англичанина.

Отпрянув от сильного удара, Эдвин оступился и упал на колени. Толпа затаила дыхание, глядя, как Орвелл вновь опускает свой меч. И были ли тому виной духи озера или просто счастливый случай, но музыка приостановилась, и вопль Мэдселин, выкрикнувшей имя Эдвина, донесся до его ушей.

Словно услышав ее, он посмотрел в ту сторону, откуда донесся ее голос, и лицо его изменилось. С удвоенной силой он поднял свое оружие и остановил меч нормандца, а затем быстрым движением вскочил на ноги.

Сердце Мэдселин встрепенулось и едва не выскочило из груди. «Что бы я ни чувствовала к этому англичанину, я не хочу, чтобы он умирал, и, похоже, духи озера тоже этого не хотят».

Эдвин отчаянно сражался с нормандцем, и вскоре Орвелл оказался оттиснутым к берегу озера. Но он по-прежнему не испытывал страха. По лбу его струился пот, и, несмотря на то, что он не позволял пока мечу англичанина пустить себе кровь, все же усталость давала о себе знать.

Видимо, из-за неуклюжей обуви внезапно нормандец оступился на тростнике и упал на колени. Толпа радостно вскрикнула, надеясь на быструю развязку поединка, но ее ждало разочарование. Эдвин остановился и дал противнику возможность подняться.

Этот рыцарский жест пропал втуне, тем более для Орвелла.

— Твой отец сделал то же самое, англичанин. Это стоило ему жизни, — намеренно и злобно прошипел нормандец. И эти слова сделали то, чего не могло бы сотворить ничто иное. Эдвин бросился на Орвелла с искаженным от ненависти и гнева лицом. Именно этого и добивался нормандец. Ловко отскочив в сторону, Орвелл зацепил раненую руку Эдвина, и у того мгновенно полилась кровь.

Эдвин застонал, рука его безжизненно повисла сбоку, и Мэдселин громко вздохнула. Улыбаясь до ушей, Орвелл поднял руки, чтобы нанести смертельный удар. Однако неожиданно потерял равновесие, зацепившись ногой за тростник, и упал в озеро.

Несмотря на то, что вода там не доходила и до колен, нормандец не поднялся. Эдвин отошел, однако не сделал ни единого движения, чтобы убить своего противника.

Альберт Малле бросился вперед и вытянул Орвелла из воды. Голова того превратилась в кровоточащее месиво. Он ударился об острый камень, лежавший под водой.

— Генри Орвелл был виновен. Так решил Бог.

Судя по бормотанию вокруг нее, Мэдселин поняла, что у жителей деревни иное мнение.

— Боги решили забрать его себе, — донесся до нее чей-то шепот. — Озеру потребовалась его черная душа.

Мэдселин закрыла глаза. Она испытывала и боль, и облегчение. «Да, Эдвин спасся от меча Орвелла, но я все равно не могу быть с ним, даже если он остался в живых». Боль разрывала ее сердце пополам.

Словно почувствовав ее страдания, Эдвин поднял на нее глаза. Слабая улыбка появилась на его губах. А потом он повернулся и ушел. Мэдселин смотрела ему вслед. «Я не могу этого сделать. Не могу позвать его. Мои раны еще слишком кровоточат».

Из глаз девушки закапали слезы, и чьи-то заботливые руки обняли её.

— Ну, Мэдселин? Ты готова? — Нежный голос Беатрисы прервал размышления Мэдселин. Глубокие снега с приходом весны растаяли, и Мэдселин с волнением ощущала это зарождение новой жизни. Она улыбнулась, припомнив, как поначалу ненавидела эту варварскую страну.

— Да. Я встречусь с ним. — Она отошла от распахнутых ставен в комнате Беатрисы и посмотрела на подругу. — Ричард в хорошем настроении?

— Как всегда в последнее время, — грустно ответила Беатриса. — Я сама почти не видела его со времени его возвращения.

Ричард со своими людьми покинул крепость в середине января, а затем больше двух недель провел в поездках по замкам своих вассалов. Уильям Руфус, обеспокоенный предательством Орвелла, приказал всем своим баронам более бдительно патрулировать северные приграничные земли. Ричард трепетно относился к приказам короля и вернулся после очередной такой поездки всего лишь предыдущей ночью. А утром он пожелал увидеть Мэдселин.

Под бдительным присмотром Беатрисы Мэдселин немного оправилась от своих душевных мук. Конечно, рубцы на сердце остались, и Мэдселин не думала, что эта боль когда-нибудь пройдет. Она не позволяла себе думать об Эдварде. Рождественские праздники прошли тихо, а потом Мэдселин передала управление крепостью де Вайлан старшему сыну Иво.

Вернувшись, Ален де Вайлан обнаружил, что мать его умерла, а отец все еще в отъезде со своим лордом, но свою участь принял покорно. В крепости Мэдселин стала совершенно ненужной, и Беатриса настояла, чтобы она поехала с ней в ее замок. «А теперь вернулся Ричард. Он решит, смогу ли я выйти замуж за Хью или нет».

Кузен ждал ее в небольшой комнатке, расположенной вдали от центрального зала.

Перед ярко пылавшим огнем стояли два стула. Ричард расхаживал по комнате.

— Мэдселин! — воскликнул он и с любовью поцеловал ее в щеку. — Мне так приятно, что ты хорошо выглядишь. А я боялся, что наш край покажется тебе несколько… скучным.

Он внимательно рассматривал ее своими темными глазами, словно пытаясь, что-то разглядеть.

Она улыбнулась ему.

— Я должна признать, что ваша земля гораздо гостеприимнее, чем я могла себе представить. И здесь столько… приключений.

— Я очень рад, что, по крайней мере, к тебе вернулся твой веселый нрав, — рассмеялся Ричард.

— Я полагаю, ты позвал меня сюда не для того, чтобы говорить о моем нраве? — тихо спросила Мэдселин.

Крепко сжав губы, Ричард покачал головой, тяжело вздохнул и жестом указал на стулья, приглашая Мэдселин сесть.

— Мне нелегко об этом говорить. Наверное, я должен был раньше… Но мне кажется, я должен сказать тебе правду.

Мэдселин угрюмо посмотрела на него.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Умоляю тебя, объясни.

Ричард потер свою густую черную щетину.

— Если бы я раньше тебе об этом сказал, я уберег бы тебя от сердечных мук и разочарований. Все для тебя могло бы обернуться иначе, если бы я не считал, что тогда, восемь лет назад, я должен был держать язык за зубами. Мне никогда не нравился Ги де Шамбертен, — как-то нерешительно продолжал он. — Он был… жестоким, и меня совсем не радовала перспектива твоего брака с ним. Но твой отец был непреклонен, считая, что это для тебя подходящая партия.

Мэдселин уставилась на него. Она никак не ожидала услышать нечто подобное от Ричарда.

— Продолжай, — слабо попросила она.

— Ты знала, что он сделал Алису своей любовницей незадолго до вашей свадьбы?

По жилам Мэдселин пробежал ледяной холод.

— Алису? — тупо повторила она. — Алису, мою невестку?

— Да. Ей тогда было всего шестнадцать, и она была решительно настроена делать все по-своему.

Мэдселин промолчала, и Ричард продолжал:

— Я знал, что случилось с Ги в утро вашей с ним свадьбы. Он провел ночь с Алисой и припозднился. Не сомневаюсь, — с отвращением проговорил Ричард, — что он сделал это нарочно. Похоже, Алиса надеялась, что он передумает жениться на тебе. И когда он крался по двору замка, Эдвин остановил его.

Мэдселин прикрыла рот рукой, но не произнесла ни звука.

— Он спросил его, не тот ли он Шамбертен, который изнасиловал и убил его сестру. Ги лишь расхохотался в ответ и с подробностями рассказал ему, что он проделал с его сестрой — и со многими другими вроде нее. И при этом он наслаждался своим рассказом. Очевидно, девушек было так много, что он даже не помнил, которая из них была сестрой Эдвина. При этом он ничего не отрицал. — Ричард, словно не веря своим словам, покачал головой.