— В РУЖЬЁ, РЕБЯТКИ! — резко скомандовал Тяжин и, схватив автомат и подсумок с патронами, выбежал на улицу. Парни выскочили вслед за ним, — Дон, к пулемёту! Тёма, Никотин! БЕГОООМ!!!

До перекрёстка Меленчука они добежали за пять минут. Поехав на машине — они потеряли бы больше времени. Надо бы было останавливаться и слушать, где стрельба, а так — всё было слышно великолепно. Огромную свору собак они увидели метров за двести.

— Держаться вместе, — скомандовал Китяж и, передёрнув затвор, дал короткую очередь в сторону обезумивших от голода животных, — Перевести автоматы на одиночный! Шагом!

— Сколько же их там? — не веря своим глазам, проговорил Тёма отдышавшись.

— Я столько никогда не видел, — ответил Никотин прицеливаясь, — штук наверно двести.

— Задача простая, — резко осёк их Кирилл, — подходим к Погосяну. Вытаскиваем его и уходим назад. На подходе убиваем как можно больше тварей. Один выстрел — одна тварь. Или две твари… Тут — как повезёт. ОГОНЬ!

И понеслось! Однако уже после трёх — четырёх выстрелов, собаки поняли, откуда исходит реальная угроза их жизни. На месте остались около десятка псов, по всей видимости, сторожить добычу, а остальные лавиной бросились на стреляющих людей.

— Беглым!!! — скомандовал Тяжин и начал стрелять, практически без остановки. Никотин тоже лупил по тварям, что было сил.

— Перезарядка!!! — крикнул Никотин и спрятался за спины Тёмы и Тяжина. Поменял магазин он почти моментально и его тут же сменил Кирилл.

— Перезарядка.

А следом и Архангел.

Всё это происходило за какие-то секунды и когда все перезарядились, свора, ставшая приблизительно в два раза меньше, вдруг остановилась.

— Так и есть, — проговорил Никотин, — осталось около сотни.

— Не останавливаться! Вперед, шагом! — скомандовал Тяжин и снова начал стрелять. Парни тоже прицелились и начали планомерное уничтожение превосходящих сил противника. И противник дрогнул. И побежал. В разные стороны, но только не в ту, от которой пахло огнём порохом и смертью. Собаки, с визгом рассыпались, кто куда, и стрелки прибавили шагу. Собачий резерв, который охранял ещё живую добычу, продолжал стоять кольцом, за что и был уничтожен полностью.

К Погосяну Китяж и компания подбежали, когда он подносил пистолет к виску.

— Отставить, Погосян! — проревел Китяж и старлей дёрнулся от услышанного, человеческого голоса, — Положи оружие! Давай, давай… Нету тут никого больше. Сам цел?

— Цел… только пожёван немного… — Рубен убрал левую руку от бедра, и из зияющей раны хлынула кровь, — похоже, они мне вену перебили, суки…

— Сейчас глянем, — деловито сказал Китяж и начал осматривать рану, — Ремень дайте. Перетянем сейчас, а снизу что?

— Да так… Пару укусов… пустяки… как же вы вовремя, братцы, — Погосян отходил от шока, — ещё бы секунду и… я ведь последний патрон для себя приберёг.

— Ты чего, старлей? Собачек испугался? — Никотину явно не нравился Погосян, поэтому он всячески старался поддеть его.

— Тише, капитан, — остановил его Китяж, — я бы на тебя посмотрел, если бы, перед тобой появилось бы две сотни голодных и ооочень серьёзных противников. Парню досталось по полной. Давайте-ка, берите его и попёрли. Времени и так — в обрез. Хотя — нет, — Остановил поднимающих Погосяна бойцов Кирилл, — Тёма. Дуй на базу. Меняй Дона, пусть он берёт свою медицинскую белиберду и на «Тигре» чешет к нам. Собак не боишься?

— Нет, — усмехнулся Артём и стукнул ладонью по «калашу», — у меня ещё две обоймы. Через десять минут Дон у вас.

— Отлично, выполнять, — Кирилл посмотрел в след убегающему Тёме и повернувшись к Погосяну, сказал, — Меня зовут — майор Тяжин. Кирилл Александрович.

— Здравия желаю, товарищ майор, — улыбнулся Рубен, — старший лейтенант Погосян. Рубен Ашотович.

— Вот и познакомились, — они обменялись рукопожатием, и Тяжин продолжил, — Сейчас, старлей, мы отвезём тебя в расположение твоей части. А ровно в семнадцать — тридцать, ты должен будешь приехать на БТРе к «Даче Брюлова». Знаешь, где такая?

— Ни как, нет, товарищ майор, — покачал головой Погосян, — Я отдам вам БТР только тогда, когда буду уверен в том, что вы выведете меня и моих бойцов.

— Понимаю твою озабоченность и недоверие, — похвалил его Китяж, — Нам всё равно торопиться некуда, поэтому ты сам лично услышишь решение с «большой земли». А сейчас, послушай меня. Если будет дано добро на твою эвакуацию. Ты грузишь своих бойцов на два «Урала» и выдвигаешься к «даче Брюлова», сам на БТРе идёшь головной машиной. Эвакуацию забиваем на восемнадцать — ноль, ноль. У «дачи Брюлова» твои бойцы получат своё штатное оружие. На всякий случай. Добро? — Кирилл пристально посмотрел в глаза Погосяну.

— Добро, товарищ майор, — кивнул Рубен, — я так понимаю, вы им тоже не доверяете.

— Правильно понимаешь, старлей. Дон, твою мать. Ну, где тебя черти носят!

— Извини, Саныч, — виновато сказал Новиков, выпрыгивая из машины, — Итак гнал, что было сил. Ну, где тут у нас больной? Ух ты! А кровищи-то, сколько вокруг! — он огляделся, — а собачатинки сколько! За что же вы так, господа, животных то, не любите? Они, не убивают себе подобных, в отличие от вас.

— Кончай философствовать, Эскулап! — перебил его Китяж, — Давай, лечи! А то, без техники останемся.

— Ладно, — недовольно пробубнил Новиков, — Давай посмотрим… Убирай руку… ой ёпта! — кровь ударила фонтаном, — Кто же «ТАК» перетягивает. Ремень выше! Зажми рану, Погосян, — старлей послушно зажал фонтан, а Андрей перекинул ремень почти под пах и сильно затянул его, — Давайте — ка, его в машину. Не сцы, старлей. Сейчас укольчик тебе волшебный сделаю и болеть перестанет, — он уколол Погосяна и у того моментально расширился зрачок, — Вот видишь, уже и не больно вовсе. Грузим и поехали.

— Куда? — спросил Китяж.

— К нам, конечно. И без возражений, — отрезал Дон, — у него не вена, а артерия перебита. Прооперирую, тогда и отвезёте. А сейчас — к нам.

Когда прооперированного и замотанного в бинты Погосяна вытащили из «лазарета» и налили стакан хорошего коньяка, он стал самым счастливым человеком на планете. Ещё бы. Сверху стоял пулемёт, который одним своим выстрелом разметает любую лохматую тварь в клочья. А железную дверь не смогут прокусить никакие зубы. Погосян мало чего боялся в своей жизни. Теперь он боялся только одного — собак.

— Никотин, сообрази перекусить гостю, — распорядился Китяж, и перед Погосяном появилась гречка с тушёнкой, — Рубай, старлей. Небось со жрачкой туго?

— По разному, товарищ майор — с набитым ртом ответил Рубен, — сегодня бойцов покормил — и, слава богу.

— Слышишь, старлей, — Никотин не мог без подкола, — А не западло тебе свинину-то рубать?

— К твоему сведению, Никотин, — Погосян не отреагировал на издевательства десантника, как тому хотелось, — армяне веруют в истинного бога нашего Иисуса Христа, Богоматерь пресвятую Деву Марию и Святую Троицу. И христианство пришло в Армению за триста лет до того, как оно только начало осваиваться на Руси. Но, это — так. Для развития…

Никотин стоял, раскрыв рот.

— Понял, десантура, — ухмыльнулся Китяж, — Умыл тебя старлей. И правильно сделал.

В комнату влетел Тёма и как гаркнул:

— Ну ты Китяж даёшь! У тебя там рация разрывается, а ты тут…

— Сколько время? — Тяжин вскочил со стула и помчался в машину.

— Пять минут первого, — доложил Тёма бежавший следом, — Она ровно в двенадцать запела.

— Ш-ш. Тихий вызывает Китяжа… Тихий вызывает Китяжа… Китяж, твою мать. Куда пропал???

— Погосяна сюда. Живо! — рявкнул Китяж и, запрыгнув в «Тигр», схватил микрофон, — На приёме, Китяж.

— Ш-ш. Я уж думал — Китяж на дно лёг.

— Не дождётесь, товарищ полковник, — усмехнулся Тяжин.

— Ш-ш. Значит есть ещё похер в похеровницах, майор?

— И шары в шароварах…

— Ш-ш. Что верно — то верно, майор. Ну, расскажи. Что придумал.