— Ты помог ей? — живо спросила Дайана.

— Я достал из копилки все деньги, которые там были, около двадцати фунтов, и отдал Рози. Ее мать принесла мне их обратно. Она сказала, что не возьмет милостыню… У них, наверное, было очень грустное Рождество. Я запомнил это навсегда. Знаешь, Ди, не надо романтизировать бедность. Бедность и счастье не всегда идут рука об руку.

— Сколько тебе было лет?

— Двенадцать…

— Ты был счастлив в детстве?

— Не знаю.

— А что стало с ней? — поинтересовалась Дайана.

— С кем?

— С той девочкой, с Рози?

Реджиналд помрачнел.

— Она стала богатой и знаменитой. Рози всегда была очень красива. Теперь она модель, работает в Дублине. Один Бог знает, через сколько постелей ей пришлось для этого пройти.

Некоторое время Дайана молча смотрела в землю, потом подняла глаза.

— Знаешь, Реджи, в том, чтобы быть богатым, кажется, тоже совсем немного счастья.

— Знаю.

В итоге Реджиналд остался погостить в доме Маринеров еще на неделю. Он уже и не пытался вообразить, что будет, когда, вернувшись домой, предстанет перед своими родителями. Ничего хорошего, это уж точно. После злополучного разговора с матерью Реджиналд ни разу не связывался с семейством Ланкастер. Впрочем, вряд ли они особенно беспокоились…

К сожалению, его пребывание в райском уголке, принадлежащем Маринерам, скоро омрачилось. Дайана целыми днями пропадала с Олимпией и Констанс. Они ездили развлекаться, делать покупки и, казалось, отлично проводили время и без него.

Возвращались женщины поздно — похоже, Дайана избегала встреч с «женихом». Реджиналд ездил верхом, любовался окрестностями и скучал. Не исключено, что он зря согласился побыть здесь еще немного.

Во вторник мать и старшая сестра вернулись вдвоем. Весело щебеча, они вылезли из машины и, отягощенные разнообразными свертками и пакетами, направились в дом. Остальные покупки за ними нес шофер.

— А где Ди? — осведомился обеспокоенный Реджиналд у Констанс.

Та небрежно повела рукой и улыбнулась.

— Она? О, она встретила в городе знакомых и осталась поболтать с ними. Не беспокойся, Дайана часто так делает. Вернется позже…

— Не забудь, Реджи, ты едешь завтра с нами выбирать свадебный сервиз. Здесь мы без тебя никак не обойдемся, — сообщила Олимпия, благожелательно глядя на молодого англичанина.

Тот что-то невнятно пробормотал, мрачно размышляя о том, где сейчас может находиться своенравная Дайана. По всей видимости, его ответ был расценен как утвердительный. Дамы дружно кивнули и проследовали в дом, продолжая оживленно беседовать.

Куда она подевалась?

Эта мысль мучила Реджиналда примерно до девяти вечера, когда уже стало темнеть и предательские подозрения закрались в его голову. Кого она там встретила? И почему мать с такой легкостью отпускает дочь одну? Детройт не такой уж безопасный город. Да что там говорить, очень опасный город!.. Поднявшись в спальню, он присел на край кровати, бесцельно вертя в руках книгу, позабытую Дайаной. Мысли путались, беспокойство росло.

Через несколько часов мучительного ожидания Реджиналд не выдержал. Он отправился на поиски мистера Маринера и, найдя его в кресле в огромной гостиной, нервно осведомился, случалось ли его дочери и раньше приходить так поздно. Тот отложил «Биржевые ведомости», в которых делал какие-то пометки, и доброжелательно взглянул на молодого человека.

— Обычно Ди делает, что хочет, — пояснил он. — Часто даже исчезала на несколько дней, но у тебя нет причин для беспокойства. Она очень осторожная девочка.

— И у нее есть в Детройте знакомые?

— Мне об этом ничего не известно, — признался Фред Маринер.

Проклятье!

Что могло случиться? Рассудок подсказывал Реджиналду, что тревожиться не о чем, но сердце предполагало совершенно противоположное… Грабители, машина, потерявшая управление, какой-нибудь обкурившийся маньяк…

Все, что оставалось, — так это ходить кругами по комнате, то и дело поглядывая на часы. Ожидание оказалось худшей пыткой из всех, придуманных людьми.

В три часа ночи Дайаны все еще не было. Измученный беспокойством Реджиналд прилег на кровать. Ужасно было думать, что она не вернется и утром…

Отчаянно зевая, Дайана пробралась в спальню. Ее глаза слипались. Ну и ночка выдалась! Встречи со старыми друзьями имеют обыкновение затягиваться до утра.

В ушах звенело, перед глазами плыли красные и фиолетовые круги. Все, о чем она только могла мечтать, — это о мягкой постели. Забраться в ее прохладные глубины и заснуть!

Ммм… По крайней мере, неожиданная встреча с двумя подругами по университету отвлекла от тоскливых и непрерывных мыслей о Реджиналде. Вот он, предмет ее горестных воздыханий, лежит на своей кровати. Одеяло сползло и едва закрывает его до пояса, одна рука небрежно закинута за голову, темные завитки волос выделяются на белой подушке…

Дайана немного постояла рядом, прислушиваясь к мерному дыханию спящего. Интересно, от чего у нее так кружится голова, от переутомления или от страстного желания разбудить его поцелуем… Пожалуй, от переутомления.

Она наклонилась, чтобы снять туфли. Какое блаженство, ступить босыми ногами на прохладный пол! Голова раскалывалась от усталости и от сигаретного дыма, который, казалось, пропитал все щели в ресторанчике, где Дайана провела полночи. От странного освещения лица казались зеленоватыми, нездоровыми… Зря она пошла туда! Можно было бы распрощаться с подругами и раньше, однако старые привычки всегда пересиливают.

Теплый душ, вот ее спасение! А потом — спать.

Дайана сделала несколько осторожных шагов к ванной комнате, опасаясь не разбудить Реджиналда, но тот спал чутко. Стоило ей взяться за ручку двери, как молодой человек тут же открыл глаза. В них явственно читалось недоумение.

— Привет, Реджи! — непринужденно произнесла молодая женщина, неожиданно почувствовав себя виноватой.

— Ди! Ты где была? — раздался сонный, но требовательный голос.

— Разве мама тебе не сказала? Встретила Элен и Роберту, старых подруг. Роберта тоже скоро выходит замуж.

— Ты только что пришла домой?

— Ага. — Дайана снова зевнула. — Что поделаешь, пришлось с ними пойти посидеть в одно местечко…

Она поморщилась, спина болела с каждой минутой все сильнее.

— С тобой все в порядке?

— Вроде бы да. Но вот спина… ужасно болит. Видимо, старею.

Реджиналд еще раз с подозрением оглядел свое возвратившееся сокровище. Потом сел на кровати и приглашающе похлопал по простыне.

— Ложись, я тебе сделаю массаж.

Дайана настолько устала, что с удовольствием улеглась на простыню, нагретую мужским телом, и отдалась на волю сильных, уверенных рук.

— О да… Вот так… — простонала она, когда мышцы спины, умело и осторожно размятые, перестали напоминать о себе при каждом неосторожном движении, а приток крови к голове прогнал ноющую боль. — Как ты это делаешь? — сонно спросила Дайана, чувствуя, что проваливается в блаженную дрему.

— Все очень просто, — пробормотал Реджиналд, не прекращая энергично разминать ее спину. — Потрешь здесь, постучишь там… У моего отца часто болит спина.

— Ты просто чудо.

— Кстати, ты знаешь, что мы сегодня едем покупать фарфоровый сервиз и еще что-то? — поинтересовался молодой человек.

— Вечером?

— Да.

— Все, что угодно. А сейчас — спать.

Дайана перевернулась на бок, не обращая внимания на то, что это была не ее кровать, обняла подушку, свернулась калачиком и моментально погрузилась в глубокий сон. Реджиналд еще некоторое время сидел рядом, наблюдая за спящей. Потом бесшумно оделся и спустился вниз. Почему-то ему стало очень тоскливо.

Вечером они прогуливались по одной из улочек города, где располагались преимущественно книжные магазины. Дайана, выспавшаяся и бодрая, уговорила его приехать пораньше. Она хотела присмотреть себе что-то из книг по искусству. Настроение Реджиналда, напротив, было весьма мрачным.