— Мама, это уже слишком!

— Ты должна помнить о различных болезнях и беречь себя.

— Да-да, я все понимаю. — Секс был последней темой, которую Дайана хотела бы обсуждать с матерью.

— Просто позаботься о себе, хорошо?

Молодая женщина стиснула зубы.

— Хорошо, мама.

— Помоги мне накрыть на стол. Отнеси эти тарелки в столовую. И пиво заодно захвати, мужчины, вероятно, умирают от жажды.

Совершенно потрясенная Дайана послушно взяла поднос с посудой. Как же сложно, наверное, было для ее консервативных родителей решить вопрос с этой дурацкой спальней, а также обсуждать с дочерью проблемы безопасного секса. Но они же хотели как лучше!

— Мама… спасибо за то, что отнеслась к нам с пониманием.

— Я тоже когда-то была молодой.

— Мамочка, сколько раз повторять: ты и сейчас еще молода!

После того как все поели, настало время идти спать. Поднимаясь по лестнице, Дайана все еще не могла поверить, что вечер в кругу семьи прошел столь успешно, а не кончился ссорой или взаимными упреками, как обычно. Может быть, делу помогло еще и то, что не было сестер. Да и Реджиналд оказался на высоте. Врожденный такт и хорошее воспитание помогали ему непринужденно держаться в любом обществе.

Несколько раз во время ужина Дайана замечала, что Фред и Олимпия обмениваются довольными улыбками, явно имея в виду предполагаемого зятя. Молодая женщина кусала губы и нервно теребила тонкую льняную скатерть, но как раз на это никто внимания не обратил…

Но вот молодые люди в сопровождении четы Маринер приблизились к двери спальни. Для виду они держались за руки, и Дайана чувствовала, что ладонь Реджиналда холодна как лед. Идея разделить с ней ложе явно не радовала молодого англичанина.

Олимпия открыла дверь и включила свет. Дайана удивленно ойкнула.

— Фред! — гневно воззвала мать семейства.

— Да, дорогая?

Фред Маринер просунул голову внутрь спальни дочери и с торжествующим видом обозрел интерьер, в котором произошли большие изменения.

— Это твоих рук дело?

— Что именно?

— Нет, я просто не верю, что ты это сделал! Объяснись, пожалуйста!

Дайана еще раз осмотрела комнату и с трудом сдержала нервный смешок. Ее старая, в викторианском стиле, огромная кровать отсутствовала, а вместо нее у противоположных стен спальни стояли две совершенно одинаковые односпальные кровати, покрытые новенькими синими покрывалами. Может быть, Олимпия Маринер и одержала победу в одной из семейных битв, но Фред Маринер выиграл всю войну. Последнее слово осталось за ним.

Спасибо, папочка, с большой признательностью подумала Дайана.

— Где кровать моей дочери? — вопросила Олимпия.

— Ну… ты понимаешь, дорогая, матрас на ней был очень старым. Я не мог допустить, чтобы дети спали на такой рухляди, и купил новый.

— Ты купил два новых матраса!

— Так они продавались: два по цене одного. Ты же знаешь, что я очень бережлив.

— И кровати тоже?

— О, они продавались в том же магазине.

— Что ж, по крайней мере, подходят по размеру. Надеюсь, ты не возражаешь, моя дорогая? — обратилась миссис Маринер к дочери, которая с трудом удерживалась от смеха, наблюдая эту сцену.

— Конечно же нет, мамочка! Все прекрасно, не так ли, Реджи?

Реджиналд ошеломленно кивнул.

— Спокойной ночи, дети, — сказал напоследок мистер Маринер. — Наша спальня находится рядом. Стены здесь тонкие, так что не обессудьте, если мы будем храпеть или ворочаться.

С этими словами, за которые он получил локтем в бок от жены, Фред удалился. За ним последовала Олимпия, также пожелав спокойной ночи. Когда дверь за супругами захлопнулась, Реджиналд в изнеможении опустился на кровать и обхватил голову руками. Дайана продолжала стоять у порога, словно чего-то опасаясь.

— Мой папа никогда не отличался широтой взглядов, — криво улыбаясь, произнесла наконец она, чтобы как-то разрядить обстановку.

— Да уж, как я понимаю, если мистер Маринер услышит какой-либо подозрительный звук и решит, что я покушаюсь на твою честь, то тут же ворвется сюда с ружьем.

— Я рада, что вы так проницательны, добрый сэр. Так что держитесь от меня подальше.

Реджиналд фыркнул. Видно было, что он отчаянно нервничает, хоть и не желает в этом признаться.

— Я чувствую себя захватчиком в осажденном городе, — мрачно произнес он. — Такое впечатление, что сейчас в меня полетят камни.

— Ну зачем же так? Мы может быть добрыми соседями… Слава Богу, что папа догадался купить эти кровати, — добавила она.

— А что здесь стояло раньше? — с интересом спросил Реджиналд.

— О, здоровенная кровать в викторианском стиле! С лиловым балдахином. Мне ее будет недоставать.

Мне тоже, вздохнул молодой человек, но благоразумно скрыл свои мысли.

— Думаю, мы должны поблагодарить твоего отца, — сказал он вслух. — Ситуация могла бы сложиться менее приятная.

Дайана кивнула, думая, что проклятый ханжа мог бы произносить эти слова не с таким видом, будто возможность провести ночь на одной кровати с дочерью Фреда Маринера непременно ляжет черным пятном на его репутацию. Можно подумать, что нет женщины более уродливой, чем она. Многие мужчины, между прочим, просили ее об этой чести. Просто она редко соглашалась.

— Все-таки я не представляю, как это твои родители решились поселить нас вместе, — медленно произнес Реджиналд, оглядывая комнату.

— О, это была всецело идея моей матери. Папа никогда бы не допустил, чтобы мы спали в одной постели.

— Надеюсь, что хотя бы после свадьбы он позволит нам это делать. — Тон молодого человека был весьма непринужденный, но Дайана внутренне похолодела. О какой свадьбе он говорит?

— Но ведь свадьба не состоится, — неуверенно произнесла она.

— Не состоится, — покладисто согласился Реджиналд. — И как же мы поделим комнату?

Он деловито раскрыл дорожный несессер и достал синюю шелковую пижаму.

— Ты можешь пойти в душ первым.

— Нет уж. Ты первая. Кстати ты захватила ночную рубашку? — поинтересовался Реджиналд, видимо помнивший о привычке Дайаны спать обнаженной.

— Н-нет, как-то не подумала.

Реджиналд демонстративно вздохнул и протянул ей длинную белую футболку.

— Тогда надень это.

Дайана фыркнула, но футболку взяла.

— Ты просто ходячая добродетель, Реджи.

Молодой человек покраснел. Дайана заметила, как он нервно облизнул губы, и тоже покраснела.

— Да, когда мое целомудрие под угрозой, — проворчал наконец англичанин, поспешно поднимаясь с кровати.

Интересно, были ли эти слова замаскированным комплиментом или Реджи действительно считает ее распущенной женщиной, способной наброситься на него? Дайана не знала, радоваться ей или злиться. На всякий случай она испепелила собеседника взглядом и скомкала злосчастную футболку в руках. Хорош, ничего не скажешь! Чопорная вежливость, никаких необдуманных поступков — и это при такой-то внешности! Да Реджиналд мог бы неплохо зарабатывать, соблазняя богатых наследниц!

— Ты, наверное, в детстве пел в церковном хоре.

— Отчего же в детстве, — улыбнулся он. — Я и сейчас частенько там пою, у нас неподалеку отличная церковь. Вот послушай… — Реджиналд приосанился и сделал изящный жест рукой. — Пиэ Йезу Домини, донна ейюс реквием… — услышала Дайана.

О, это было уж слишком! Если все оставшееся время ее слух будут услаждать латинскими гимнами, то не придется придумывать какую-то особенную причину для разрыва с Реджиналдом. «Зверское убийство жениха невестой на почве религиозных разногласий» — вот что напишут в газетах.

Молодая женщина демонстративно вздохнула, возвела очи горе и прошествовала в ванную, яростно размахивая футболкой.

Стиснув зубы и сцепив пальцы в замок, он напряженно прислушивался к звукам льющейся за стеной воды. Сейчас она выйдет, разгоряченная после душа, с влажными волосами, желанная и прекрасная… Сдерживаться не было никакой возможности. Создалось впечатление, что решительно все обстоятельства складывались так, чтобы заставить его совершить недостойный порядочного мужчины поступок. Ведь еще немного — и он просто набросится на ничего не подозревающую Дайану. Или выломает дверь ванной…