Я научился распознавать агентов ФБР на расстоянии. Я замечал их, когда они еще находились от меня ярдов за сто, и практически никогда не ошибался. Их приметы были столь же характерны, как окраска гремучей змеи. Все эти бравые парни явно начитались книг и насмотрелись фильмов, прославляющих фантастическое могущество их организации, которая, видимо, поощряла чтение и просмотр подобной муры. Мне же всегда были противны квадратные челюсти, стальные рукопожатия и манеры, имитирующие стиль второсортных актеров. Все эти люди носили одинаковые невыразительные костюмы; у меня возникало ощущение, что они посещают одни и те же дешевые магазины мужской одежды и особо не мучаются с выбором фасона. Наиболее впечатляющей частью их имиджа были значки, свидетельствующие о принадлежности к ФБР. Пока Люк скрывался в лесах Коллетона, мне пришлось говорить не менее чем с дюжиной таких ребят. Удовольствие от бесед с ними было ниже среднего. Я вел себя весьма недружелюбно, понимая, что кто-то из этих молодцов однажды может убить моего брата. Они считали мое поведение вполне понятной защитной реакцией.

Партизанская война Люка длилась уже почти год, когда в борьбу с ним включился некто Дж. Уильям Ковингтон. Впервые я встретился с ним весной на футбольной тренировке. Я как раз выстраивал новую стратегию командной игры с целью полнее использовать возможности мальчишки-квотербека, умеющего стремительно бегать и столь же стремительно передавать. На занятии мне помогал Боб Маркс — недавний выпускник «Цитадели» [208]. Основная часть уже закончилась, и сейчас мальчишки соревновались в забегах на скорость, сопротивляясь весеннему ветру. Вот тогда-то Боб и заметил припаркованный неподалеку «шевроле» казенного вида, внутри которого сидел очередной фэбээровец.

Боб кивнул в сторону автомобиля.

— Опять им что-то от тебя нужно.

— Клятвенно пообещаю этому парню, что на следующий год уплачу все налоги, — отшутился я и направился к машине.

Увидев меня, агент выбрался из салона. Про таких, как он, говорят: типичный представитель. Даже если бы он танцевал совершенно голым на лугу, усыпанном лилиями, он и тогда бы производил впечатление агента ФБР.

— Прошу прощения, сэр, — обратился я к нему. — Мы не позволяем кришнаитам распространять свою литературу у нас на футбольном поле. А если вы случайно приняли его за взлетное, то аэропорт находится в пятнадцати милях к западу отсюда.

Он засмеялся вполне искренне, что меня поразило.

— Я слышал, вы обладаете чувством юмора, — сообщил агент, протягивая мне руку.

— Не совсем так. Вы прочитали, что я умник. Себе на уме.

— В вашем досье вы характеризуетесь как человек, не склонный к сотрудничеству, — уточнил он. — Разрешите представиться: Джей Уильям Ковингтон. Друзья называют меня Ков.

— А как вас называют враги? — поинтересовался я.

— Ковингтон.

— Рад познакомиться, Ковингтон. А теперь, чтобы не перечить собственному досье, скажу вам следующее. Я не знаю, где прячется Люк. Мне ничего о нем не известно. Он мне ни разу не позвонил, не прислал ни одного письма или телеграммы. Я не снабжаю его продовольствием, не предоставляю убежища и не оказываю какой-либо поддержки. Само собой разумеется, я ничем не стану способствовать его поимке.

— Том, я хочу помочь Люку выбраться из всего этого, — заявил Ковингтон. — Мне заочно симпатичен ваш брат. Мне нравится все, что я о нем слышал. Думаю, я смог бы договориться с прокуратурой и выторговать для него минимальный срок заключения. Где-то от трех до пяти лет.

— Это за гибель четырех железнодорожников? — удивился я.

— Очевидно, ваш брат не был в курсе, что по подорванной им ветке вскоре проследует состав, — пояснил агент. — Когда ваша семья жила в Коллетоне, ночью поезда по этой ветке не ходили. Я называю случившееся непредумышленным убийством.

— Подрыв мостов тянет больше чем на пять лет, — возразил я. — С какой стати прокуратуре идти на уступки?

— Я постараюсь убедить прокурора, что эта сделка обезопасит мосты в южной части Коллетона.

— Но зачем вы мне все это говорите? Не понимаю, что я могу сделать.

— Том, я очень внимательно читал досье Люка и понял, что существуют только три человека, способных его найти, если они приложат некоторые усилия. В первую очередь, ваш отец. Но он в данный момент не расположен в чем-либо участвовать.

— Не расположен? — повторил я. — Интересная у вас, Ковингтон, манера выражаться.

— Остальные двое — вы и ваша сестра. Она пишет замечательные стихи. Я большой поклонник ее творчества, — признался Ковингтон.

— Она будет очень тронута, — заверил я.

— Так я могу рассчитывать на вашу поддержку?

— Нет, Ков, не можете. Наверное, вы не поняли моих слов в самом начале. Я ничем и никак не стану помогать вашим поискам.

— А теперь, Том, слушайте внимательно, чтобы ничего не пропустить. Компания «Мьюшоу» пообещала двадцать пять тысяч долларов тому, кто сумеет нейтрализовать вашего брата. Мне нужно вам разъяснять смысл глагола «нейтрализовать»? При всех выдающихся способностях Люк не единственный, кто ими обладает. Есть и те, кто превосходит вашего брата. Сейчас на территории округа за Люком охотятся двое «зеленых беретов». Оба награждены Почетной медалью Конгресса [209]. Возможно, они не выследят его ни завтра, ни послезавтра. Но рано или поздно кто-нибудь обязательно убьет вашего брата. Я хочу предупредить это. Я искренне восхищаюсь Люком и потому намерен спасти ему жизнь. Но без вас мне этого не сделать.

— Должен вам признаться, мистер Ковингтон, вы первый человек из вашей организации, общение с которым меня не злит. И это заставляет меня нервничать. Почему вы решили стать агентом ФБР? И почему так упорно цепляетесь за эту приставку Джей?

— Это начальная буква моего первого имени — Джаспер. Но я скорее умру, чем позволю кому-нибудь называть меня первым именем. На инициале настояла моя жена. ФБР создал человек, который тоже ставил инициал своего первого имени, — Джей Эдгар [210]. Жена усмотрела в этом некий тайный аргумент, который может сработать, если встанет вопрос о моем повышении по службе. А в ФБР я пошел потому, что был никудышным спортсменом. В средней школе мне изрядно доставалось. Думаю, вы знаете, что там не любят никудышных спортсменов. Я сомневался в своей мужской полноценности, а агенты ФБР в своей мужской полноценности не сомневаются.

— Хорошие ответы, Джаспер, — заключил я. — Пусть и в слабой степени, но намекают на то, что, в отличие от ваших коллег, я беседую с кем-то, отдаленно напоминающим человека.

— Я внимательно прочитал ваше досье и понял: если мы с вами не создадим основу для взаимного доверия, никакого сотрудничества у нас не получится.

— Кажется, Джаспер, я не говорил, что доверяю вам. Зато выказал свое полное нежелание сотрудничать. Или вам повторить?

— Я вас не упрашиваю и не принуждаю. Но сейчас, Том, с вами рядом находится единственный человек, который хочет спасти вашего брата, а не убить его.

Я разглядывал лицо Дж. Уильяма Ковингтона. Симпатичное, одухотворенное, в чем-то даже рыцарское. Все это дико меня смущало. Он доброжелательно и искренне выдержал мой взгляд — еще один довод в пользу моих сомнений. Глаза Ковингтона были ясными и спокойными.

— Надеюсь, Джаспер, я смогу найти Люка. Но хочу получить ваши гарантии в письменной форме.

— Они у вас будут. Даю слово: все пойдет так, как предусмотрено этим соглашением.

— Оʼкей. Но не думайте, Джаспер, что вы когда-нибудь мне понравитесь или вызовете у меня доверие. И костюм ваш мне тоже не по душе.

— Знаете, у меня также не возникает желания интересоваться, у какого портного вы заказывали вот это, — сказал он, кивая на мою потную футболку и брюки цвета хаки.