Ей удалось потерять его в пригороде Палермо, и ему понадобилось три часа, чтобы найти нужную виллу. Его до сих пор задевало за живое воспоминание о досаде принимавших их итальянцев, которые явно восприняли опоздание Тэннера как намеренное неуважение.
Абби пожала плечами.
— Я всегда удивлялась, куда ты мог тогда исчезнуть. Одну секунду ты был позади меня, а в следующую куда-то пропал.
— Если бы ты не так торопилась в Ирайс, я в тот же вечер рассказал тебе, что думаю о твоей езде.
— Спасибо. Комплимент, даже запоздалый, все равно комплимент.
В ее улыбке снова был намек на большее, но Абби тут же нагнула голову, и к тому времени, как закрыла за собой дверь, от нее и следа не осталось. Тэннер сделал шаг назад и не удивился, когда она воспользовалась предоставившейся возможностью и, сбежав по лестнице, выскочила в парадную дверь. В окна с другой стороны дома он увидел, как она рванулась через лужайку перед домом и исчезла в саду.
Она или действительно отправилась на берег, или кружным путем на стоянку машин. Хотя ему очень хотелось ей верить, но прошлый опыт их взаимоотношений призывал быть настороже. Почти не колеблясь, он вошел в ее комнату, что было легко, так как комнаты вообще не запирались: в них были не замки, а задвижки, чтобы на ночь закрыться от незваных гостей.
Сначала сделал поверхностный осмотр и заметил на полированном секретере у окна ее ключи от машины. Чтобы удостовериться, что это не какой-то отвлекающий маневр, он сверил номер на бирке с номерами «воксхолла», которые заметил, когда следовал целый час за Абигейл. Они сходились. Что бы это ни значило, но Абби явно пока уезжать не собиралась.
На всякий случай Тэннер забрал ключи, сунул себе в карман и собрался было покинуть ее комнату, когда заметил дверь в стене между номерами… между ее и его номером, если он не ошибался. С улыбкой на губах он пересек комнату и, отодвинув задвижку, заглянул в соседнее помещение.
Он не ошибся. Так что, взяв чемодан, Тэннер вошел к себе. Его номер во всем был таким же, как у Абби. Большая кровать, рассчитанная на мужчину его размера, удобное, хорошо обставленное пространство для отдыха перед выпуклым фонарем окна и огромная ванная комната со сверкающими кранами. Обойдя кровать, он подошел к такой же, как у Абигейл, двери и, легким движением кисти отбросив задвижку, нажал на ручку. Дверь в ее комнату распахнулась, даже не скрипнув. Он снова закрыл ее и понадеялся, что Абби не придет в голову ее проверить.
Ему хотелось поговорить с ней наедине до обеда. Загнать ее в угол, чтобы она не могла уклониться от прямого разговора, казалось ему единственной возможностью.
Однако сначала надо было дождаться ее возвращения. Тэннер подошел к окнам, из которых было хорошо видно место, где скрылась Абби. Налив себе стакан минеральной воды из бутылки, стоявшей на туалетном столике, он уселся и стал терпеливо ждать. Вообще-то, подумалось ему, он спокойно мог последовать за ней, но единственное, чего достиг бы этим, убедился, что она никуда не сбежала. Тэннер рассудил, что нуждается в этом подтверждении меньше, чем она побыть в одиночестве.
На кофейном столике лежала гостиничная кожаная папка, и Тэннер, поглядывая время от времени в окно, пролистал ее. Он уточнил час обеда, обратил внимание на то, что в подвале работает бар, который вскоре должен открыться, и прочел краткую справку, где на полстраницы были невразумительно втиснуты два века истории «Ратмуллан-Хауза».
Глянув после этого на часы, он увидел, что с момента исчезновения Абби в зарослях прошло всего несколько минут. Ему же показалось, что они длились целую вечность.
«Того, кто сказал, что единица времени величина постоянная, надо поставить к стенке и пристрелить!»
К собственному удивлению, высказав вслух свою досаду, Тэннер почувствовал себя немного лучше.
Он был бы доволен еще больше, если б мог по своей воле сжимать и растягивать время. Но коль скоро это было ему недоступно, Тэннер погрузился в размышления о том, на что он мог повлиять.
Лучи солнца стали уже почти горизонтальными, когда Абигейл остановилась под одной из трех громадных ив, осеняющих стриженый газон перед гостиницей. Она не сочла гаснущий свет дня достаточно точным временным ориентиром и посмотрела на часы. Еще не было четырех, но ее душевное состояние было согласно с солнцем: дню давно следовало кончиться. Столько всего случилось, а еще и обедать было рано.
Желудок ее урчал, напоминая, что она из-за волнения не только утром не позавтракала, но и днем ничего не ела. Возможно, именно из-за этого она никак не могла привести в порядок свои мысли. Видимо, отказ от еды привел ее к умственному истощению. Провела целый час на берегу, а результат один — идеально правильная морская звезда, которую она нашла рядом с куском плавника. Судя по всему, морская звезда попала сюда из-за того, что прилипла к дереву в неразумной попытке найти себе какую-то твердую опору, кроме океанского дна.
Абби подумала, что не только большинство людей ищут в своей жизни стабильности, в ней нуждаются и создания природы. Хотя она тут же призналась себе, что к подобным людям не относится.
Абби должна была поблагодарить родителей за страсть к приключениям и путешествиям. В конце концов так она росла: с двуязычным словарем в одной руке, чемоданом в другой. Паспорт в зубы и бегом бок о бок с родителями к самолету, поезду или пароходу. Отец ее служил в Госдепартаменте, кем-то вроде ликвидатора неприятностей, которого вечно вызывал то какой-нибудь посол, то очередной президент разобраться в обстановке и разрядить напряженность, пока это не выплеснулось на первые страницы газет.
Мать ее обожала дипломатическую жизнь и, будучи похожей на мужа в умении смягчать ситуацию, работала с женами и адъютантами, чтобы умерить их пыл и успокоить бурю страстей изнутри. Эти ее качества очень облегчали мужу работу, так что они часто отправлялись вместе в очередную горячую точку… задолго до того, как Абигейл научилась среди ночи сама находить, где ночной горшок.
Еще не став подростком, Абби осознала, что успех брака ее родителей основан не только на любви, но и на взаимной зависимости и поддержке, и на них никак не влияет, где они находятся. Пока они не разлучались, они были счастливы.
А самое главное: им никогда-никогда не было скучно.
Подняв глаза на ослепительно белый фасад «Ратмуллан-Хауза», Абби поняла, что Тэннер Флинн скуки никогда не потерпит. С самого начала ее привлекло в нем именно это: ощущение, что он занимается данным бизнесом, потому что находит его интересным и волнующим, а не потому, что надо делать деньги. Некоторые люди, да временами и она сама, могли считать Тэннера безжалостным в достижении своих амбиций, но, возможно, это было всего лишь следствием его полной поглощенности делом и любви к состязанию.
Значение имела не денежная прибыль. Финансовый выигрыш, сопутствующий победе над кем-то в бизнесе, был просто способом выражения своего превосходства. Больше всего он ценил саму борьбу. Может быть, поэтому пять лет ее коммерческого соревнования с Тэннером походили скорее на битву, чем на деловое соперничество.
Это была война, которой она, оказывается, наслаждалась, не отдавая себе в этом отчета, хотя могла точно назвать день и час, когда поняла, что это доставляет ей удовольствие.
Сильный ливень загнал их обоих однажды днем на Таити в прибрежное кафе. В тихую минуту за стаканом фруктового сока с бисквитом он спросил ее насчет названия ее магазина…
— Ты должна признаться, Абби, что «Одинокий риф» — название необычное, — сказал он, потягивая через соломинку сладкий сок. — Расскажи, почему ты его выбрала?
Сначала Абигейл раздосадовало, что он, когда начался ливень, последовал за ней в кафе, потому что это произошло сразу после яростной борьбы за партию товара в местной гончарной мастерской. Теперь он, казалось, старался вести себя цивилизованно, и она решила, что сумеет ответить тем же.
— Название это представляется мне вполне осмысленным, — ответила она. — Риф — это скала в океане, куда выбрасывают всякие диковины, то есть именно такие товары, которые я и стараюсь предложить. Откровенно говоря, в этом больше смысла, чем в названии «Рифт Тэннера».
