— А если я потом решу, что нам надо расстаться? — не удержалась Абби от вопроса.

Лицо его снова стало непроницаемым.

— Не будем загадывать на будущее, Абби. Надеюсь только, что твое решение будет правильным для нас обоих.

— А ты для себя уже решил? — осведомилась она и продолжала, не дожидаясь ответа: — Я думала, что ты еще взвешиваешь, стоит рисковать или нет.

— Это лишь бравада, девочка. Я не был бы здесь, если б не знал, чего хочу. — Он прищурился. — Я не стану говорить тебе «нет», но и принимать за тебя решение не буду. Однако все это не меняет того, что я уже сказал. Я все равно хочу о тебе заботиться.

В горле у нее стоял комок, и она едва выговорила:

— Тэннер, на этот раз я вполне могу сама о себе позаботиться.

Непреклонность ее тона подсказывала Тэннеру, что настаивать не стоит… хотя бы сейчас. В любом случае можно ведь было зайти с другого бока: если он не может преодолеть ее упрямство открыто, надо предпринять шаги, которые послужат для ее защиты втайне от нее.

А что касается любви… Тэннер знал, что примет любое ее решение. Несмотря на силу своего желания, он никогда не пойдет против ее воли, чего бы это ему ни стоило в конечном итоге.

Он любил ее, и займутся они сейчас любовью или нет, никак не повлияет на его стремление быть рядом с нею. Тэннеру казалось, что если он потеряет ее, сердце его будет разбито.

Погладив ее по плечу, он выдавил из себя улыбку.

— Дурацкое упрямство — это второе качество, которое привлекло меня к тебе.

— А какое первое? — с любопытством спросила она, не обижаясь, как это сделала бы любая другая женщина.

Тэннер лишь покачал головой, уходя от ответа, и предложил пойти пообедать. Он решил, что в его интересах лучше не признаваться в том, что оказался под властью ее энергии и деловой хватки раньше, чем заметил ее женское очарование.

Он не понимал своего истинного к ней отношения до того вечера в Аспене, когда она со смехом ворвалась сначала в отель, а затем в его сердце.

За обедом настроение у обоих было невеселое. Абби рассеянно жевала, не замечая тонкостей кухни, а Тэннер молча наблюдал за ней. Сначала он попытался пошутить, чтобы развеять ее тягостные раздумья, заговорил о ее новом предприятии, но это не сработало. В конце концов, Тэннер бросил это занятие и стал тем ей, кто, как он понял, был ей сейчас нужен больше всего: молчаливым спутником.

Ни он, ни она не захотели десерта, Абби даже отказалась от кофе, сообщив, что выпьет потом у себя в номере. Тэннер подождал, пока она нальет себе чашку кофе, и поднялся за ней по элегантной лестнице. Когда они подошли к ее двери, она обернулась, собираясь пожелать ему спокойной ночи. Однако Тэннер протянул руку за ее спиной и, повернув ручку, толкнул дверь. Прежде, чем Абби успела возразить, он боком протиснулся мимо нее в комнату. Он задергивал плотные занавеси на окне, когда она обрела, наконец, дар речи:

— Что это ты задумал, Тэннер?

«Собираюсь немного рассеять свою тревогу», — подумал он про себя. Абби не обращала внимания на угрозы, в чем бы они ни заключались, но Тэннер не мог отнестись к ним с такой же легкостью. Пока она не решилась разделить с ним свои заботы, довериться ему, он должен будет охранять ее, не подавая вида, что находится все время начеку. Он не смог бы заснуть спокойно, не удостоверившись, что в ее отсутствие к ней в комнату никто не забрался.

— Если ты воображаешь, что сможешь остаться…

Он прервал ее, не повышая голоса:

— Я и не думаю об этом, Абби. Ты сегодня не в настроении, а я еще недостаточно оправился от перелета, чтобы переживать по этому поводу. Я не слишком хорошо переношу разницу во времени. — Тэннер готов был поклясться, что услышал недовольный тихий возглас, но решил лучше не уточнять, к чему он относится. Тэннер действительно чувствовал себя разбитым, а ему так хотелось насладиться их близостью в полной мере…

Чтобы не рисковать, он решил ни словом, ни взглядом даже не намекнуть ей, насколько устал. Сделав равнодушное лицо, Тэннер обернулся и направился к постели, чтобы ее приготовить.

— Не обращай на меня внимание, Абби. Я всегда считал, что во мне скрываются задатки горничной. — Он проигнорировал скептическое выражение ее лица и, картинно взбив подушки, продолжал: — В шкафу должна быть еще одна — достать ее тебе?

— Не надо, — растерянно сказала Абби.

Круто обернувшись, он открыл дверцу стенного шкафа, не обращая внимания на ее слова. Схватив с верхней полки подушку, он швырнул ее на покрывало, быстро стал на колени и заглянул под кровать. Выпрямившись, он обиженным голосом поинтересовался:

— А где твои тапочки? Что-то их не видно.

Абигейл широко открытыми глазами следила за его действиями, не понимая, что происходит.

— Тэннер, что ты там ищешь? Нет у меня никаких тапочек.

Он удовлетворенно кивнул. В комнате никто не прятался, по крайней мере сейчас. Поднявшись с колен, он постарался согнать с лица озабоченное выражение и взглянул на Абби. Увидев, что она устало откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза, он испытал облегчение, так как врать теперь было гораздо проще.

— А я-то надеялся одним глазком заглянуть в тот пакет, который ты получила утром.

Не открывая глаз, Абби насмешливо ухмыльнулась.

— Я отдала его на хранение администратору.

— Ты ранишь мне душу. — Тэннер драматическим жестом схватился за сердце как раз в ту минуту, когда она открыла глаза. — Как можешь ты даже вообразить, что я опущусь до такой низости?

— Ты опускался еще ниже, когда обыскивал мою комнату, — напомнила она, протягивая руку к чашке с кофе. — Помнится мне, в прошлом году в Гонконге, ты не только обшарил мою комнату, но и выкрал альбом образцов, которые я позаимствовала на шелкоткацкой фабрике.

Он обошел кровать и возразил:

— Я просто хотел вернуть его законным хозяевам.

— И помешать мне приобрести ткани, которые я выбрала для блузок, — чашка чуть не раскололась, когда она со стуком опустила ее на блюдце.

Сейчас он обыскал ее комнату не из-за того, что недооценивал силы Абби: он знал, что в большинстве случаев она прекрасно сумеет о себе позаботиться. Он сделал это для собственного душевного спокойствия, чтобы проспать ночь без кошмаров. Усталость, вызванная перелетом, до предела обострила его нервы, и ему необходим был полноценный отдых, а не тревожное забытье.

— Мы получили хорошую прибыль на тех платьях, которые сделали из этого шелка, — усмехнулся он. — Но вижу, что сегодня ты не собираешься облегчить мне задачу.

— Почему ты вообще решил, что я собираюсь в эту поездку что-то закупать?

Тэннер насмешливо прищурился:

— Абби, я слишком хорошо тебя знаю. Если ты не жонглируешь одновременно тремя шариками, удерживая при этом в руке поднос с мартини, ты или заболела, или уже движешься к другой цели. Ты никогда не занимаешься одним-единственным делом…

— Я не люблю мартини, — невпопад произнесла Абигейл.

— Дело не в этом. Я никогда не поверю в то, что ты собираешься уехать из Ирландии с пустыми руками. Неужели ты забралась так далеко только по личным мотивам? Никогда не поверю в это.

Тэннер был рад, что она не отреагировала на эту подначку, потому что вовсе не намерен был вступать с ней сейчас в словесную перепалку.

— Я смотрю, ты уже засыпаешь. У тебя хватит сил, чтобы запереть за мной дверь?

Брови ее лукаво вздернулись.

— Ты хочешь сказать двери. Помнится, ты упоминал о двух входах в этот номер.

— Совершенно верно, — неохотно согласился он. «Все-таки, — подумал Тэннер, — она доверяет мне, если так расслабленно и спокойно устроилась в кресле». И при мысли об этом сердце его затопила нежность.

Она даже не представляла себе, насколько соблазнительными были ее смеющиеся глаза и плавные линии изящного тела, нежная кожа, напоминающая самый лучший шелк, прекрасные вьющиеся волосы… Даже сидя в небрежной позе, расставив ноги, так что платье задралось слишком высоко, она выглядела очень соблазнительно.