А потом вдруг ты сказал, что между нами все кончено. — Она подняла на Люка наполнившиеся вдруг слезами глаза. — И после этого ты утверждаешь, что тебе совершенно нечего мне сказать?

Люк отвел взгляд в сторону.

— Иди за мной. Здесь слишком много народу.

Ни к чему посвящать посторонних в наши дела.

Шеннон послушно последовала за ним. То, что Люк все же согласился побеседовать с ней, было маленькой, но несомненной победой.

Они очутились в небольшом служебном помещении, где прямо на полу стопками лежали пустые папки из-под вывешенных снимков. Указав Шеннон на один из нескольких стульев, находящихся в комнате, Люк уселся на другой.

— Ты сказала, что хочешь со мной поговорить. Говори.

Шеннон нервно сжала пальцы.

— Я и так сказала практически все, что хотела. У нас дела шли более чем хорошо, как вдруг ты мне бросаешь. И я, как и любая нормальная женщина, считаю себя вправе знать почему.

Не глядя на нее, Люк произнес:

— Потому что у наших отношений нет будущего. Мы друг другу не пара.

— Отчего же? — возразила Шеннон. — Ведь нам было хорошо вместе.

— Пожалуйста, не путай страсть и любовь, — холодно попросил Люк, изо всех сил стараясь не поддаться обаянию чарующего женского голоса. — Ты испытывала ко мне лишь первое, хотя и отчаянно пыталась выдать это за второе.

— Ты заблуждаешься! — От волнения Шеннон вскочила со стула. — Я любила тебя и продолжаю любить, невзирая на то, как ты со мной поступил. Но, похоже, именно ты в отличие от меня испытывал всего лишь страсть.

На мгновение Люк заколебался. В его темных глазах мелькнуло сомнение. — А может, он действительно заблуждается насчет Шеннон?

И она искренне любит его…

Но Люк тут же сердито отбросил эту мысль.

Глупости. Шеннон — легкомысленная, избалованная мужским вниманием блондинка, впервые в жизни не успевшая бросить воздыхателя прежде, нежели это сделает он. Вот теперь и бесится, чувствуя себя оскорбленной и униженной. Такие, как она, не способны на глубокие искренние чувства.

Такие красивые, как Шеннон, никогда не свяжут свою жизнь с человеком другой расы.

Черты прекрасного мужского лица вновь приобрели непроницаемое выражение. Спокойным до безразличия голосом Люк произнес:

— Возможно, ты и права. Но дела это не меняет. Мы расстались, и точка. И так будет лучше для нас обоих.

Шеннон почувствовала, как ее сердцем, которого было коснулся лучик надежды, вновь завладевает черное отчаяние. Сдавленно она воскликнула:

— Может быть, лучше для тебя, но не для меня! Люк, ну как ты не понимаешь, что я не хочу тебя терять? Я люблю тебя, понимаешь?

Люблю!

В глубине его души вновь шевельнулись жалость и сострадание. Дьявол, ведь он тоже любил эту женщину больше жизни!

Однако, не без труда совладав с собой, Люк все же отвернулся и глухо произнес:

— Позволь не поверить. Ты нуждаешься отнюдь не во мне, а в утолении собственного себялюбия. В твоей хорошенькой головке просто не укладывается, как это тебя посмел бросить мужчина, к тому же негр. Такой красавице, как ты, должны прощать все, даже флирт с другим.

— Но никакого флирта не было! — в безысходности вскричала Шеннон. — Я же уже объясняла…

— Я помню, — холодно прервал ее Люк. — Но теперь это роли не играет. Как, впрочем, и другое твое нелепое объяснение по поводу того, что ты избегаешь появляться со мной на людях. — Он строго взглянул на молодую женщину. — Шеннон, перестань наконец лгать! Лучше признайся честно, что неравные отношения оказались тебе не по силам. Ни к чему больше мучить ни себя, ни меня. Наши отношения оказались ошибкой. И чем скорее ты смиришься с очевидным, тем лучше.

Чувствуя, как подкашиваются ноги, Шеннон вновь опустилась на стул. Закрыв ладонями лицо, вдруг ослабевшим голосом произнесла:

— Твое решение бесповоротно? Ты больше не хочешь видеть меня рядом с собой?

Люк вдруг ощутил непреодолимое желание броситься к ней и, заключив в объятия и осыпав поцелуями, воскликнуть, что по-прежнему без памяти любит Шеннон и больше всего на свете хочет быть рядом с ней. Пусть даже в роли комнатной собачки, всецело зависящей от прихотей хозяйки. Наплевать на чувство собственного достоинства, если он сможет каждый день видеть эти дивные голубые глаза, слушать звуки бархатного околдовывающего голоса! Пусть даже сама мысль о том, чтобы он, афроамериканец, просил ее руки, кажется нелепой и смешной. Но разве малого стоит одна только возможность быть рядом с любимой?

Шеннон сидела, склонив голову и закрыв лицо руками. Ее плечи содрогались от с трудом сдерживаемых рыданий. Разрываясь от противоречивых чувств, Люк было шагнул к молодой женщине, как вдруг из коридора послышался какой-то шум. Спустя несколько секунд дверь приоткрылась и в образовавшемся проеме показалась черноволосая голова одного из работников галереи.

— Мистер Стоун, вот вы где! — с облегчением произнес он. — А мы вас повсюду ищем.

Гости в восторге от ваших фотографий и хотят лично выразить свое восхищение их автору.

— Передай, я сейчас приду! — отрывисто бросил Люк. От его мимолетной слабости не осталось и следа. Когда дверь захлопнулась, он повернулся к Шеннон. — Мне пора. Если хочешь, можешь остаться здесь и привести себя в порядок. Негоже появляться перед посторонними в таком виде.

Так и не дождавшись от Шеннон ответа, он вышел и прикрыл за собой дверь, предоставив молодой женщине делать все, что ей заблагорассудится На следующий день украдкой от Шеннон Сусанна прочитала целый ворох статей, посвященных открытию выставки. Критики наперебой хвалили уникальный дар Люка и предсказывали ему большое будущее. С удивительным единодушием они отметили среди лучших работ портреты и особенно фотографии красивой молодой белокурой женщины с прекрасными голубыми глазами.

Решив, что после случившегося Шеннон и слышать ничего не захочет о Люке Стоуне, Сусанна очень удивилась, когда зашла к соседке и застала ее за чтением тех же самых статей. Оказалось, что она не поленилась скупить чуть ли не половину газетного киоска.

Поздоровавшись с подругой и заметив изумленный взгляд, который та искоса бросала на разбросанные по кофейному столику газеты и журналы, Шеннон слегка пожала плечами.

— Ну и что? Подозреваю, ты считаешь, что после случившегося я должна навсегда выбросить презренного Люка из головы. Но я не могу, Вот, собственно, и все.

Поспешно Сусанна проговорила:

— Нет-нет, я вовсе так не считаю. И отнюдь не презираю Люка. К слову сказать, точно такой же набор макулатуры лежит и у меня дома.

Просто…

Поскольку Сусанна вдруг замолчала, Шеннон поинтересовалась:

— Что «просто»? Договаривай.

Подруга замялась.

— Ничего особенного. Я лишь хотела сказать, что ожидала застать тебя в несколько другом настроении…

— То есть захлебывающейся слезами и причитающей, что жизнь кончена? — довольно жестко произнесла Шеннон. — Признаюсь, до недавних пор так и было. Но больше я не буду сидеть сложа руки и недоумевать, отчего счастье само не плывет ко мне. В какой-то степени есть и моя вина в том, что Люк отверг меня. Но проигранный бой — это не проигранная война.

Не знаю пока как, но я заставлю Люка поверить в искренность моих чувств. Пусть звонки и даже личная встреча ни к чему не привели.

Но я уверена, что до сих пор небезразлична ему. А следовательно, надежда есть.

Не без удивления Сусанна взглянула на подругу.

— Восхищаюсь твоей стойкостью, Шен. Признаюсь, поначалу мне сдавалось, будто история с Люком навсегда изменила твой характер, превратив из жизнерадостной решительной женщины в бледное подобие прежней Шеннон. Но теперь я вижу, что ошибалась. Ты правильно сказала: пока есть хоть малейшая надежда, надо бороться. Но… — тут она запнулась, — но ты выдержишь это? Я имею в виду, если Люк все-таки…

— Люк любит меня, — перебив, с непоколебимой уверенностью произнесла Шеннон. А я люблю его. Мы созданы друг для друга. То же, что произошло между нами, — лишь результат досадного недоразумения. И я не допущу, чтобы из-за какой-то случайной глупости наши жизни оказались исковерканы. Мы обязательно будем вместе, потому что по-иному просто и быть не может. Понимаешь?