— Протестую, ваша честь! — вмешался Каммингтон. — Свидетель говорит о своих личных впечатлениях, а это не имеет отношения к делу.

— Протест принят, — кивнула Алисия Таккер и внимательно посмотрела на Хелену. — Скажите, мисс Колхэм, а с чего вы взяли, что мистер Уэллинг нарочно разбил эту чашку? Он сам вам об этом сказал?

— Нет, — поникла разочарованная Хелена. — Но это было видно.

— То есть вы сами решили, что мистер Уэллинг сделал это нарочно. Ну бог с ней, с чашкой. Продолжайте, мисс Даффин.

Джерри криво усмехнулся. Все происходящее смахивало на комедию, причем не самого хорошего качества. Ну не глупо ли обсуждать в зале суда какую-то разбитую чашку? А сейчас, между прочим, Хелена Колхэм совершает настоящее преступление: ломает жизнь своей лучшей подруге. Наивно полагая при этом, что делает благое дело.

Джерри скользнул глазами по застывшему профилю Ивон. Ее как будто заморозили. Сложно поверить, что она дирижер всего этого спектакля. Притащила сюда своих подружек, которые говорят о каких-то глупостях, не понимая сущности их отношений. Ведь Хелена не может знать ни тех чувств, что испытывал Джерри, ни того, что последовало за этой ссорой. Но Ивон… Неужели она не помнит? Неужели забыла? Неужели действительно разлюбила и в ее памяти осталось только плохое, а все хорошее стерлось?

— Итак, — подытожила Фиона, — свидетельница показала, что муж моей клиентки оскорблял жену в присутствии посторонних людей, тем самым проявляя свою моральную нечистоплотность и унижая честь и достоинство миссис Уэллинг. К тому же подобное оскорбление — это самое настоящее жестокое обращение.

— Протестую, ваша честь! — Джерри с недоумением и восхищением покосился на своего адвоката: и как только ему не надоедает по сто раз на дню вскакивать, выкрикивая одно и то же слово: «Протестую!». — Мисс Даффин подменяет понятие «оскорбление» понятием «жестокое обращение». Да и с «моральной нечистоплотностью» я не соглашусь. Ну кто из нас хотя бы раз не сказал своей второй половине какую-нибудь глупость? Думаю, подавляющую часть присутствующих в зале суда, да и меня в том числе, можно смело обвинить в «моральной нечистоплотности».

В зале послышались смешки. Джерри и сам улыбнулся. Молодец Каммингтон, ловко он поддел этого цербера в бусах!

— Протест принимается, — кивнула Алисия. — Мисс Даффин, мистер Каммингтон прав: на жестокое обращение показания вашего свидетеля не тянут. Что до моральной нечистоплотности… Если каждая женщина будет подавать на развод из-за одного-единственного оскорбления, суд будет ломиться от подобных ходатайств и для бракоразводных процессов придется выделять не только отдельных судей, но и целые здания суда. Я полагаю, ваша свидетельница закончила?

— Да, ваша честь, — все с тем же непроницаемым лицом кивнула Фиона Даффин. — Я прошу позволения вызвать следующего свидетеля — мисс Салли Мелон.

— Вызывайте, — кивнула Алисия Таккер.

Салли Мелон — предмет вожделения Майкла, — демонстративно тряхнув кудрями, поднялась со стула и, покачивая соблазнительными бедрами, направилась к свидетельскому месту.

Настал твой звездный час, ехидно заметил про себя Джерри. Интересно, ты скажешь суду всю правду или кое о чем все-таки промолчишь?

Уста Салли Мелон изрекли, что будут говорить только правду и ничего кроме правды, но что-то подсказывало Джерри, что кое-какие факты красотка Салли оставит лишь в своей памяти…

Салли Мелон обвела зал взглядом, который Джерри хорошо помнил: в нем было сознание собственной значительности и превосходства. Салли Мелон умела сражать наповал, но то гипнотическое состояние, в которое Она повергала своих многочисленных поклонников, было таким же коротким, как бабочкин век. Проще говоря, Салли умела очаровывать, но не умела удерживать.

И этот секрет роковой красотки Джерри Уэллингу однажды удалось разгадать. Именно тогда он понял, почему на самом деле Салли Мелон меняет мужчин с той же скоростью, что и прически. Вопреки ее заверениям, что она не хочет серьезных отношений и брак для нее что-то вроде контракта на неодинокую старость, Салли рада была бы найти себе постоянного партнера, но, увы, не могла. За красивой и яркой внешностью прятались такой беспредельный эгоизм и холодность, что ни один мужчина, соблазненный ее роскошным телом и сладкими речами о свободе, не остался бы с ней надолго. Салли это чувствовала и, как только в отношениях появлялись первые проталины непонимания, собирала в свой компактный чемоданчик все светлые воспоминания о последних отношениях и давала деру, не забыв при этом оставить на подушке спящего мужчины запах своих приторных духов и громко хлопнуть дверью.

Салли подозревала, что Джерри раскрыл ее маленький секрет, и от этого он стал бесить ее еще сильнее. Впрочем, Джерри не льстил себе, думая, что под маской внешнего раздражения и презрения Салли носит то, в чем не желает признаться даже самой себе. Джерри действительно ей нравился. Очень нравился. Нравился настолько, что, дай он ей надежду на взаимность, она наплевала бы на чувства Ивон и пошла бы с ним за тридевять земель, забыв про свои рассуждения о свободе.

Но сейчас Салли была по другую сторону баррикады и усиленно помогала подруге обрести «свободу и счастье». И если Хелена искренне верила, что Ивон и правда станет счастливей, разведясь с Джерри, то Салли вовсе так не считала. Ею двигало лишь чувство мести: она попросту сводила счеты с Джерри.

— Меня всегда настораживало то, что Ивон уезжала от Джерри. Разве это нормально, когда жена буквально сбегает от мужа? Раз в два-три месяца Ивон звонила мне, Хелене или О-Марджори… то есть Марджори Флэм… и спрашивала, не пустим ли мы ее к себе на неделю-другую.

Алисия Таккер посмотрела на свидетельницу с интересом, а потом покосилась на Фиону Даффин в ожидании, что та задаст Салли вопрос. Но Фиона молчала, ожидая продолжения, поэтому судья решила сама выяснить то, что вызвало у нее любопытство.

— Скажите, мисс Мелон, а ваша подруга как-нибудь объясняла свои отъезды из дома?

— Да, — нехотя ответила Салли. — Она говорила, что ей надо сменить обстановку.

— А зачем?

— Видите ли, ваша честь, Ивон пишет детективные романы и работает в основном дома. Она говорила, что ей нужно время от времени менять место работы.

— А чем занимается мистер Уэллинг?

— Он тоже писатель. Только пишет не детективы, а какие-то ужасные истории, — презрительно усмехнулась Салли.

— Триллеры, вы хотите сказать? — уточнила Алисия Таккер.

— Что-то вроде этого.

— Значит, вам показалось неубедительным, что подруга приезжает поработать у вас?

— Да, ваша честь. Мне кажется, что, если людям хорошо вместе, они не бегают друг от друга.

— А вы не допускаете, что людям, которые проводят вместе двадцать четыре часа в сутки, просто необходима возможность друг от друга отдохнуть?

— Допускаю, конечно, — немного растерялась Салли и покосилась на адвоката. Никто не ожидал, что судья вмешается и начнет сыпать вопросами. — Но, видите ли, ваша честь, у меня были причины думать, что в отношениях между Ивон и Джерри не все гладко…

— Расскажите о них суду, — поспешила вмешаться Фиона, пока судья не задала очередного каверзного вопроса.

— Конечно, — с готовностью кивнула Салли. — Однажды я пришла в гости к Ивон, а Джерри ни с того ни с сего запустил в жену стаканом виски. Он мог бы попасть ей в голову, и, кто знает, чем бы это закончилось для Ивон…

— Мы не говорим о том, что могло бы быть, — перебила Салли Алисия Таккер. — Мы говорим о том, что было или есть. Так все-таки мистер Уэллинг попал в жену стаканом?

— Нет, ваша честь. Он промахнулся, и стакан разбился об дверь.

— Протестую, ваша честь! — снова крикнул Каммингтон. — Салли Мелон не могла знать о том, куда попал этот стакан. И вообще не могла видеть, что мой клиент целился именно в жену. В тот момент мисс Мелон находилась в гостиной. А сами супруги — на кухне.