— Мне до зарезу нужно с ним переговорить, — произнес Эндрю, уже решая, что попытается уговорить фотографа позволить ему воспользоваться его студией.

— А что случилось? — полюбопытствовал приятель.

— Потом объясню. Познакомь меня с этим типом, очень прошу.

Спустя несколько минут Эндрю уже договаривался с фотографом Джоном о встрече в студии. Она состоялась в этот же день после обеда.

Чтобы не терять времени даром, сразу по завершении беседы Эндрю поехал к отцу, которого с трудом уговорил дать ему недельный отпуск. Тот долго ворчал, разглагольствовал о переживаемых фирмой трудностях, которых не было, но в итоге сдался. Его очень интересовало, для чего сыну понадобился отпуск, но он так и не получил вразумительного ответа…

Джон оказался энергичным человеком лет сорока, страстным поклонником фотоискусства, вынужденным забросить его из-за нехватки денег. Предоставить Эндрю студию во временное пользование он согласился в два счета, очевидно, потому, что доверял рекомендации Брэда.

— Может, дашь мне пару практических советов? — спросил Эндрю, придумывая, как бы объяснить Джону, что именно он затевает. — Понимаешь, я должен убедить одну молодую особу в том, что… э-э… я работаю в этой студии фотографом.

— Собираешься запудрить ей мозги и… — Джон недоверчиво прищурил глаз.

— Нет-нет! — Эндрю замахал руками и усмехнулся. — Я вовсе не намереваюсь соблазнить ее. Наоборот. У этой девушки серьезные проблемы, и я хочу вернуть ее к жизни, вытянуть из мрака отчаяния, в котором она находится.

Джон внимательно посмотрел ему в глаза.

— Не знаю почему, но я тебе верю. А мерзавцев, пользующихся беззащитными девчонками, терпеть не могу. По-моему, все должно происходить по любви, по взаимному согласию.

— И я так думаю! — воскликнул Эндрю. — Только речь не о любви и не о согласии. Я хочу спасти эту милую девочку от верной гибели, только и всего. Предложу ей работу, постараюсь отвлечь от неприятностей, заставить забыть о несчастной любви.

А сам подумал: и с чего это я решил, что она милая? Ох, зачем я только ввязался в эту историю? Не пришлось бы потом крупно пожалеть.

— А для чего тебе понадобилась именно студия? — продолжая подозрительно щуриться, спросил Джон.

— Девочка работает моделью. Ничего другого делать не умеет. Я, конечно, мог бы позвать ее в семейный бизнес — рыбообрабатывающий, к слову, — но вряд ли это предложение покажется ей заманчивым.

— Она что, настолько дорога тебе? — Лицо Джона смягчилось.

— Гм… мне дорога ее подруга, — солгал Эндрю. — То есть брат… Брат подруги. Мы с ним друзья… — Он махнул рукой, понимая, что его объяснения выглядят не вполне убедительными. — В общем, это длинная история. Просто поверь: я действую исключительно из добрых побуждений.

— Ладно-ладно! — Джон дружески хлопнул его по спине. — Я же говорю, ты внушаешь мне доверие. И потом, я прекрасно знаю Брэда. Он парень порядочный во всех отношениях. Будь ты сволочью, он нас не познакомил бы.

У Эндрю, уже испугавшегося было, что его план обречен на провал, отлегло от сердца.

— Какие тебе дать советы? — спросил Джон доброжелательно.

— Какие сможешь. — Эндрю приободрился и неожиданно почувствовал себя посетителем казино, с неумолимой силой втягивающимся в игру. — Я в фотосъемке обычный любитель.

— Перво-наперво обзаведись приличной камерой. Возьми напрокат или купи. Если хочешь, я одолжу тебе свою, никаких проблем.

— Нет-нет, спасибо! Лучше куплю.

Джон подробно объяснил, какую камеру следует выбрать и на что стоит обращать первоочередное внимание при съемке. Все им сказанное Эндрю запомнил слово в слово.

— И все-таки она тебе небезразлична, — заключил фотограф при прощании.

— Может быть, — ответил Эндрю, удивляя самого себя.

Он решил, что для пущей убедительности позвонит Натали в будний день, то есть завтра, и весь вечер не находил себе места от волнения. В какой-то момент на него опять нахлынули сомнения.

На кой черт отчаявшейся девице деньги и съемки? — размышлял он, бродя из угла в угол по освещенной одним торшером гостиной. Может, следовало изобрести более хитроумный план, более эффективный? Впрочем, еще не поздно, я ведь с ней пока даже не связывался.

Он попытался придумать, как приблизиться к Натали с другой стороны, но толковые мысли больше не шли в голову. Кофе не помогал, от усталости подкашивались ноги. Вконец измучившись, Эндрю улегся спать, дав себе слово, что в случае неудачи непременно отыщет иной путь…

Однако необходимость в поиске иного пути отпала в ходе разговора с молодой женщиной. Натали заинтересовало его предложение, он сразу об этом догадался.

У нее был уставший, но чистый и нежный голос. Услышав его, Эндрю мгновенно понял, что не зря подслушал их с Кэролайн разговор, не зря затеял это рискованное и хлопотливое предприятие. Он поклялся себе, что пойдет на все, лишь бы заставить это загадочное создание вновь радоваться жизни.

Ему было трудно разговаривать с ней как ни в чем не бывало, хитрить и складно лгать. Но, твердя себе, что это ложь во спасение, Эндрю справился с задачей блестяще.

Положив трубку, Натали подскочила к зеркалу. За месяц затворничества и страданий она позабыла и о косметике, и об узорах на ногтях, и о духах. Ей требовались деньги, а для того чтобы их заработать, она должна была придать себе должный вид. То есть из будущей послушницы превратиться в обольстительную красавицу, предмет мужского вожделения, столь недолговечного и порочного.

— Это ненадолго, — пообещала себе она. — Всего на недельку. Иначе не получается…

Было без пяти десять утра. Ей предстояло за единственный день полностью привести себя в порядок. Харпер ожидал увидеть ее такой, как в «Лабиринте», а вовсе не блеклым подобием. Она позвонила в салон красоты и сообщила, что хочет сделать стрижку, освежающую маску для лица, маникюр и педикюр. И именно сегодня. Администратор просмотрела свои записи и, извинившись, ответила, что свободное время найдется только у парикмахера.

Натали выругалась про себя и тут же попросила у Бога прощения. Соприкасаться с прежней жизнью, не греша, было просто невозможно.

— Хорошо, запишите меня на стрижку, — сказала она сдержанно. — Когда сегодня Шарон свободна?

— Минутку… В три дня.

Натали чуть было опять не выругалась — разумеется, не вслух, — но вовремя себя одернула. Она понадеялась, что сможет подстричься либо утром, либо вечером, а оставшуюся половину дня спокойно потратить на поиск другого салона.

Ничего не выходило.

— Ладно, — ответила она, решая, что стрижка — самое главное.

Шарон знала ее волосы и вкус как никто другой и без лишних слов понимала, что ей требуется. С маникюром в худшем случае можно было справиться и самой.

— Сегодня в три дня к Шарон, — медленно и отчетливо повторила администратор. — Ждем вас, — добавила она любезно.

— Спасибо.

Ну и сюрприз мне преподнесла жизнь, подумала Натали, кладя трубку. Затем еще раз мысленно прокрутила разговор с Эндрю Харпером. Свалился как снег на голову. Хотя очень кстати.

Она подошла к зеркалу и занялась тем, чего не делала ни разу за последний месяц, — внимательно себя рассмотрела. Ее лицо выглядело бледным, щеки немного впали, под глазами лежали тени. Но главное, что ее поразило, была худоба. За последние четыре недели она определенно сбросила несколько килограммов.

Ее охватил страх. Фотограф ожидал увидеть ее такой, как на снимке в «Лабиринте», а с той съемки прошло месяцев пять. В модельной карьере она делала тогда первые шаги и была безумно счастлива с Джеймсом, поэтому светилась здоровьем и радостью.

Что, если, увидев меня, Харпер разочаруется? — подумала она, впервые искренне сожалея об утраченной привлекательности. Передумает фотографировать… Но он сказал, что главное для него глаза, не одежда, не тело. Тогда все не столь страшно, темные круги ведь можно загримировать, ресницы и веки подкрасить.