Натали сосредоточила внимание на глазах, пытаясь объективно оценить их. Белки от слез и переживаний стали желтоватыми, но синева радужной оболочки смотрелась насыщеннее, чем прежде, может, оттого, что она теперь много спала и долго не пользовалась косметикой. В общем, повода для особого волнения не было.

Сделаю перед сном холодные компрессы, решила она, переводя взгляд на часы. Десять минут одиннадцатого. Надо поторопиться, а то ничего не успею.

На маникюр и педикюр ей посчастливилось записаться в другом салоне, до которого было рукой подать. На четыре часа. Маску она решила сделать вечером дома. Остававшееся до трех время пришлось потратить на поход по магазинам — следовало купить что-то новое из одежды, старая, как оказалось, стала велика. Конечно, на это можно было наплевать, Харпер ведь сказал, что для него важнее всего глаза. Но врожденное чувство гармонии не позволяло Натали явиться на съемку в болтающейся на бедрах юбке или мешковато сидящих брюках.

Вечером, когда, преображенная, она едва вернулась домой, позвонила Кэролайн. Бедная, мелькнуло в голове Натали. Переживает за меня, пытается удержать в этом безумном мире, потому что еще не подозревает, насколько он безнадежен.

— Предлагаю встретиться завтра, — протараторила Кэролайн. — Часа в два тебя устроит?

— Нет, Кэрри, завтра я не смогу, — ответила Натали, размышляя, стоит ли рассказывать ей о Харпере.

— Но ты же обещала! — воскликнула Кэролайн, уже готовясь обидеться.

— Да, я помню. И сдержу слово, клянусь. Только позднее. Завтра у меня дела… — Натали подумала вдруг, что и так слишком долго ни с кем не общалась и что подруга, воспринимая действительность более трезво, чем она, сможет взглянуть на ситуацию с Харпером как-то иначе и дать ценный совет.

— Дела? — спросила Кэролайн удивленно. — У Дюпре ты, насколько я помню, уже не работаешь, а учебный год еще не начался.

— Я не об учебе и не о Дюпре. — Натали вздохнула, собираясь с мыслями. — Со мной сегодня произошло нечто занятное.

— Еще что-то? — встревоженно спросила Кэролайн.

— Да. Утром мне позвонил какой-то тип по фамилии Харпер. Сказал, что в октябре у него открывается фотовыставка, к которой он должен сделать еще несколько фотографий. Для раздела «Свет твоих глаз». По его словам, в поисках модели он сбился с ног и тут как-то раз увидел в «Лабиринте» мой снимок…

— Ты именно та, кто ему нужен! — воскликнула Кэролайн. — Угадала?

— Д-да, — ответила Натали со смущением, вспоминая о своей худобе и кругах под глазами.

— Ты согласилась?

— Угу.

— Умница! — провозгласила Кэролайн воодушевленно. — Правильно сделала!

— Если ты думаешь, что от этого что-нибудь изменится, то сильно ошибаешься, — поспешила предупредить ее Натали. — Поработать мне придется всего неделю. И я ответила согласием только потому, что на дорогу мне нужны деньги.

— Денег ты бы смогла взять и у меня, — произнесла Кэролайн не вполне уверенным тоном. — Хотя, признаюсь честно, я вовсе не горю желанием оплатить твою дорогу в царство теней.

— Не говори так! — возмутилась Натали. — Ты просто ничего не знаешь, понятия не имеешь, что мне пришлось пережить! Я возненавидела этот ненормальный мир и хочу бежать из него. Там, куда направляюсь, я обрету спасение, душевное успокоение, а не… не…

— Ну-ну, только не кипятись, — перебила ее Кэролайн примирительно. — Для того я и предлагаю встретиться, чтобы ты все-все мне рассказала.

— Мы обязательно встретимся, только на следующей неделе. Харпер намерен утром делать снимки, а днем и вечером просто со мной общаться… Якобы чтобы получше меня узнать и иметь возможность предугадывать, какое выражение примет в тот или иной момент мое лицо.

— Как интересно… — протянула Кэролайн в задумчивости.

— Ты находишь?

— А ты разве нет?

— Да, конечно да. — Взгляд Натали упал на собственную руку с узорами на ногтях, старательно выведенными девушкой-мастером. Красиво. Впрочем, все это глупости, скоро она забудет о них навсегда. — Только сначала его предложение показалось мне несколько странным.

— А по-моему, в нем нет ничего странного, — возразила Кэролайн, не то действительно не находя в звонке Харпера ничего необычного, не то надеясь, что работа заставит Натали отказаться от своей идеи. — Профессиональный фотограф, порядком намучившись в поисках модели, наконец-то ее находит, — произнесла подруга рассудительно. — Ему и впрямь хочется изучить ее, вот он и предлагает пообщаться вне съемок… А насчет договора вы говорили?

— Подпишем первым делом. Включим в него все, о чем условились. За обеды и ужины Харпер будет платить сам, а за день съемок пообещал целых семьсот баксов!

— Вот это да! — воскликнула Кэролайн. — Тебе неслыханно повезло!

— Да, наверное, — пробормотала Натали, думая, что было бы гораздо лучше, если бы не пришлось возвращаться к тому, о чем она страстно желала поскорее забыть.

— Я у Мейтсона получаю в день около двухсот пятидесяти.

— Я примерно столько же зарабатывала у Дюпре.

— Харпер, Харпер… — произнесла Кэролайн. — Что-то не припомню, чтобы слышала о фотографе с такой фамилией.

— Я тоже до сегодняшнего утра, — ответила Натали, и в ее сердце опять шевельнулось сомнение.

— Впрочем, Сиэтл — город большой, народу здесь пруд пруди, — произнесла Кэролайн бодро. — Но если вдруг что, сразу звони мне, — добавила она со всей серьезностью.

У Натали потеплело в груди. Подруга за нее искренне переживала, доказывая, что не все в этом мире безнравственны и жестокосердны. Это успокаивало, хоть и не настолько, чтобы заставить ее отказаться от намерения спрятаться в монастырской тиши.

— Хорошо. Большое спасибо.

— А какого он возраста? — неожиданно поинтересовалась Кэролайн.

— Кто? — спросила Натали, растерявшись.

— Ну, этот твой Харпер.

— Понятия не имею, — ответила Натали, вспоминая голос фотографа и чувствуя, что от волнения волоски сзади на ее шее зашевелились, а щеки запылали.

— По голосу всегда можно определить, со стариком разговариваешь или с подростком, — заметила Кэролайн.

— По-моему, он не старик, но и не юноша. — Натали догадалась, к чему подруга клонит, и ее охватило раздражение. Любовные игры были самым опасным занятием на свете, боль от предыдущей до сих пор разъедала ей душу. — А при чем здесь его возраст?

— Да так, ни при чем. — По тону Кэролайн было понятно, что она хочет сказать что-то еще, но не решается. — Просто я подумала… а вдруг этот фотограф окажется симпатичным свободным парнем, понравится тебе, и ты забудешь своего Джеймса, а вместе с ним и…

— Кэрри! — опять вспылила Натали. — Если бы я знала, что ты начнешь донимать меня всякими глупостями, ни за что в жизни не рассказала бы тебе о Харпере!

— Ну, прости меня! — взмолилась Кэролайн. — Не сердись. Может, я в чем-то и ошибаюсь, но желаю тебе только добра, сама ведь знаешь!

— Ладно, мир. — Натали постаралась успокоиться. — Очень тебя прошу: больше не делай подобных намеков. Они меня бесят.

— Хорошо, — послушно согласилась Кэролайн. — Удачи и до скорого.

— До скорого, — ответила Натали.

Ты отличная подруга, добавила она про себя, кладя трубку. Как жаль, что это в наши дни большая редкость.

От неуемного волнения Эндрю, желая создать в студии располагающую к творчеству обстановку, три раза переставил с места на место стулья, передвинул ширму, повесил на стены, снял и вновь повесил сделанные Джоном фотографии. С приближением момента встречи ему становилось все более и более неспокойно.

Спать накануне он лег в половине второго — штудировал книги с практическими советами фотографам, купленные в книжном, — а в семь утра был уже на ногах. В студию приехал за полтора часа до назначенного времени, чтобы войти в роль и разобраться с приобретенной накануне камерой.

А если она не придет? — думал Эндрю снова и снова, хоть и убеждал себя успокоиться и не суетиться. Что тогда? Впрочем, ничего ужасного не произойдет, я всего-то лишь почувствую себя круглым дураком. Кретином. А Натали посмеется надо мной, может, и Кэролайн о моем звонке расскажет. «Какому-то чокнутому помешали пять тысяч баксов, и он предложил отдать их мне за тридцать пять снимков. Разумеется, я мысленно послала его куда подальше. У меня сейчас уйма дел: я слишком занята подготовкой к отъезду»… Ха!