Исида стоял перед зеркалом в своем купе. Он дослал патрон в ствол пистолета, сунул его за пояс, застегнул пиджак. Потом одним движением выхватил пистолет, прицелился в свое отражение, повторил это движение несколько раз, все время чуть-чуть меняя положение. Наконец остался доволен, спрятал оружие и застегнул одну пуговицу.

Пора идти...

Он еще раз взглянул на свое отражение в зеркале и вышел в коридор. Остановился против двери купе дипломата, прислушался, потом прошел чуть дальше и встал рядом с дверью пятого купе так, чтобы можно было одним рывком ее распахнуть.

Исида выглядел спокойным, только присмотревшись, можно было заметить некоторое напряжение в его чуть подавшейся вперед фигуре...

А Чадьяров продолжал листать журнал.

Александра Тимофеевна несколько раз мелко перекрестилась, потом осторожно начала надевать перчатку. Пальцы слушались плохо, соскальзывали с тонкой лайки... Теперь она больше ни о чем не думала, лишь бы до первого выстрела сделать все совершенно бесшумно.

Она медленно и осторожно нащупала под платком пистолет, подтянула его повыше, удобно взялась за рукоятку и тихо, насколько было возможно, спустила предохранитель.

Чадьяров перевернул страницу журнала.

Александра Тимофеевна приставила ствол пистолета вплотную к стене.

Чадьяров небрежно шелестел страницами. На самом же деле он испытывал огромное напряжение и в любую секунду был готов к прыжку. Этот звук он не смог бы спутать ни с чем: внизу щелкнул предохранитель. Что же теперь? Боевая пружина лежала у него в кармане. Именной пистолет из желтого чемодана выстрелить не должен. Ну а если у Демидовой есть другое оружие? Нет, Чадьяров довольно внимательно осмотрел все вещи Александры Тимофеевны. В те редкие минуты, когда она оставляла Фана одного, он не терял времени даром. Это во-первых. Во-вторых, он не мог не заметить, что один ремень на желтом чемодане не застегнут. Значит, его открывали. Ну а если пистолет проверили и обнаружили неисправность?..

Как все обернется дальше, Чадьяров не знал. Он сделал что мог, на что был способен. И сейчас, ловя каждый шорох с нижней полки и готовый к самому худшему, Чадьяров шумно перелистывал страницы.

Задержав дыхание, Александра Тимофеевна плавно положила палец на спусковой крючок, нажала. Выстрела не последовало. Она резко нажала еще раз, еще — то же самое. Забыв об осторожности, она судорожно щелкала предохранителем, вновь несколько раз нажала на спусковой крючок — тщетно.

По виску Чадьярова катилась капелька пота. Он слышал прерывистое дыхание Демидовой и теперь уже был совершенно уверен, что в руках ее то самое оружие, которое везли в тайнике.

Шнайдер посмотрел на часы. Время прошло, выстрела не последовало. Внутренне он уже подготовился к тому, что операция срывается, но все-таки в эту минуту страх перед неведомой силой овладел им.

Вначале все казалось просто и ясно: с одной стороны, Сайто, которого нужно убить, с другой — руководимая Шнайдером группа, которая это сделает.

Но откуда-то появилась таинственная третья сила... Как бороться с ней?..

В недоумении был и Исида. Он отцепил побелевшие пальцы от поручня, за который держался в коридоре, посмотрел на часы. У двери пятого купе прислушался: тихо. Некоторое время он в нерешительности переминался с ноги на ногу, видимо прикидывая, как поступить дальше, потом быстро пошел по вагону и постучал к Шнайдеру. Вошел в купе, закрыл за собой дверь, но ничего не успел сказать: сильный удар свалил его с ног. Не дав Исиде упасть, Шнайдер схватил его за лацканы пиджака, бросил в кресло, прижал голову к стене.

— Я... я... — пытался что-то сказать ошеломленный Исида.

— Почему не стреляет? — с яростью зашипел Шнайдер.

— Не знаю...

Шнайдер ударил Исиду в подбородок. Тот гулко стукнулся о стену затылком, на мгновение потерял сознание. Шнайдер плеснул ему в лицо остатками чая. Японец открыл глаза.

— Кто тебя подослал, говори?.. Обвести меня хотели? Официантом сделать? А ну говори! ел

— Я не понимаю... — с трудом выдавил Исида.

— Поймешь! — Шнайдер взвел курок. — Кто меня должен был убить? Кто сорвал операцию? Кто тебе писал записки? Ну!

Японец замотал головой, вытер окровавленный рот.

— Кто здесь еще едет?

— Не знаю...

— А вот это знаешь? — Шнайдер выхватил из кармана мандат, ударил им наотмашь Исиду по щеке: — Это знаешь? Кто мне подложил? Хотели, как того барана?

Исида вдруг резко распрямился и головой ударил Шнайдера в живот. Потом сверху двумя руками — по шее. Шнайдер упал на колени, но тут же, схватив Исиду за ноги, что было силы дернул на себя. Тот рухнул, свалил со стола пишущую машинку. Посыпались бумаги, газеты, разбился стакан.

Не помня себя от ярости, Шнайдер ударил Исиду ногой, потом еще и еще...

Александра Тимофеевна распахнула дверь. В пустынном коридоре ветер тихо шевелил белые занавески. Исиды не было! Значит, если бы она выстрелила, никто бы не ворвался в купе, и тогда...

— Боже мой! — прошептала Александра Тимофеевна, холодея.

Она обернулась, и Чадьяров увидел ее бледное лицо с бескровными прыгающими губами.

Фан с недоумением смотрел на «жену».

Поезд замедлял ход. Мимо купе пробежал проводник:

— Стоим две минуты! Просьба не выходить!

Но Александра Тимофеевна, похоже, ничего не слышала. Еще секунду стояла в оцепенении, смотрела невидящим взглядом куда-то мимо Чадьярова, потом сорвалась с места. Дернула ручку двери в купе Шнайдера. Там было заперто.

Александра Тимофеевна вернулась к себе, захлопнула дверь и, рыдая, повалилась на постель.

Когда поезд остановился, Айжан спрыгнула с подножки на перрон. Навстречу ей уже торопились отец и братья. Всю дорогу она вспоминала про Чадьярова, очень хотела еще раз его увидеть.

Старик что-то говорил, обнимая дочь, малыши со всех сторон облепили старшую сестру. Так все вместе они спустились с перрона, перешли полотно за поездом и направились к стоявшей неподалеку повозке.

И тут Айжан увидела того самого человека с бородой, который приходил ночью в тамбур третьего вагона. Он быстро шел по насыпи к головным вагонам. На лице его была видна свежая ссадина, рубашка расстегнута. Видимо, бородатый выпрыгнул в окно, потому что все двери с этой стороны состава были заперты.

Айжан услышала, как зазвонил станционный колокол, ему гудком ответил паровоз. Бородатый заторопился. Клацнув буферами, поезд медленно тронулся. Бородатый побежал.

Сама того не замечая, Айжан машинально пошла за ним, оставив отца и братьев в недоумении стоять у повозки. Она еще не знала, что предпринять, но чувствовала: нужно остановить бородатого или как-то дать знать о нем Чадьярову.

Айжан стала прибавлять шаг.

А поезд набирал скорость. Шнайдер вскочил на подножку первого вагона, остался стоять на ступеньках. И тут, оглянувшись, он увидел девушку, которая, размахивая руками, бежала по насыпи. Шнайдер с беспокойством смотрел на нее, пытаясь понять, зачем она бежит. Вдруг девушка остановилась, кинулась обратно и ловко вскочила в седло стоявшего возле повозки коня.

Помощник машиниста видел и Шнайдера, идущего по насыпи, и бежавшую за ним Айжан. Он даже подозвал к окну машиниста, но тот ничего не заподозрил.

— Ну, отстал кто-то или забыли чего... Делом лучше займись.

Добродушие машиниста успокоило парня, однако он вынул из ящика с инструментами молоток потяжелее и положил рядом с собой.

Оставив в купе плачущую Александру Тимофеевну, Чадьяров вышел в коридор и запер снаружи дверь.

У окна беседовали двое пассажиров-иностранцев. Чадьяров двинулся по коридору и замедлил шаг перед купе Сайто. Там было тихо. Так же тихо было и за дверью Шнайдера. Исиды тоже не видно.

Поезд набирал ход.

— Смотрите, смотрите! — воскликнул один из пассажиров, показывая на окно. — Что вы скажете? Вот дикий народ!

Чадьяров увидел Айжан. Беспрерывно погоняя коня, она мчалась рядом с поездом. Айжан тоже заметила Чадьярова и что-то закричала, показывая вперед. Чадьяров попытался открыть окно, но оно не открывалось.