Она встала, не в силах больше выносить этот разговор.

— Мне уже пора на работу, — быстро произнесла Долли и выбежала из дома. Подальше от матери с ее пивом, сигаретами и нравоучениями.

Иден улетел тогда на несколько дней в Вашингтон, и Долли почувствовала себя совершенно одинокой. Стоило лишь вспомнить слова матери, как девушку охватывал необъяснимый страх.

Все это было странным и таким пугающим. Порой Долли просыпалась ночью с чувством неизбежной опасности. Ей снились туманные джунгли, полные огромных насекомых и ядовитых змей.

Долли находила облегчение, находясь среди детей, играя с ними. Они купались, пели песни, просто веселились.

Наконец вернулся Иден, полный энергии и жизнерадостности, веселый, с огромным букетом роз. Он забрал ее с собой в дорогой ресторан и предложил попробовать паэлью — рис по-испански. Публика в ресторане была одета богато и изысканно. От этого Долли чувствовала себя Золушкой в своем простом хлопчатобумажном платье. Но Идена это, казалось, вовсе не волновало. Он говорил, как прекрасен цвет ее волос, глаз, как нежны губы, созданные для поцелуев, как он любит доставлять ей удовольствие и удивлять.

Иден заказал себе вина, а Долли — коку. Девушка смутилась оттого, что была слишком молода и не могла заказывать к обеду вино.

Им принесли паэлью с улитками. Аппетит у Долли пропал.

— Ты же ешь моллюсков и устриц, — произнес Иден, явно забавляясь. — Так почему бы тебе не съесть улиток?

— Я привыкла к моллюскам и устрицам, — почти прошипела девушка. — Прости, но улиток я вовсе не хочу пробовать. — От неловкости она выронила вилку.

— Как хочешь, — проговорил Иден. — Закажи что-нибудь другое.

Слезы застилали глаза.

— Я не голодна.

Долли положила свою салфетку на стол и неуклюже встала. Схватив сумочку, она заспешила из ресторана. Горячие слезы катились по лицу.

Иден догнал девушку и обнял.

— Ты расстроена? — виновато спросил он. — Мне очень жаль.

— Я не могу выйти за тебя замуж. Я не могу поехать с тобой в Африку.

— Потому что ты не любишь улиток?

— Потому что мне страшно. Я не могу оставить маму. Мы с тобой не подходим друг другу.

Лицо Идена побагровело.

— И кто, черт возьми, сказал тебе это? — Он не скрывал охватившей его злости. — Твоя мать?

Девушка в растерянности отпрянула от него.

— Мама права, Иден.

— Нет, ошибается! Все, что она видит, — это узкий мирок, полный ханжества и лицемерия.

— Я не позволю тебе осуждать мою мать! — возмутилась Долли, отступая от него еще на шаг. — Что ты вообще знаешь о ней?

— Я знаю то, что слышал, когда разговаривал с ней. Я знаю многое по твоим рассказам. — Иден положил руки в карманы и угрюмо уставился на Долли. — Я не хотел говорить об этом, но скажу. У твоей матери слишком эгоистичный взгляд на вещи. И она тащит тебя назад, не хочет отпускать от себя.

— Замолчи! — выкрикнула девушка, развернулась и побежала к стоянке, понимая, что уехать может только с помощью Идена. У нее не было денег на такси, а ресторан находился в нескольких милях от города.

Иден подошел к машине и открыл дверцу. Девушка скользнула в салон и замерла, до боли сцепив руки на коленях.

— Я хочу, чтобы ты отвез меня домой.

— Сначала мы объяснимся.

— Я не хочу объясняться. — Долли говорила, словно капризный ребенок, злясь сама на себя.

Иден молча завел машину, но не повез девушку домой. Они приехали в его коттедж.

Долли присела на кухне за стол, Иден принес поднос с виноградом и яблоками, хрустящим французским хлебом и различными сортами пахучих сыров. Он налил два бокала вина, забыв о том, что девушка не пьет и не любит даже слабое вино. Долли не могла понять богатый мир, где взрослые люди ели улиток и заплесневелый сыр. Она пыталась не думать о том, что едят в Африке.

Иден сел напротив.

— Я знаю, что ты не хочешь слушать меня, но ты не можешь позволить матери решать за тебя, что делать и как жить. Тебе не тринадцать лет. Родители существуют для того, чтобы позволить достаточно подросшим детям уйти из-под опеки. Ты должна жить своей жизнью, Долли, собственной жизнью.

— Я и живу такой жизнью.

Иден взял ее руку, крепко сжал и посмотрел девушке в глаза.

— Тогда выходи за меня замуж и поедем в Африку.

Отчаянный страх и тяжелое предчувствие охватили Долли. «А как же я? — вновь услышала она голос матери. — Я буду совсем одна».

Девушка выдернула свою руку из ладони Идена и вскочила.

— Я не могу! Не могу!

Мужчина встал.

— Ты не любишь меня, — чужим голосом произнес он.

Долли едва сдерживала жгучие слезы.

— Не говори так!

— Это ведь правда. Только скажи мне! Скажи, что не любишь меня!

— Нет!

Иден крепко сжал ее руки. Его лицо было так близко, что она чувствовала его горячее дыхание.

— Давай просто покончим со всем этим, Дол! Скажи, что больше не любишь меня! Скажи же, черт возьми!

Страдание, страх, боль пронзили ее.

— Хорошо! Хорошо! Я не люблю тебя! — Рыдания сотрясали ее тело. Ей казалось, что кто-то другой произносит эти слова. — Я не люблю тебя! Не люблю!

На следующий день Долли предложили чудесный домик с видом на горы. Он стоял у самого леса. Старый камин и деревянные полы в просторной гостиной создавали уют и тепло. В доме были две спальни, небольшая кухня, ванная и прачечная комната — как раз то, чего она хотела. И школа, и пляж находились совсем рядом.

Она была рада, что Иден отправился с ней. Агент уехал, оставив ключи, чтобы можно было осмотреть дом.

— Хорошее местечко, — сказал Иден. — Но дом слишком маленький и отличается от того, к чему ты привыкла.

— Он просто восхитителен, — сказала Долли. — Мне и не нужно большего.

И это было правдой. Но тогда почему она почувствовала какую-то опустошенность? Ведь именно такой жизни она хотела. Именно такой.

— Что-то ты притихла, — произнес Иден на обратном пути.

— Я думаю. Еще столько нужно сделать. Мне надо разобраться с вещами и продать дом.

Ладони Долли были влажными. Она потерла их о джинсы и вздохнула. Ее охватило тягостное чувство.

Иден провожал ее. Войдя в дом, она стала посреди гостиной, вдыхая знакомые запахи, и внезапно почувствовала невероятный страх и отчаяние.

Женщина побродила по дому и словно впервые увидела все это — яркие солнечные комнаты, широкие окна, красивую мебель. Она заглянула в спальню и вновь спустилась вниз, чувствуя лихорадочное биение сердца. От волнения ее бросило в холодный пот. Долли хотела бежать отсюда, подальше от непонятного страха. Она выскочила на террасу и плюхнулась в шезлонг, тяжело дыша.

Что-то с ней случилось.

Сердечный приступ? Неужели я умру?

Иден тут же очутился возле нее и нащупал пульс.

— Я… Я умираю, — воскликнула Долли, едва слыша себя от стука сердца, отдававшегося в висках.

— Ты не умираешь, — спокойно сказал Иден. — Постарайся расслабиться и медленно глубоко вдохнуть. А теперь выдохни, очень-очень медленно. Сконцентрируйся на своем дыхании.

Долли попыталась сделать то, что он говорил, успокаиваясь от уверенных прикосновений его пальцев.

— Хорошо, — произнес наконец Иден. — Теперь сядь прямо и повтори все еще раз. Почувствуй, как ты расслабляешься. — Он не выпускал руку.

Понемногу страх покидал женщину. Она сосредоточила внимание на больших белых хризантемах в саду.

Словно по волшебству, Долли почувствовала, как ее дыхание успокоилось, и она начала приходить в себя. Пение птиц. Аромат цветов. Ярко-голубое небо с лениво плывущими облаками. Долли следила за их движением, чувствуя невероятное облегчение.

Она подняла глаза к Идену.

— Я не знаю, что со мной произошло, — с волнением в голосе произнесла Долли. — Это было ужасно.

Легкий океанский ветерок ласкал ее кожу. Она потрогала свою влажную футболку.

— О Господи, — прошептала женщина, взглянув на Идена. — Что со мной случилось?