Она замолчала, понимая, что обратного пути нет, но все же не решаясь продолжить.

Маурицио взял ее за руки.

— Доверься мне, Арабелла, — попросил он. — Независимо от того, что ты хочешь мне сказать, сейчас самое время, я чувствую это.

— Да, — сказала Арабелла, собираясь с духом. — Ты должен это знать, Маурицио. Но прежде ответь: возвращался ли ты когда-либо в Каренну?

— Нет, — сказал он, ни секунды не медля.

— Я тоже… до недавнего времени.

Арабелла остановилась снова и спросила себя, разумно ли поступает. Она уже пережила эту боль, но стоит ли обрушивать неожиданное признание на человека, которому и так плохо от только что услышанного?

— Продолжай, — подбодрил ее Маурицио, видя ее колебания.

— Я всегда думала, что не осталось даже могилы нашей крошки… Во всяком случае, мать сказала, что, обеспокоенная состоянием моего здоровья, поручила кому-то из посторонних заняться похоронами… И… и найти место ее погребения просто не представляется возможным… — Арабелла перевела дыхание и выпалила: — Но это не так!

— Что ты имеешь в виду? — спросил Маурицио.

— Она там, на кладбище в Каренне. Ее похоронили с соблюдением всех церковных обрядов.

— Но почему тебе ничего этого не сказали?

— Видимо, так распорядилась моя мать, — сказала Арабелла. — У нее не хватило духу обойтись со своей внучкой, как с бездомным котенком. Во время моего недавнего посещения Каренны я случайно разговорилась с тамошним священником. И что-то вдруг побудило меня попросить его показать мне книгу записей о похоронах тех лет. Священник вошел в мое положение и даже помог найти запись о погребении нашей дочери. Хотя это оказалось нелегко.

— И Карлотте все это было известно? — спросил Маурицио.

— Да, — кивнула Арабелла. — Но она хотела притвориться, будто нашей дочери никогда не существовало на свете. И еще она очень хотела, чтобы я забыла о ней. Даже попросила написать на могильном камне «Мария Патти». Так звали прабабушку нашей малышки.

— Что?!

— Да, — сказала Арабелла, — только знакомое имя и помогло мне найти могилу.

Маурицио вскочил и заметался по комнате словно разъяренный тигр, мотая головой, как животное от сильной боли. Арабелла никогда не видела такого безумного выражения на его лице.

Наконец он остановился и ударил кулаком в стену. Раздался оглушительный звук. Дому повезло, что он был построен на совесть. Но ничто не могло смягчить ни гнева, ни страданий Маурицио.

— Боже! — повторял он. — Боже! Боже!

Вне себя от жалости к нему, Арабелла бросилась к Маурицио и обняла изо всех сил. Но он не прекращал бить кулаком в стену, свободной рукой обхватив молодую женщину, которая не переставала повторять:

— Маурицио, ну пожалуйста, успокойся… Ну пожалуйста… — Но она не была уверена, что он слышит ее.

Наконец он обессиленно уронил руку, дрожа всем телом от душевной муки. Арабелла стояла, приникнув головой к его плечу, и плакала. Она могла вынести собственную боль, но его боль разрывала ее сердце на части.

Маурицио повернулся к ней и хрипло произнес:

— Обними меня или я сойду с ума! Обними покрепче, Арабелла. Мне еще никогда не было так плохо!..

Он почти упал на нее. Исчерпал себя в своем неутешном горе, и во всем мире осталась лишь Арабелла, способная спасти его.

Она заключила Маурицио в объятия и решила, что не оставит его одного. Ибо он сейчас находился в том же самом состоянии, в каком она пребывала после смерти дочери.

Арабелла помогла ему добраться до стула, и он почти упал на него. Его остановившийся взгляд был обращен внутрь себя и полон ужаса, словно Маурицио увидел там только бесконечную пустоту.

Его правая рука оказалась разбита в кровь. Арабелла принесла миску с водой, бинт и антисептик. Затем мягко взяла его кисть, ощутив, как это легкое прикосновение заставило Маурицио вздрогнуть. Слезы навернулись ей на глаза от вида его страданий.

Арабелла опустилась на колени около него так, чтобы было удобнее промыть и перевязать кровоточащую рану. Маурицио безучастно наблюдал за ее действиями.

— Как она выглядит? — неожиданно спросил он.

— Что, любимый? — Слова вырвались сами собой.

— Ее могила…

— Небольшая, очень простой камень с именем и датами рождения и смерти.

— И никого из родных не было на ее похоронах, — пробормотал он, качая головой. — Бедная маленькая девочка.

— Я была рада, когда узнала, что она умерла крещеной и ее похоронили надлежащим образом. Думала, что и у тебя станет спокойнее на душе, когда я скажу тебе это, — произнесла Арабелла.

— Если бы я знал, то часто навещал бы нашу дочь…

Маурицио был итальянцем с присущим им отношением к умершим родственникам. Могилы детей посещали регулярно, с цветами и подарками ко дню рождения, потому что даже умерший ребенок как бы продолжал оставаться членом семьи. Для Маурицио совершенно немыслимо было думать, что его дочь лежит на кладбище и никто не приходил к ней в течение долгих лет.

Словно прочитав его мысли, Арабелла сказала:

— Возможно, настало время, чтобы родители посетили ее вместе.

Маурицио не мог говорить. Только кивнул.

— Но прежде нужно показать твою руку врачу.

— Пустяки, — раздраженно отмахнулся он.

— Я только промыла рану. А вдруг ты повредил сухожилие или сломал кость? — не сдавалась Арабелла.

— Ерунда, я никогда ничего не ломал!

— О да, в этом весь ты, — мягко сказала она. — А теперь тебе надо лечь.

Помедлив секунду, Маурицио кивнул и позволил ей отвести его к кровати. Рука сильно болела, и он смог раздеться только с помощью Арабеллы. Но когда она снова заговорила о враче, опять отмахнулся:

— Завтра все будет в порядке.

Но на следующий день рука сильно распухла и причиняла нестерпимую боль. Однако Маурицио упрямо заявил, что не собирается тратить время на врачей. Для него явно не имело значения ничего, кроме поездки в Каренну.

— Мы не можем ехать в фургоне, — заметила Арабелла. — Где твоя машина?

— В деревне. В гараже у мужчины, который дал мне свой фургон.

— Учти, за руль сяду я, — сказала молодая женщина, однако она явно забыла, с кем имеет дело.

— Ни в коем случае!

Но Маурицио оставил эту затею после первой же мили, и Арабелла повела дребезжащее транспортное средство по направлению к деревне. Таким образом, Маурицио оказался в ее власти. И несмотря на все его указания, молодая женщина затормозила у местной больницы.

— А теперь вылезай! — скомандовала она.

— Арабелла, я не хочу…

На этот раз она вышла из себя.

— А кто спрашивает, чего ты хочешь? Маурицио, все очень просто. Я единственный человек, который может вести машину в настоящее время. А я никуда не пойду, пока твою руку не осмотрит хирург!

— Это — шантаж!

— Да. И что?

— Ты перестраховываешься!

— Прекрасно, пусть доктор скажет мне об этом.

Но хирург не сказал ничего подобного. Потребовалось совсем немного времени, чтобы установить, что у Маурицио сломана кость.

— Хорошо, что вы приехали вовремя, синьор, — сказал врач, накладывая на руку гипс. — Иначе кость могла срастись неправильно. Возьмите болеутоляющие, две таблетки помогут вам заснуть ночью. Надеюсь, вы не планируете заниматься тяжелой работой сегодня?

— Нет, — быстро сказала Арабелла. — Мы думали о поездке, но теперь отложим ее до завтра.

Маурицио молча кивнул. Он выглядел измученным, и, похоже, это было связано с поврежденной рукой. Силы словно оставили его. Он даже согласился подождать в приемной хирурга, пока Арабелла возвращала фургон и забирала его автомобиль.

Они вернулись домой уже в сумерках. Арабелла приготовила ужин, но Маурицио отказался есть, сославшись на отсутствие аппетита.

— Тогда иди спать, — мягко сказала она. — Будет лучше, если ты ляжешь на кровати, а я на матрасе.

Но он так энергично замотал головой, что Арабелла не стала спорить. Она отвела его в комнату и уложила, как мать больного ребенка. Маурицио благодарно коснулся ее руки.