— Не знаю, что за Огул… — Вампир бесстрашно смотрит в ответ. — Но если вы о юной Перерожденной, то она жива. Бранди!

Хоббит нехотя убрал кинжалы, окинул Вадлара многообещающим взглядом, одним прыжком перемахнул через борт повозки и оказался внутри. Фетис покосился на фургон, не убирая посоха от горла вампира. Но когда хоббит высунулся из-под полога, таща на себе перевязанную бинтами упырицу, Вадлар чуть не выронил оружие.

— Иукена! — крикнул он и вмиг оказался на повозке.

— Мы нашли юную Перерожденную в Границе. Она ползла к Диренуриану, вся в ожогах. Не знаю, откуда у нее силы, она же Средняя. Я взял на себя труд подлечить ее… — Вампир понял, что Вадлар его не слушает, и решил продолжить разговор с Уолтом: — Вы, если не ошибаюсь, Магистр? — Заметив, что блестящий кокон лежит неподалеку от фургона, вампир начал двигаться к нему.

— Не ошибаетесь, — сказал Уолт, внимательно за ним наблюдая.

— В таком случае хочу сразу вам объяснить — тот, кто выпущен из Сосуда, это кошмар, который невозможно представить. Он хуже Маэлдрона, если вы понимаете, о чем я говорю.

— Понимаю, — криво усмехнулся Уолт.

— Не знаю, говорили вам об этом в Школе Магии или нет, но в древности, еще до создания Лангарэя, у Живущих в Ночи был бог. Кровавый бог. Не Ночи тогда поклонялись упыри, а Золтарусу — Истинной Крови. — Вампир остановился возле кокона.

— Вы хотите сказать, — Уолт сглотнул, — что это был… Золтарус?

Золтарус. Странное имя. На всех известных Уолту языках оно ничего не значило. Но когда его произносил вампир, придавая звукам шипящее произношение, которое никогда бы не смогло издать горло Уолта, это имя выражало странную грандиозность — и распад от смерти. Золтарус…

Да. Бог упырей. Бог-упырь. Не рожденный богом, но ставший им. И потому Законы Бессмертных на него не распространяются. Вы понимаете, что это значит?

 — Да.

Да, он понимал. Понимал, что Бессмертные не смогут остановить Золтаруса, даже если он истребит всех смертных в Равалоне. Не смогут вызвать его на поединок в Безначальное Безначалье Безначальности и там одолеть, после чего скинуть в Тартарарам. Нет, если упырь, ставший богом, был рожден смертным, то законам смертных он и подчиняется. Это Принцип, стоящий выше даже Запретов Бессмертных.

Почему он сразу поверил этому старому вампиру? Почему у него не возникло сомнений в правдивости его слов? Может, потому, что он помнил тот взгляд, под которым он ощутил себя ничем, помнил давящую ауру, которой не может быть, но которая была?

— Отсюда нужно уходить, — сказал вампир, посмотрев на небо. — Много Лесных эльфов умерло в тот миг, когда отворились Запоры Сосуда, и месть сжигает их сердца. Мы пострадаем, если останемся здесь. — Он поднял клюку и опустил ее на кокон. Блестящие осколки посыпались на землю, коричневокожий крупный орк зарычал, щурясь от света, его и без того крупные клыки начали удлиняться, верхняя челюсть раздалась в стороны, голова стала красной и покрылась шипами, он приподнялся и… — Ахес, — тихо сказал Мастер. — Прекрати.

…И на землю уселся обыкновенный орк, каких полным-полно в Восточных степях.

— Мастер, — прохрипел он, — мы провалили задание. И Эвана…

Вампир положил руку ему на плечо:

— Ни слова больше, Ахес. Вставай. В фургоне запасная одежда. Одевайся и садись рядом с Сельхофом. Мне надо поговорить с магом.

Орк послушно встал и пошел к фургону.

— И о чем вы собираетесь со мной говорить? — поинтересовался Уолт. — О том, как превратили гнома, эльфа, орка и даже человека в упырей, которые совершенно не похожи на упырей?

— Об этом позже, — сказал Мастер. — Сейчас я хочу поговорить с вами о том, как остановить Золтаруса, пока он не начал Кровавый Поход против мира. Знаете, ведь он пьет любую кровь. Не человеческая его тоже вполне устраивает. Ведь он бог, а бог может многое.

— Значит, надо сообщить в Конклав, — сказал Уолт. — Нужно подготовить Высшие Заклинания, собрать Силу…

— Если вы побежите за помощью к Конклаву, тогда мир обречен. Сейчас, прямо после пробуждения, Золтарус еще не обрел все свое Могущество. С ним нужно сражаться немедленно, пока он слаб. К тому времени, когда Конклав вынесет решение о борьбе с упыриным богом, Золтарус осушит половину Конклава. И поэтому мне нужна ваша помощь — чтобы остановить Золтаруса.

— Вы так говорите, будто знаете, где его искать.

— Я не знаю, где искать. Я знаю, где его ждать. Но поспешим. Лесные эльфы уже торопятся сюда.

— И как вы собираетесь миновать их?

— Лесным Коридором. Сейчас главное — покинуть Диренуриан. Вы идете?

А что ему еще оставалось делать?

Только попросить Вадлара спрятать обломки Ожерелья Керашата внутри Свернутого Мира. И после этого последовать предложению вампира.

Орк и хоббит сидели снаружи, Уолт, Вадлар, беспамятная Иукена и Мастер разместились внутри довольно просторного фургона. Здесь даже имелись переносная печка и несколько продолговатых деревянных ящиков, и все равно оставалось свободное место. Вадлар пробормотал, что Понтей был бы рад увидеть Иукену, Уолт спросил о том, где же Сива, Вадлар сказал, что в субпространстве, Уолт поразился, что там еще могут и живые существа находиться, а вампир заметил, что если речь идет о юном Сива, то было бы неплохо, если бы тот поучаствовал в беседе, он много о нем слышал и его мнение считает важным.

— А обо мне, значит, никто даже мало не слышал, — пробурчал Вадлар. — А в этом вашем Коридоре ему Воздействие не повредит?

— Не беспокойтесь. Лесной Коридор — это пористое измерение, оно как бы создается Лесами между собой. И оно не совсем в реальном мире.

— Не совсем, но находится же! — возразил Вадлар. — А вдруг он пострадает?

— Юный Сива не пострадает.

— Он точно не пострадает? — упрямо спрашивал Вадлар.

— Да не пострадает он, — устало сказал Уолт, решивший влезть в разговор. — Я проверил, фургон окружен защитным полем, которое не пропускает лучи Солнца. Выпускай его уже. Тебе не о чем беспокоиться.

— Ваш товарищ прав, — кивнул тот, кто предложил называть себя Мастером, — вам не о чем беспокоиться.

— Ага, не о чем. В мире появился тот, кто может его уничтожить, а мне не о чем беспокоиться? Ну-ну… — Перестав ерепениться, Фетис распахнул рот, раздавшийся вниз и вширь, и из этого «овала» в фургон вывалился Понтей с безумно вытаращенными глазами.

— Гдечтопочему кудаяпопал?! — выпалил он и замолчал, смотря во все глаза на Иукену, которую Фетис продолжал держать на руках. Не веря себе, он протянул дрожащую руку и коснулся ее лица. И будто почувствовав прикосновение Сива, ресницы Татгем дрогнули и глаза раскрылись.

— Понтей, — прошептала она.

— Иу, — прошептал он.

— Вадларчик, — прошептал с придыханием Фетис, передразнивая. — У нас тут, между прочим, вопрос о спасении мира решается. Потом будете радоваться друг другу, если будет чем радоваться.

Но несмотря на свои слова, Фетис был рад, что Иукена жива, что Понтей смотрит на нее, что они вместе, что…

— Каазад… — Лицо Иукены сморщилось, будто она собиралась заплакать. — Каазад… он… он погиб… Вишмаган…

убил его…

— Тише, успокойся, не плачь. — Понтей гладил Иукену по голове и смотрел в ее глаза. — Тебе тяжело говорить, помолчи.

Но глаза Сива сузились, и из них вдруг проглянуло нечто убоговское, нечто таящееся в Болотах Нижних Реальностей. Уолт понял, что так Понтей отреагировал на смерть Каазада, но не собирался больше стенать и ныть. Только не сейчас.

Интересно. Понтей что-то решил, пока сидел в темнице карлу или в субпространстве Вадлара. Решение это схватило убоговость во взгляде и утащило ее обратно, откуда убоговость явилась.